Льюис наклонился и поцеловал меня в вишнево-красные губы.
— Лгунья, — пробормотал он.
— Я не нервничаю. Я просто вспомнила тот последний раз. Вспомнила ту девушку, какой тогда была.
— Натали, посмотри на меня.
Я отвела взгляд от кутерьмы у входа в клуб.
— Твое место здесь по праву. Твое место здесь, со мной. Не позволяй никому убеждать тебя в обратном.
Я расслабилась и выдохнула, впитывая каждое его слово.
Его рука скользнула в мои длинные серебристые волосы, притягивая ближе. Я наклонилась к нему, чувствуя его губы на своих. Я была рада, что покрасила губы стойкой губной помадой, и самому Льюису, который поддерживал меня в этот момент.
Водитель постучал нам в стекло, и Льюис с довольной ухмылкой отодвинулся, оставив меня одну. Он провел костяшками пальцев по моей скуле, а затем подмигнул, возвращая меня в настоящее.
Итак, пришло время шоу.
Водитель открыл дверцу, Льюис вышел первым, потом протянул мне руку. Я взяла его за руку и осторожно шагнула. Я думала надеть платье, которое Джейн купила для меня в «Бергдорфе», но сегодня утром, когда я уже собиралась уходить, мне принести посылку с приложенной запиской.
Я с замешательством приняла посылку — длинную пурпурную сумку для одежды. Сердце затрепетало, когда я увидела золотую надпись «Каннингем кутюр» с одной стороны. Я расстегнула молнию, обнаружив самое потрясающее в мире кружевное платье цвета лесной зелени. Я надела его, обнаружив, что оно сидит на мне потрясающе. Оно было с полностью открытым на спине и совершенно глухое спереди, с застежкой на шее. Оно подчеркивало мою талию, спускаясь до середины бедра, а потом разворачивалось веером вниз к ногам. Этот цвет был таким потрясающим с моими длинными светлыми волосами и светлой кожей.
К сумке прилагалась небольшая записка, написанная от руки.
«Надень для меня.
Джейн»
И с платьем шли туфли на высоких каблуках с красными лакированными подошвами, которые стоили целое состояние. Я хотела отказаться от всего этого. В тот день я вернула все в «Бергдорф», кроме платья, так как собиралась надеть его на это мероприятие. Но я не могла надеть оригинал от Элизабет Каннингем. И видно Джейн, зная, что я пойду на попятный, весь день не отвечала на мои звонки.
И вот я здесь на красной ковровой дорожке. Шагаю мимо камер в черного цвета лабутенах «трахни меня» на шпильке, в единственном в своем роде дизайнерском платье. Это было почти как надеть броню. Отправиться на мероприятие в Верхнем Ист-Сайде было все равно что вступить в бой.
Засверкали камеры. Журналисты стали выкрикивать вопросы. Мы шли по красной ковровой дорожке. И все. Это заняло всего несколько минут, и мое беспокойство было напрасным. Поди разберись.
С высоко поднятой головой я вошла в ночной клуб «Тринити». Я шла под руку с Льюисом Уорреном. Он был одет в убийственный смокинг от Тома Форда. Мы находились здесь по личному приглашению владелицы клуба. Я даже была знакома с одной из моделей, которая собиралась показывать сегодня коллекцию Элизабет Каннингем на этом мероприятии. Может я все-таки принадлежу этому обществу.
Затем носок моей туфли зацепился за подол платья, и я споткнулась. К счастью, Льюис обнимал меня за талию. Поддержал, прежде чем я упала бы лицом вниз. Или еще хуже... порвала единственное в своем роде платье.
— Полегче, — сказал он со смехом.
Я стала красной как помидор.
— Так неловко.
И тут же вспомнила слова Джей — делай вид, что ты принадлежишь этому миру, пока это не станет реальностью.
Мы с Льюисом поспешили скрыться из поля зрения прессы и оглядели клуб. Он был огромен, даже больше, чем я предполагала. Сцена и подиум занимали центр комнаты. Логотип «Cunningham Couture» был со вкусом выложен золотом на пурпурных полотнах. Одна стена целиком была стеклянной от пола до потолка с незаметными выходами на теплый балкон. По обеим сторонам зала тянулся длинный бар, официанты в смокингах разносили бокалы с шампанским. Джейн сказала, что ди-джей Деймон Стоун будет играть сегодня, и я слышала из динамиков его своеобразный стиль.
В общем, все было великолепно. Джейн действительно превзошла саму себя.
— А-а! — раздался голос позади нас, когда Льюис заказал два бокала шампанского. — Ты это сделала!
Я обернулась как раз в тот момент, когда Этта бросилась мне в объятия.
— Мы это сделали, — произнесла я, отстраняясь и улыбаясь ей.
Она была чуть ниже меня ростом, даже на своих высоченных каблуках. На ней было облегающее платье с заклепками, которые подчеркивали ее пышную фигуру. Золотые румяна на ее светло-коричневых щеках были безупречны. Ее косы были искусно собраны в пучок. Она была похожа на лисицу.
— О, смотрите, моя младшая сестра, — протянул Льюис.
— Брат, я собиралась сказать, что ты сегодня шикарно выглядишь, но теперь не буду, — съязвила Этта.
— Где моя благовоспитанная сестрица?
Этта закатила глаза, густо подведенные черным карандашом с накладными ресницами.
— Черт возьми, он хорошо себя вел?
Я только рассмеялась. Мне нравились их выходки.
— Ну же, Натали. Мы не ждем, что мой брат будет джентльменом. Я отведу тебя к Чарли.
Этта взяла меня под руку и повела к выходу на сцену. Этта подмигнула парню, охранявшему дверь, он открыл ее для нее.
— Извините, но мужчин за кулисы не пускают, — сказал парень Льюису.
Льюис приподнял бровь.
— Ты знаешь, кто я?
— О, оставь, — сказала Этта со смехом. — Мы через минуту вернемся. Принеси нам выпить. Что-нибудь крепкое. — Она подмигнула ему и потащила меня за дверь.
Я оглянулась на Льюиса и пожала плечами.
— Увидимся через минуту.
Он покачал головой и заговорил с охранником, которого, казалось, нисколько не заботило, что он — Льюис Уоррен.
Когда я вошла внутрь, здешний мир для меня преобразился. Мы ушли от грохочущих мелодий, клиентов, разодетых в пух и прах, и шампанского, войдя к полуголым моделям, сильному запаху лака для волос и блесткам, летающим повсюду. И все же здесь я ощущала себя более комфортно, чем там. И за это я должна была поблагодарить Мелани. Слишком на многих ее танцевальных концертах я побывала в свое время.
— Чарли! — Позвала Этта. Она схватила меня за руку и двинулась сквозь хаос прямиком к своей сестре, которая выделялась среди всего этого великолепия. — Посмотри, кого я привела.
Шарлотта стояла на шестидюймовых каблуках и походила на богиню амазонок. Ее волосы были зачесаны назад с обеих сторон, оставляя мягкую копну завитков. Платье, которое на ней было одето, то ли сшивали прямо на ней, то ли скрепляли булавками какой-то ползующий внизу мужчина, ее платье было экзотическим и выглядело как витраж или картина внутри калейдоскопа. Не практично для повседневной носки, но явно произведение искусства.
Она повернулась ко мне с ярко-фиолетовой помадой на губах и ресницами, усыпанными блестками.
— Натали! О, я так рада, что ты смогла прийти. Мой братец уже ведет себя как осел?
Я усмехнулась и отрицательно покачала головой.
— Пока нет.
— Не позволяй ему себя дурачить.
— Не представляю, как ее можно одурачить, когда мы вдвоем рядом, — сказала Этта, обнимая меня за плечи.
— Справедливо, — согласилась Шарлотта.
— Вы двое просто уморительны. Вы же любите своего брата.
Обе девушки фыркнули, будто я оскорбила их, несмотря на то, что это было правдой. Я понимала их реакцию. Мы с Мелани не всегда были близкими подругами, определенно были не такими, как они, но она была моей сестрой.
— Ладно, пока не забыла, — спросила Шарлотта, — какие у тебя планы на вторник?
Я пожала плечами.
— Никаких планов. Просто буду писать.
— Ты должна к нам прийти, чтобы испечь вместе с нами ежегодные пряничные домики, — добавила Этта.
— Вы каждый год печете пряничные домики? — Спросила я.
— Это традиция, — заявила Шарлотта с улыбкой.
— Наша мама — знаток пряников, — объяснила Этта.
— Типа, лучшая в городе. Ради тебя тогда она сама приготовила обед. Он был нормальным. Но пряничные домики?! Это просто потрясающе.
— Теперь Льюис не сможет не привести тебя, — сказала Этта, закатив глаза.
Я рассмеялась.
— Вы обе такие коварные.
— Он сказал бы то же самое, — заявила Шарлотта.
Я покачала головой в ответ на их маневр уговорить меня прийти к ним.
— Кстати, ты выглядишь потрясающе.
— Это все Элизабет. Она — гений. Серьезно, настоящий гений.
— Ну, спасибо, Шарлотта, — произнес голос и рядом с Шарлоттой появилась потрясающая женщина, внимательно рассматривая ее платье. Она указала на несколько деталей, и мужчина, работающий над ее платьем, принялся за работу.
— О, Натали, это Элизабет Каннингем, — представила Шарлотта.
Элизабет обратила на меня свои проницательные темные глаза. Это была женщина лет пятидесяти с небольшим, но на вид ей было не больше тридцати пяти. Я не могла сказать, был ли это результат пластических операций или гены. Ее темно-каштановые волосы были красиво уложены на затылке, она была одета в черно-белое платье, которое сидело на ней просто потрясающе.
— Значит, ты та самая женщина, для которой Джейн попросила меня прислать платье. — Элизабет шагнула вперед и проверила, как сидит на мне платье. — Ах да, женщина из «Бергдорфа» прислала твои точные мерки. Оно отлично смотрится с твоими волосами. Столь уникально.
— Ну... спасибо, — прошептала я, благоговея перед дизайнером, находящейся передо мной в своей естественной стихии.
— Кто тебя обычно одевает? — Спросила Элизабет. Она постучала по губам, словно оценивая меня.
— Что вы имеете в виду?
— Для выхода. Какого дизайнера ты предпочитаешь? — Спросила Элизабет с хищной улыбкой. — О, мне все равно, кого я смогу разозлить. Позволь мне одеть тебя для твоего следующего мероприятия. Я точно знаю, что нужно сочетать с твоими серебряными волосами. Куда ты собираешься в следующий раз?
Мои глаза метнулись к Этте и Шарлотте, застыв от шока. Я не была любителем вечеринок. Не была светской львицей. Конечно, Элизабет ошибалась. Вряд ли она захочет выставить меня на всеобщее обозрение в своих дизайнерских вещах.