Глава 25

«Тибальт! ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ТИБАЛЬТ, ПРОСНИСЬ! — я уронила свечу, схватила его за плечи обеими руками и встряхнула. — Ты не можешь умереть! Я тебе не позволю!»

Лед в волосах таял стекая по лицу холодными ручейками, но это не имело значения потому что Тибальт не дышал. Один мой локоть был оцарапан из-за падения с его рук, и это не имело значения, потому что Тибальт не дышал. Я снова встряхнула его: «Тибальт, нет. Ты не можешь. …»

Не мог что? Умереть? Почему бы и нет? Его ничто не останавливало. Не могли бы уйти и оставить меня здесь одну? Может быть.

«Проснись, черт бы тебя побрал! — я зажала его нос ладонью, и делала искусственное дыхание рот в рот, пытаясь протолкнуть воздух в легкие. Не могу сказать, был ли прогресс, поэтому просто продолжала делать это, вдувая и выдыхая воздух, ударяя кулаками по его груди. — Просыпаться!»

Это не помогло. Я рухнула на него, уткнувшись лицом в его плечо и всхлипывая. Это не должно было так закончиться. Не знаю, чего ждала, но это не должно было так закончиться. Тибальт не должен был умереть глупой, бессмысленной смертью, которой он избежал бы, если бы не я. Радж рано унаследует трон, и это моя вина.

Десятки пикси выпрыгнули из-за деревьев и приземлились вокруг нас, сложив свои звенящие крылья и сочувствуя мне. Не обращая на них внимания, я еще крепче прижалась к Тибальту.

«Это несправедливо,» — пробормотала я.

«О, даже не знаю, — прохрипел он. — По-моему, это хорошая сделка. Я рискую жизнью, чтобы привести тебя сюда, а ты бьешь меня и плачешь.»

«Тибальт! — я выпрямилась, глядя на него. Он смотрел на меня, улыбаясь и, хотя был бледен, дышал. — Но ты… Ты был…»

«О кошках рассказывают много историй, не так ли?»

«Что?»

«Говорят у нас девять жизней, — он принял сидячее положение давая мне возможность отодвинуться, что я и сделала но не слишком далеко, все еще не имея желание его отпускать. — В этом есть доля правды.»

«Как?» — спросила я. Внутри у меня все кричало, и плакало и требовала ответов. Внешне с этим следует подождать. Он был жив. Этого было достаточно.

«Королей и Королев кошек трудно убить. Те вещи которые могли бы убить нас или наших подданных, до того, как мы были коронованы, не убьют сейчас, конечно нас можно уничтожить, но мы вернемся, — он протянул руку и лениво потеребил прядь моих волос. Я не отстранилась. — Очень много раз. Не девять. Понадобиться вся моя жизнь чтобы назвать точное число.»

«Но…»

«Тссс. Тише. Я в порядке, ты не убила меня. Хотя Джульетта была бы счастлива, если бы ты это сделала, так как это дало бы ей повод убить тебя, — его улыбка не дрогнула. — У тебя талант отталкивать людей, ты это знаешь? Ты не хочешь, но все равно справляешься.»

«Тибальт, я…»

«Не оправдывайтесь; мы выше этого., - он убрал руку с моих волос. — Иди. Мы в парке, в котором находятся Затененные холмы. Ты все еще можешь сделать все что необходимо.»

«А как насчет тебя?»

«Со мной все будет в порядке. Больно, но все в порядке. Теперь идти.»

Неуверенно встала. Он начал закрывать глаза: «Тибальт?»

«Да?» — в его голосе послышалось раздражение, правый глаз у него был закрыт, и он, прищурившись, посмотрел на меня левым.

«Что ты имел в виду? Когда сказал, что знаешь, что я не лгала тебе?»

«Ах, — звук вышел наполовину восклицанием, наполовину вздохом. Он закрыл левый глаз, губы изогнулись в улыбке. — Ты сказала мне неправду, маленькая рыбка, и мне было важно знать причины. Теперь я знаю, что ты не знала ничего лучше, и мы можем продолжить.»

«Что…»

«Если я скажу тебе, ты назовешь меня лжецом, Тоби. Нет. Я не пытаюсь играть в загадки, но нет. Если хочешь получить эти ответы, ты должна найти их сама. Надеюсь, что так и будет. Теперь идти, — он зевнул. — Я устал. Возвращение из мертвых отнимает у человека много сил.»

Я уставилась на него. Он спас мне жизнь, из-за меня его убили, и теперь все, что он делает, это неопределенные заявления и велит мне уйти? Прекрасно. Я наклонилась, чтобы поднять все еще горящую свечу, стараясь не смотреть на него: «Думаю, увидимся позже.»

«Надеюсь,» — просто ответил он.

Смутившись больше, чем когда-либо, я отправилась вперед. Мне нельзя оглядываться. Правила про которые рассказывала Луидэд этого не разрешали.

Пикси роились вокруг меня, пока я тащилась вверх по холму, преследуя друг друга через серию сложных воздушных акробатических трюков. Я сдерживала улыбку. Пикси не очень умны — они как паукообразные обезьяны с крыльями — хорошо, что они не нападают на людей хаотично. Они хитрые, вороватые паразиты, и отчасти поэтому они мне так нравятся.

В парке не было людей. Было уже слишком холодно и темно; закат опустошил их мир, и они поспешили по домам. Для них было слишком много теней. Ведь тьма — это когда приходят монстры. Обычно меня это не беспокоит, но сейчас была не очень обычная ситуация. Мне нужно попасть в герцогство. То немногое, что у меня было, — это сомнительный комфорт гостеприимства Луидэд и то я оставила ее, для того чтобы гоняться за ее сумасшедшим братишкой. Ударьте меня тысячу раз дубинкой-звонилкой.

Чтобы попасть в Затененные холмы необходимо совершить серию поворотов и повторов, которые бы смутили даже некоторых артистов цирка. Если у Торквилов есть здравый смысл они держат его под семью замками, ни когда не открывая. Не из соображений безопасности, а ради развлечения. Пикси бросились врассыпную, а я послушно карабкалась по ступенькам, смеясь на ходу. Может быть, они не совсем глупы.

Дверь в старом дубе появилась, когда я выскользнула из-под кустов боярышника. Открыла ее, шагнув в Затененные холмы. И остановилась, моргая. Дубовая дверь обычно ведет в вестибюль, и хорошо… это не так.

Пол был выложен зеленым мрамором, а стены — голубым, потолок был украшен пушистыми белыми облаками. Мебель обтянута тканью была мягкой на вид, без острых углов. Вся комната, казалось, была построена в меньшем масштабе, чем я привыкла. Я зашла в детскую комнату.

Неуклюже опустилась в ближайшее кресло, давая коленям отдохнуть, и оглядела комнату. Не видела детский зал с тех пор, как закончилось мое собственное детство, но он был таким, каким я его помнила. На стене были грязные отпечатки пальцев, не совсем смытые, и я почти поверила, что некоторые из них мои. Детство коротко, даже для Бессмертного. Оно растрачивается на желание повзрослеть.

Стук когтей по мрамору предупредил меня, о розовом гоблине который запрыгнул ко мне на колени. Моргнула: «Привет, — он был меньше и тоньше спайка, с розовыми глазами, серыми и бордовыми шипами. — Тебе нужна моя помощь?»

«Он искал тебя, — сказала Луна, появляясь в поле зрения. — Пикси сказали, что ты придешь, но мы не были уверены, где ты.»

«Луна. Привет, — я подняла глаза и устало улыбнулась. — Я вроде как тоже в поисках.»

«Они это упомянули. И что ты убила бедного Тибальта.

«Ему стало лучше.»

«Он к этому предрасположен. Это одно из его преимуществ — она посмотрела на свечу в моей руке. В ее глазах не было удивления. — Значит, ты возвращаешься на земли моего отца.»

«Карен все еще у него. И он единственный, кто может вылечить Кэти.»

«Да, так и есть, — вздохнула она. — Мы пытались, но это не прекращается. Если перемены с ней будут продолжаться, она вообще перестанет быть человеком.»

«Не уверена, что она теперь человек. Луна, Луидэд просила передать, чтобы ты отправила к ней Кэти. Возможно, она ничего не сможет сделать, но она тоже попытается.»

«Не думаю, что это безопасно», — сказала Луна.

«Понятия не имею. Мне нужно идти, — я встала, морщась от раздражающей головной боли, хотя пока она была вполне терпимой. У меня не оставалось выбора. — Я не могу идти по детской дороге. Ты хотела убить меня, Луна. Ты мне должна.»

«Ах, — тихо сказала она. Желтые линии начали проноситься сквозь ее глаза, скрывая коричневые. — Я должна была догадаться, что до этого дойдет. Мы собираем урожай, который сами сажаем в этой жизни, однако для того, чтобы вырастить семена, должно пройти много лет, — горькая улыбка скривила ее губы. — Тебе лучше всего выжить, Октябрь Дэй, дочь Амандины или мой муж никогда не простит меня. Ни когда не хотела повторить судьбу своей матери.»

«Луна, что…»

«Она отправила тебя по дороге роз, и я должна отправить тебя в путь. Но ты не вернешься по этой дороге. Твое возвращение будет по другому пути, — ее глаза стали почти желтыми, а в волосах появились розовые пряди. — Прости, что солгала. Я никогда не хотела. Но я не могу позволить отцу найти себя. С тех пор, как я покинула его чертоги, его всадники приезжают уже второй раз, и я не выношу детей, на которых они претендуют. Эту дань платят все. Она сказала тебе, что есть ограничение по времени?»

Я моргнула, сбитая с толку внезапной сменой темы: «Сутки. Чтобы войти и выйти, пока не погасла свеча, или вообще не выйду.»

«Именно так. — Она протянула мне руку. — Пойдем, дорогая. Нельзя терять время. Не сейчас, — каждый раз, когда я отводила от нее взгляд, она менялась все больше и больше, становясь той женщиной, которой была, когда взяла розу Акации. — Может быть, никогда и не было,» — с этими словами она взяла меня за руку и вывела из детского зала.

Мы шли по коридорам и садам, спальням, кухням и библиотекам, пока комнаты не начали сливаться воедино. Холл с портретами; холл, заставленный пыльной мебелью; сад; библиотека, заполненная книгами, которые шептались, когда мы проходили мимо. Мы шли, пока у меня не закружилась голова, не останавливаясь, не оглядываясь. И тут перед нами возникла знакомая дверь из некрашеного дерева с витражной розой на месте глазка. Луна посмотрела на меня незнакомыми глазами, полными боли, и отпустила мою руку, открыла дверь.

Сад стеклянных роз был наполнен светом, который косо падал из окон и проходил сквозь полупрозрачные розы, чтобы рассеяться в бесчисленные крошечные радуги, которые блестели на мощеных дорожках и серых каменных стенах. Луна шла впереди меня, проводя пальцами по твердым стеклянным краям цветов, оставляя за собой кровавые следы. Я медленно следовала за ней, решительно отказываясь слушать то, что пыталась сказать мне ее кровь. Она была слишком изменена и слишком запутана; она больше представляла ни какой ценности.