Глава 11

Тревор

— Я думал, мы договорились. — Я смотрю на Лиз, а потом снова на круглую коробочку с таблетками, насмехающуюся надо мной. Я говорил ей, что хочу начать работать над тем, чтобы она забеременела. Мне нужно знать, что она связана со мной неразрывными узами. Да, у нее на пальце мое кольцо, и через неделю у нее будет моя фамилия, но этого недостаточно. Возможно, это делает меня контролирующим засранцем, но мне это нужно. Я должен знать, что у нас есть что-то, что соединило нас навечно.

— Нет, это ты говорил об этом. Ты сказал, что хочешь, а я ответила, что не хочу.

— Детка, я знаю, что ты хочешь того же, что и я.

— Я уверена, где-то во вселенной Тревора ты так и думаешь. — Она встает и несет тарелку в раковину.

— Ты любишь Джулай. — Мой гнев начинает прорываться наружу, и я знаю, что мне необходимо остановиться, прежде чем я скажу слова, которые не смогу забрать обратно.

— Да, — бормочет Лиз. Я вижу, как ее глаза начинают слезиться.

— Поговори со мной. Скажи мне, что, черт возьми, происходит в твоей голове? — кричу я. Ее глаза встречаются с моими, и в них столько боли, что я вздрагиваю.

— Я не могу это сделать, — шепчет она, прежде чем выбежать из дома. Мне требуется секунда, чтобы понять, что звук, который я слышу — это ее машина, разбрасывающая гравий на подъездной дорожке. — Черт! — рычу я, поднимаю ее коробочку с таблетками и сминаю ее в кулаке, прежде чем швырнуть через всю комнату. Схватив ключи, отправляюсь на поиски своей невесты.

Я объехал весь город, обзвонил всех и каждого, кто мог знать, где Лиз, но никто не слышал от нее ни слова. По логике, я знаю, что она в порядке, но мне плохо от беспокойства, и я не смогу спокойно дышать, пока не увижу ее и не прикоснусь к ней. Что-то в голове заставляет меня проехать мимо кладбища, где похоронен ее отец. Когда я вижу ее машину, припаркованную у ворот, все вещи, которые я не понимал, и которые она держала в себе, встали на свои места. Заглушив двигатель, я выпрыгиваю из грузовика и прохожу через гигантские железные ворота. Я смотрю налево и вижу вдали ярко-синее пятно. Подойдя ближе, вижу, что Лиз стоит на коленях, опустив голову на землю перед могилой отца. Мои внутренности сжимаются, а желудок опускается, когда я наблюдаю, как ее маленькое тельце сотрясается от рыданий. Вид того, как больно женщине, которую я люблю, убивает меня. Добравшись до нее, я притягиваю ее к себе в объятья, вдыхая ее запах.

— Я не могу сделать это. Я люблю тебя, но я не могу родить тебе ребенка, — кричит она, ее голос наполнен такой болью, что кажется, будто моя кожа лопается.

— Детка, то, что случилось с твоими родителями, не случится с нами. — Я чувствую, как она пытается забраться на меня. Я прижимаю ее ближе, пытаясь забрать часть боли. — Твой отец хотел бы, чтобы ты была счастлива, — шепчу я ей в волосы, проводя руками вверх и вниз по спине, пытаясь успокоить.

— Я бо... боюсь, что оставлю ребенка, как оставили меня. Я н-н-не хочу, чтобы такое случилось, — заикаясь, выговаривает она, прижимаясь ко мне всем телом, сотрясаясь от рыданий.

— Дыши, детка. — Я пытаюсь говорить тихо, поглаживая рукой ее спину. — Ты знаешь, что мы не можем предсказать будущее, но то, что мы с тобой не разделим нашу любовь с жизнью, которую мы создадим вместе, разрушает меня. Я так сильно люблю тебя, гораздо больше, чем когда-либо считал возможным любить другого человека. Ты сделала меня лучше, научила меня, что любовь — настоящая любовь — безусловна, не имеет никаких правил и ожиданий чего-либо взамен. — Я отрываю ее лицо от своей груди, чтобы видеть ее глаза. — Я хочу разделить все с тобой. Все хорошее и плохое, что жизнь приготовила для нас, я хочу, чтобы ты была рядом со мной всегда.

— А что будет, если один из нас или оба умрут? Что будет потом?

— Ты не можешь прожить свою жизнь, думая «что если». Все слишком непостоянно, — ответил я честно. — Как ты думаешь, если бы твой отец знал, что собирается оставить тебя молодым, пока ты была совсем юной, он бы не захотел провести время с тобой, Тимом и твоей мамой? Или ты думаешь, что даже если ему было так мало отведено, он не ценил каждую секунду, которую провел с вами, зная, что у него есть семья и люди, которые его любят.

— Он бросил меня! — Лиз заплакала еще сильнее.

— Он действительно ушел, но никогда не оставлял тебя. Он всегда с тобой.

— Я скучаю по нему.

— Я знаю, детка, — я борюсь с комком в горле. — Я знаю, что скучаешь.

— Я не хочу, чтобы кто-нибудь скучал по мне. — Ее слова звучат так тихо, что я с трудом разбираю их.

— Если с тобой что-нибудь случится, я не знаю, как продолжать жить без тебя. Я буду скучать по тебе каждый день, и каждый, кому ты уделяешь хотя бы частичку своего внимания, тоже будет. Каждый человек, с которым ты вступаешь в контакт, счастлив, что в его жизни есть кто-то вроде тебя. Зная, что ты за женщина, я понимаю, что когда ты станешь матерью наших детей, они будут счастливчиками, потому что ты любишь всем своим существом.

— Не знаю, смогу ли я это сделать.

— Скажи мне, — спрашиваю я, отрывая ее лицо от своей шеи и глядя ей в глаза. Как бы мне ни было больно не иметь от нее ребенка, если она действительно этого хочет, я сделаю это для нее. — Ты не хочешь ребенка? — Ее лицо расслабляется, слезы начинают капать сильнее.

— Когда я думаю о том, что у меня никогда не будет ребенка, мне становится плохо, — шепчет Лиз. — Но когда я думаю о ребенке, меня охватывает паника. — Я понимающе киваю головой.

— Ты когда-нибудь говорила с кем-то о потере отца? — Она качает головой. — Ты бы поговорила, если я пойду с тобой?

— Ты думаешь, я сумасшедшая?

— Нет, детка. Я думаю, что у тебя никогда не было возможности справиться с потерей отца. Может быть, разговор с кем-то поможет тебе получить некоторое успокоение.

— Я не готова иметь ребенка, Тревор. Я люблю тебя и знаю, что ты этого хочешь, но я просто... я не готова. Я не знаю, буду ли я когда-нибудь готова. — Несмотря на то, какую боль приносят ее слова, я знаю, что она права. Пока она не будет полностью готова, было бы несправедливо навязывать ей что-то, что может вызвать у нее беспокойство, особенно если предполагается, что это должно приносить радость.

— Когда или если ты будешь готова, мы поговорим об этом.

— Я не хочу мешать тебе завести семью.

— Ты моя семья, и если ты все, что у меня будет до конца моих дней, я буду в порядке. — Лиз снова начинает плакать, на этот раз сильнее, чем раньше. — Все будет хорошо, детка. День за днем мы пройдем через это.

— Я не хочу потерять тебя.

— Я никуда не собираюсь, во всяком случае, без тебя.

— Правда?

— Правда, — отвечаю я. — Поехали домой. Прошу. — Я выхожу с кладбища с Лиз под боком. Когда мы подходим к ее машине, я смотрю на нее сверху вниз. Ее прекрасные глаза покраснели и опухли, она выглядит измученной. — Я позвоню парням, чтобы они забрали твою машину и пригнали домой, так что тебе не придется садиться за руль.

— Я в порядке.

— Я знаю, но ты не поведешь, залезай в грузовик, а я пока переставлю твою машину на парковку.

— Прекрасно, — ворчит она, заставляя меня улыбнуться в первый раз за сегодняшний день.

— Сейчас вернусь. — Я открываю дверь, подсаживаю ее, притягиваю ее лицо и быстро целую, прежде чем захлопнуть дверь. Я бегу к ее машине, сажусь за руль, паркуюсь и засовываю ключи под сиденье. Я звоню Нико и спрашиваю, сможет ли кто-нибудь его подбросить, чтобы он пригнал машину Лиз домой. Он сразу же соглашается, я вешаю трубку и бегу обратно через парковку к своему грузовику, припаркованному перед кладбищем, открываю дверь и залезаю внутрь. — Как насчет того, чтобы вздремнуть? — спрашиваю я, потянув ее через сиденье за пояс джинсов.

— Я могла бы вздремнуть, но мне нужно встретиться с портнихой для последней примерки. — Как только она произносит эти слова, ее тело напрягается. Я вижу, как крутятся колесики у нее в голове.

— Если ты хоть на одну гребаную минуту подумала, что мы не поженимся на следующей неделе, ты выжила из ума, — рычу я, мои слова прозвучали немного злее, чем я хотел, но хрен с ним, мы поженимся.

— Ты уверен?

— Черт возьми, да. — Я наблюдаю, как Лиз жует нижнюю губу, и ее глаза встречаются с моими. — Я тебе уже говорил раньше, что так или иначе мы поженимся. Даже если мне придется тащить тебя по этому чертовому проходу, через неделю ты будешь носить мою фамилию.

— Тогда мне нужно идти на последнюю примерку.

— Во сколько? — Она смотрит на приборную панель, потом снова на меня.

— В шесть.

— Хорошо, у нас есть несколько часов. Мы можем поехать домой и отдохнуть.

Я завожу грузовик и разверочиваюсь на главной дороге. Оказавшись на шоссе, я притягиваю ее к себе, ее голова лежит у меня на груди, и тишина в кабине позволяет мне сосредоточиться на ее ровном дыхании. Звук такой успокаивающий, что мое тело расслабляется, и я просто наслаждаюсь ощущением ее рядом со мной. Всю дорогу домой я впервые размышляю о том, как легко мог это потерять, и каким потерянным я был бы без нее.

***

Прошло пять дней с тех пор, как Лиз сломалась из-за разговоров о ребенке. Пять дней планирования свадьбы, много смеха и семьи. Завтра я женюсь на женщине, с которой проведу остаток своей жизни. Эта последняя неделя прошла хорошо для Лиз — для нас обоих, в действительности. Впервые в жизни Лиз заговорила с матерью о смерти отца. Ее мама удивила Лиз, сказав ей, что вскоре после того, как она и Лиз начали восстанавливать свои отношения, она стала встречаться с психологом, чтобы справиться с горем. Я был взбешен, когда Лиз сказала мне это, зол, что она не подумала о том, чтобы ее дети тоже могли поговорить с кем-то о своих чувствах и о том, что они переживают. Я хотел разозлиться, но логически понимал, что никому не пойдет на пользу, если я, нахрен, слечу с катушек из-за того, что случилось много лет назад.

После того, как Лиз поговорила со своей мамой, она согласилась, что пришло время поговорить с кем-то о том, как она себя чувствует, о страхе, с которым она живет каждый день, думая, что что-то плохое случится с ней или с кем-то, кого она любит. Я никогда не представлял, сколько она держала в себе до ее первого сеанса, через два дня после ее срыва на кладбище. Она позвонила мне и спросила, могу ли я забрать ее от доктора. Я слышал слезы в ее голосе, когда ответил, она казалась такой потерянной. Когда мы вернулись домой, она рассказала о своем разговоре с врачом. Она сказала, что он объяснил, что у нее одна из разновидностей повышенной тревожности и легкий случай ПТСР, вызванный потерей ее отца и отсутствием принятия от матери после его смерти. Врач объяснил, что с помощью сеансов и лекарств она сможет научиться справляться со своими чувствами в позитивном ключе, вместо того, чтобы пытаться похоронить это так, как она всегда делала. Я знаю, что потребуется много усилий, но я также знаю, что моя женщина сильная и может справиться с чем угодно. И если наступит момент, когда она решит, что у нее больше нет сил, я подниму ее и понесу.