когда я в действительности представляю момент, как я потеряла свое полотенце и его руки ложатся на

мою обнаженную кожу.

- Телефон получил столько пены, как и ты? – спрашивает Кейден.

Я смотрю на него, удовлетворенная обнаружить, что минутное напряжение ушло, в его глазах

присутствует намек на грешное развлечение. – Не думала, что ты заметил, - я бросаю вызов, а почему

бы нет? Я была голой перед ним не один раз, а два.

- Ты знаешь, что я заметил.

Мы мгновение смотрим друг на друга, мое сердце скачет, и как-то я действительно вспоминаю

первоначальный вопрос. – Думаю, я выиграла эту битву с пеной, - подытоживаю я, - но только с

трудом. Говоря о которой. – Я вытаскиваю телефон со своего кармана и кладу его перед ним. – Он

приходит с пенным покрытием?

Он улыбается, и эта ошеломляющая улыбка, которую, у меня есть впечатление, он

недостаточно часто показывает. В конце концов не мне. – Я не помню, убирал ли пенное покрытие, -

говорит он, - но не имеет значение. Завтра я достану тебе новый.

Как он обещал достать мне другую пяти тысячи долларовую сумочку. – Ты так тратишь на меня

много денег, Кейден. Мне надо отплатить в свою очередь. Могу ли я помочь с какой-нибудь твоей

охотой или работать в магазине, или…

Его настроение переходит от игривого до небезупречного и тяжелого в течении секунды. – Нет.

У меня есть деньги на ветер, а тебе надо поправиться.

- Я поправляюсь, - спорю я, не позволяя ему закрыть тему, как он явно планирует. – Но я хочу

выполнить свою часть, и ты не должен давать мне другой телефон. Мне некому звонить.

На один удар, может два, его челюсть становится жестче, его глаза острее, но затем он удивляет

меня. – Что если я буду страдать от разлуки и захочу тебе позвонить?

Я смеюсь, радуясь, что его хороший юмор вернулся. – Так вот для чего они делают плюшевых

медведей.

Сейчас он тоже смеется, низко и сексуально, и указывает на наши тарелки. – Нам лучше поесть, пока Марабелла не поругала нас.

Я поднимаю вилку, неспособная удержать ухмылку на своих губах от обмена. Я не просто

притягиваюсь к Кейдену. Мне нравится он. Мне нравится Марабелла. И со стуком дождя по стеклу за

нами, с хорошей едой и хорошей компанией, у меня появляется чувство погружения в тепло и

безопасность. Я также знаю без вопроса, это не чувство, которым я часто в своей жизни наслаждалась, но эти два воображаемые незнакомца дали мне это. Это имеет для меня глубокое значение, как

возможно я полностью не понимаю, но ценю. И со следующим небольшим кусочком, мы заканчиваем

есть наши салаты, когда Кейден делится деталями о районе, побуждая меня попробовать выпечку

поблизости и посетить небольшие магазинчики, которые он описывал.

Так скоро, наши тарелки убрали, и Кейден показывает на папку. – Время учиться. Давай начнем, почему ты приехала в Италию?

- После того, как мои родители ушли, я подала в отставку на своем месте секретарши в Далласе, Техас, в Рейнольдс Электроник, чтобы попутешествовать. Что если Галло просмотрит компанию? Она

существует?

- Да. Они являются крупной корпорацией, что означает, что человеческие ресурсы не будут

знать тебя лично, и они будут обрабатывать любые запросы, если кто-то попробует тебя найти. И да.

О тебе есть запись.

- Я не могу поверить, как далеко Маттео продвинулся в этом.

- Я говорил тебе. Я уверен, что мы спрятали тебя на видном месте. Следующий вопрос, и ты

можешь биться об заклад, что Галло проверит и это: Какой твой домашний адрес?

Я моргаю и сажусь прямее. – Сан-Франциско. Я не могу поверить, что еще не сказала тебе об

этом. У меня было воспоминание, и я уверена, что я из Сан-Франциско. Мужчина, кто бы он ни был, разрешил мне остаться с ним после того, как украли мой паспорт.

- Мужчина?

- Я до сих пор не могу вспомнить его имя или лицо. Только то, что он могущественный и

богатый. Я не думаю, что он – Никколо. Я видела его фотографию и до сих пор не поместила его в

своей памяти.

- Завтра мы просмотрим фотографии. Что-нибудь еще, что ты могла рассказать мне, пока я не

позвонил Маттео?

- У меня есть подруга по имени Сара, не здесь, в Сан-Франциско. Я знаю, что близка с ней, но

кроме того, что она красивая брюнетка, я правда не помню больше ничего. Знаю, это не так много, чтобы продолжить искать.

- Маттео не надо много, - уверяет он меня, уже нажимая на кнопки на своем телефоне, чтобы

связаться с ним.

Я пью свой капучино, с тревогой ожидая, как пройдет разговор, жаждая ответы. Кейден

объявляет в телефон: - Элла думает, что она из Сан-Франциско. – Он мгновение слушает. – Правильно.

И у нее есть подруга по имени Сара – С-А-Р-А. Это все, что у меня есть. – Другая пауза, и он скрипит

своими зубами и добавляет: - Ты справишься с задачей, и мы квиты, насколько мне известно. – Он

заканчивает звонок и опускает телефон. – Теперь дело за ним.

- Он думал, что смог что-то выяснить? – спрашиваю я.

- Он не сказал, но если кто-то и может, то это он. Он в этом чертовски хорош.

- Время ужина, - объявляет Марабелла, возвращаясь к столу с двумя огромными тарелками

спагетти. – Это рецепт моей бабушки, переданный моей маме и теперь мне. – Она целует свои пальцы.

– Совершенство!

Я с Кейденом жадно начинаем есть, мы оба восторгаемся, что это действительно совершенство, и я вскоре добавляю: - Даже без своей памяти, я верю, что это самая лучшая паста в моей жизни.

От моего признания она вся светится и энергично возвращается к плите.

- Ты сделала ее очень счастливой, - уверяет меня Кейден. – И для справки, все, кому нужно есть

ее еду, очень худые для нее.

- Как ты еще не поправился от ее готовки?

Он протыкает вилкой фрикадельку и поднимает ее. – Вот поэтому наверху целый спортзал.

Я смеюсь. – Я определенно посещу его, и вскоре.

Мы едим несколько минут в комфортной тишине, и я думаю, это признак того, как хорошо мы

ладим друг с другом. Это шевелит миллион вопросов о том, на что он смотрел в темноте ночи, что

мучает его, но я боюсь, что, если спрошу, он уйдет. Марабелла быстро присоединяется к нам, немного

болтая и забирая наши тарелки.

- Десерт? – спрашивает она. – У меня есть творожный пудинг.

Я хлопаю по своему животу. – Я объелась. Я лучше откажусь.

- Я тоже, - соглашается Кейден. – Может позже.

- Значит я достигла своей цели, - утверждает Марабелла, ставя свежий кофе эспрессо перед

нами и бросая свое внимания на меня. – Перед тем, как я направлюсь спать, на стойке лежит белая

доска. Оставь мне список того, что тебе нравится, и я завтра достану это.

Это приятное открытие понять, что я знаю, что мне нравится. Шоколад. Кофе. Сыр. Паста. – У

меня аллергия на моллюсков, - говорю я, смотря на Кейдена.

- Хорошо, что ты вспомнила, - говорит он.

- И прежде, чем у тебя случилась бы реакция, - добавляет Марабелла.

- Может я не хочу вспомнить, кто я, - комментирую я, - но однозначно мой мозг до сих пор

хочет, чтобы я выдержала.

- Мы защитим тебя и будем твоей семьей, - обещает Марабелла. – А сейчас я оставлю вас двоих

наедине. Мне рано надо будет позаботиться о блюдах.

- Спасибо за замечательную еду, - говорю я. – И за все, что вы уже сделали для меня.

- Заботиться об этом замке и семье – моя жизнь, т.к. он был моего мужа. Эдуардо был с

Кевином, когда он узнал меня, и когда Кевин усыновил Кейдена. И, как и он, я буду здесь, пока не

умру, если Кейден разрешит. – Она посылает ему поцелуй и уходит.

Энергия Кейдена меняется, сгущая воздух. – Кевин усыновил меня, когда мне было десять, и

привел сюда. Мой отец с ним оба были Охотниками и самыми лучшими друзьями, поэтому, когда мою

семью убили, он взял меня к себе. И так как я знаю, что ты собираешься спросить об этом, но боишься, их убили, пока я прятался в шкафу, куда меня спрятал отец. Дело так и не решилось.

Он встает и берет с собой свою чашку, и все, что я смогла – это сдержать вздох от полного

ужаса маленького мальчика, прячущегося, пока его родителей непонятно почему убивали. Внезапно, все, о чем я переживаю, становится ничем. Кейден идет к раковине и кладет туда чашку, его руки

опускаются на столешницу перед собой, и я почти могу почувствовать, как он проживает свое

прошлое.

Я даже не думаю говорить в сиденье. Я становлюсь за ним, моя рука опускается на его спину.

Как только я трогаю его, он перетаскивает меня перед собой, заключая в клетку между собой и

столешницей, его руки опускаются по обе мои стороны, но нигде меня не трогает. – Каждый раз, когда

ты спрашиваешь меня – почему, это приводит к одному. Ты была одна в незнакомой стране без семьи

и друзей. Это то, что я очень хорошо знаю. И тогда, когда ты открыла свои глаза и ничего не знала, кроме меня, я решил защищать тебя.

Мои глаза стали жечь, и не от моей боли. От его. – Вот почему ты казался мне знакомым. Ты

знал, что у нас была связь разделенного опыта, но я не знала. – Я тянусь к его щеке, но он хватает мою

руку, держа ее между нами.

- Каждый раз, когда ты трогаешь меня, - говорит он, его голос нагружается

неидентифицируемой эмоцией, - я забываю, что ты не знаешь, кто ты или что ты хочешь.

- Ты сказал себе, что имя не определяет меня. Я знаю, кто я. И я знаю, что я хочу, а это – тебя и

все, что между нами.

- Я – не герой, Элла. Но я и не кретин, который собирается воспользоваться тобой.

- Снова удар кнутом, Кейден. Минутой раньше было «Я буду трахать тебя, пока ты не

вспомнишь свое имя». А в следующую – вот это.

- Ты чертовски хорошо знаешь, о чем это было. Ты думала, что я был им, и это взбесило меня.

Он отталкивается от столешницы и делает шаг назад, пробегая грубой рукой через свои волосы

и оставляя их в взъерошенном сексуальном беспорядке. – Я выйду на немного. – Он не ждет ответа. Я

моргаю, и он уходит. И мне вдруг становится холодно и больно одной.