— Дойл — Мрак Королевы, — мягко сказала я.

— Да, но слова Королевы: «Где мой Мрак? Приведите ко мне моего Мрака!» — пугающие и романтичные, а затем от его руки кто-то истекает кровью или погибает.

— При виде тебя и твоего войска в полной его силе люди теряют рассудок, многие так же истекают кровью, многие так же погибают.

— Что это за старая поговорка: «Слово не обух — в лоб не бьет»? Те, кто говорят так, не понимают силу слов. Слова могу ранить глубже ножа, ударить сильнее кулака, задеть то, чего невозможно достать физически, и раны, нанесенные словами, могут никогда не затянуться, потому что с каждым вновь брошенным словом, навешенным ярлыком, ты вновь начинаешь истекать кровью. Слова похожи на хлыст, который с каждым новым ударом сдирает мясо с костей, только вот на теле не остается открытой раны, которую можно предъявить миру, поэтому все полагают, что тебе и не больно вовсе, тогда как ты умираешь изнутри.

Я обняла его так крепко, как могла.

— Я люблю тебя, Шолто, Король Слуа, Повелитель Всего, Что Проходит Между, Повелитель Теней, люблю все в тебе и не хотела бы ничего изменить в тебе.

— О Мередит, Мередит, Мередит, я все сильнее влюбляюсь в тебя.

— Я пока не могу предложить тебе заняться любовью, но хочу касаться тебя, хочу, чтобы ты касался меня. Хочу почувствовать, как своими дополнительными частями тела ты делаешь все эти удивительные вещи со мной, на которые только ты и способен. Хочу, чтобы ты прильнул ко мне так тесно, как только возможно.

Его трехцветные золотые глаза засияли, словно кто-то зажег спичку, и золотисто-желтое пламя разгорелось снова.

— Как велит моя королева, — проговорил он, снова притягивая меня в свои руки, но на этот раз под плотно облегающей майкой не было плоского живота. Бугры и неровности натянули ткань и начали двигаться, пульсируя и извиваясь. Майка все еще была заправлена в его штаны, так что щупальца пока не могли освободиться, а затем край майки появился из-за пояса брюк, и я поняла, что это щупальца вытянули ткань. Первые щупальца показались из-под майки, извиваясь словно змеи, высыпавшие из мешка. Когда-то сравнение их со змеями в мешке пугало меня, лишало меня желания прикоснуться к Шолто. А теперь при виде, как его щупальца показываются из-под майки и из-за пояса брюк, внизу живота начинало потягивать в предвкушении удовольствия.

Он позволил своим более тонким нижним щупальцам медленно задрать майку, обнажая низ его живота под пупком, он был гладким, демонстрирующим, что он занимался наравне с остальными воинами, а над этой круглой ямкой, что я ласкала языком бесчисленное количество раз, теперь был первый ряд тонких щупалец, таких же жемчужно-белых, как и вся остальная его кожа, но с темно-красными кончиками. Я знала, что на этих кончиках были крошечные, деликатные присоски. При мысли о том, что Шолто может с помощью них делать, я задрожала в предвкушении.

Его майка задралась чуточку выше, обнажая первые более длинные и толстые щупальца, расположенные группами вдоль его ребер и верхней части живота. Я знала, что они в сто раз более чувствительные и гибкие, чем пальцы. Они помогали задрать майку, но именно большие и тяжелые щупальца на середине его груди тянули ее вверх. Средние щупальца заворачивали ткань, а более толстые из них поднимали, пока не показались из-под нее во всей своей красе: толстые и белоснежные с золотыми прожилками по всей длине. Они располагались прямо под его сосками, крепкие и увесистые, похожие на болезненно-бледных питонов, правда они увеличивались в размере, как и другие части тела, что было так в духе сидхов, так по-мужски. Когда-то эти щупальца всегда были реальны, и Шолто мог скрывать их лишь благодаря своей способности накладывать гламур, но сейчас, если только мы того не пожелаем, они были лишь очень реалистичной тату. Богиня и Консорт, вернув нам свою милость, проявили ее для каждого из нас в том, в чем мы больше всего нуждались, что было больше всего для нас полезным.

— Выражение на твоем лице, когда я обнажил их, Мередит, я всю жизнь надеялся увидеть этот взгляд на лице другого сидха.

Я потянулась к нему рукой, и одно из толстых щупалец обернулось вокруг моей ладони и запястья. При виде их, может, и вспоминаешь о змеях, но на ощупь они были твердыми, как будто гладишь дельфина, только не мокрого. Я сжала касающееся моей ладони щупальце, отвечая на «рукопожатие».

— Теперь, когда у тебя есть тату, ты можешь найти другую любовницу среди сидхов, — заметила я, опустив взгляд на длинные извивающиеся щупальца, словно ложе экзотических морских созданий, которые колышутся, повинуясь течению, вот только этим течением было тело Шолто, его мускулы, его мысли.

— Но они полюбят меня лишь с татуировкой, скрывающей мою особенность.

Он провел руками с обеих сторон от этих изящно двигающихся особенностей его тела.

Я проследила взглядом за его руками, скользящими по всему этому потенциалу к поясу брюк, где он приласкал руками единственную выпуклость, все еще скрывающуюся под одеждой. Я судорожно вздохнула, зная, что эта самая выпуклость обещает все, чего только может желать женщина.

— Пламя в твоих глазах никогда не угасает, лишь разгорается сильнее, когда ты видишь что-то что тебе нравится больше, но нет ничего, чем ты не смогла бы наслаждаться.

Он начал притягивать меня ближе с помощью щупальца, держащего меня за руку.

Я подползла, позволив ему притянуть меня через постель к тому месту, где он стоял рядом с кроватью. Мой пульс подскочил, а тело уже было влажным, хотя прямо сейчас это и было палкой о двух конца, чертовой палкой о двух концах.

— Прости, что в начале и у меня были кое-какие проблемы с этим, — проговорила я.

Он с улыбкой обернул другим щупальцем мое второе запястье. На этот раз он держал не ладони, а обвил щупальцами запястья, словно веревкой или цепью из мышц и кожи. То щупальце, которое я держала, вывернулось из моей хватки. Я затаила дыхание, пульс ускорился еще сильнее.

— Как я нуждаюсь в том, для кого все во мне будет желанным, ты нуждаешься в подчинении.

— Жесткий секс пока не для нас, — предупредила я, но голос мой уже стал ниже, почти с придыханием лишь от того, что он держал мои руки по бокам, и ощущения его невероятной силы. Я знала, что не смогу уйти, если он того не захочет, и это будоражило, но еще я знала, что стоит мне попросить его, и он незамедлительно меня отпустит — это одна из причин, по которой я доверялась ему в бондаже. Все дело в доверии, желании и понимании себя и своего любовника.

— В жестком сексе мне далеко до Мистраля, но и не каждую ночь хочется такой грубости.

Он потянул меня к краю постели, мое тело беспомощно скользнуло за ним. Я никак не могла сопротивляться этой силе. К счастью, я и не хотела бежать, я так желала быть пойманной.

Он улыбнулся, и его взгляд наполнился той тьмой, что принадлежала не фейри или человеку, а просто мужчине. Это заставило меня задрожать, но вовсе не от страха.

— Нет, — прошептала я.

— Как много времени прошло с тех пор, как ты практиковала бондаж? — спросил он, притянув меня достаточно близко, чтобы некоторые из малых щупалец могли, дразня, скользить по моей коже.

— Ты сам знаешь, — ответила я слегка осипшим голосом.

— Знаю ли? Как ты и сказала, я не живу вместе с тобой и остальными. Откуда же мне знать, чем ты занимаешься? — он сказал это просто, шутя, но порой сказанное в шутку является правдой.

— Хочешь жить с нами?

— Дело не в желании, Мередит. Я не могу покинуть свое королевство и переехать в твое.

Он крепко прижимал мои руки к бокам, пока это было просто некомфортным. Его щупальца с легкостью растянулись в стороны, удерживая меня, тогда как те из них, что поменьше, выводили на моем теле линии, пока не забираясь под лифчик или трусики.

Я обрела дар речи и сказала:

— У меня нет своего королевства.

— Может и нет, но у тебя есть двор фейри, и с каждым днем все больше магии собирается вокруг тебя.

Я не знала, что сказать на это, поэтому промолчала и просто отдалась ощущениям от его касаний и такой пугающей и удивительно крепкой хватки. Я начала бороться. Конечно, я не смогу высвободиться из его хватки, просто подергавшись, но порой это самая приятная часть игры, по крайне мере до того момента, пока мужчина не пришпилит тебя, лишая возможности сопротивляться.

Я закрыла глаза, потянув сильнее.

— Тебе не освободиться, — сказал Шолто с той заносчивостью, что бывает у таких больших крепких мужчин.

— Я знаю.

— Тогда зачем пытаешься?

Я открыла глаза, позволив ему увидеть, как они начинают светиться, только для него.

— Потому что мне нравится сопротивляться, а тебе нравиться ощущать, как я сопротивляюсь.

— Это так, — согласился он почти шепотом. Одно из больших щупалец скользнуло по краю моего лифчика, а другое — у моих трусиков.

— Пожалуйста, — прошептала я.

— Пожалуйста… что? — спросил он, только вот, судя по его взгляду, он точно знал, чего я хочу.

Но я подыграла ему, сказав:

— Хочу, чтобы ты забрался под мой лифчик и трусики, касался меня, сосал меня, дал мне кончить.

— И что я с этого получу?

— Я верну должок, — пообещала я.

На его лице появилась усмешка, которая затем обернулась в улыбку, полную такой страсти и желания, о которых любой мог только мечтать, и я мечтала.

— Дамы вперед, — проговорил он.

Мне потребовалось время, чтобы понять, что он имеет в виду, а затем он скользнул этими длинными, толстыми частями тела под мое белье, лаская, дразня мою грудь и скользя у края моих трусиков, не проникая в них, играя у кромки, тогда как я знала, что он способен на гораздо большее.

Он начал посасывать мою грудь, накрыв соски маленькими всасывающими «ртами», а другими щупальцами скользнув глубже мне под трусики, щекоча, лаская и наконец спускаясь ниже, дразня и принося почти волшебное удовольствие, что обычно может подарить чей-то рот, но благодаря Богине, Шолто мог целовать мои губы, тогда как другие части его тела целуют меня значительно ниже.