В нише за скатом крыши всё ещё лежал хлам, оставшийся после меня. Я открыла маленькую дверцу, сделанную в стене. Крейг и Ханна всегда пытались меня напугать, что за этой дверцей живёт Большой Джим, который выйдет и утащит меня, если я не буду делать то, что они сказали. Я с ними поквиталась, спрятавшись однажды ночью в чулане, где так жутко дышала и царапалась, что они в ужасе позвонили в полицию. Я почти уверена, что Ханна до сих пор не простила мне этого номера.

Чуланчик зимой промерзал, а летом страшно прогревался, и там не рекомендовалось хранить ценные вещи, особенно в картонных коробках. Из чулана на середину комнаты я вытащила три коробки, на которых было моё имя. Я припоминала, что запаковала их перед отъездом в колледж, а потом спрятала в нише. Кроме того, я когда-то считала, что для меня важно сохранить эти детские и школьные воспоминания: какие-то тесты, записочки, которыми мы обменивались на уроках, дневник, куда я записала имя своего первого возлюбленного.

Сейчас эти вещи уже не казались такими важными, а были просто кучей старого тряпья, готового выпасть из потрескавшихся обувных коробок. Я расставила перед собой фигурки: Смурфики. Больше всех мне нравился маленький смурфик, который с улыбкой тянул ко рту кубок с пивом. Его я засунула в карман джинс, а оставшихся смурфиков поделила пополам, чтобы подарить Меланье и Симону.

В другой коробке отыскались альбомы. Долгие годы я украшала узорами простые виниловые обложки, потом заменяла их на новые. Страницы альбома были снабжены наклеенными уголками и покрыты тонкой плёнкой. Многие фотографии выцвели. Я бегло пролистала страницы, удивляясь одежде и причёскам, которые тогда считались писком моды, и отложила альбом в сторону.

Наверху в одной из коробок лежал новый альбом, в который фотографии уже вставлялись в «разрезики». Я вытащила его и коснулась кончиками пальцев фотографий: я и Бен. Мы выглядели такими юными... и счастливыми. Мы и были счастливыми. Этот альбом я тоже отложила в сторону. Сейчас не время, теряться в воспоминаниях, но вещи я бы забрала. Кто знает, вдруг меня однажды охватит безумная тоска, и я захочу почитать в три часа ночи старые письма бывших подружек?

Когда я снесла вниз три коробки и поставила их у задней двери, то позвала племянницу и племянника. Они перестали мучить собаку и примчались на мой зов. Я спрятала за спиной руки, с зажатыми в них фигурками смурфиков.

– В правой или в левой? – предложила я им на выбор.

Естественно, они выбрали не то, что надо. Прежде, чем разгорелся скандал, я подняла руку, в которой под другими фигурками лежала Смурфетта, и протянула её Меланье, а другую – Симону. Он наморщил лоб.

– Что это? – подозрительно осведомился племянник.

– Это инопланетяне, – презирая его невежество, пояснила сестра.

– Смурфики, – поправила я Меланью.

– Какие кривые! – Симон рассмеялся и высоко поднял одну фигурку.

Сейчас Симон всё называл «кривым», и я не восприняла его слова, как оскорбление. В следующее мгновение меня обхватили две пары детских рук, и два маленьких личика благодарно засияли.

– Мама! Посмотри, что тётя Грейс нам подарила! – Меланья подняла вверх свои новые сокровища.

Ханна глянула.

– О, Боже. Откуда ты их выкопала?

– Они были наверху в нашей старой комнате, в нише под окном.

– Я надеюсь, ты их вымыла, – у моей сестры вытянулось лицо.

Конечно же я этого не делала, но дети оказались настоящими друзьями, поэтому меня не выдали. Тем не менее возникла перепалка, будто смурфиками нельзя играть, пока их не продезинфицируют. Симон не хотел отдавать своего, тогда Ханна предложила устроить в раковине бассейн. Мальчик казался безмерно счастливым и провёл следующие двадцать минут за тем, что погружал маленькие фигурки в мыльную воду, а затем вытаскивал их наружу, тогда как его сестра быстро потеряла интерес к этой игре.

– Ты уверена, что хочешь их подарить детям? – осведомилась Ханна.

– Конечно. Почему нет? – я подняла коробку. – Ты не откроешь мне дверь?

Ханна открыла и последовала за мной на крытую парковку, где я поставила коробку в багажник своей машины.

– Может, ты хочешь оставить их себе. Вдруг они окажутся ценными или что-то в этом роде.

– Сомневаюсь, что они дорого стоят, даже на «eBay». Кроме того, они понравились детям, – я закрыла багажник.

– Но, может, ты захочешь их сохранить для своих собственных детей.

Я обернулась и посмотрела на сестру, которая всё ещё выглядела утомлённой. Она практически молчала, во время длинных разговоров за едой мама это упустила, но я тем не менее заметила.

– Я так не думаю.

– Ты уверена? Так как...

– Уверена.

Мы уставились друг на друга. Ханна беспокойно завертелась, и я заметила упрямое выражение в её глазах, но понять, почему она на меня так смотрела, не смогла.

– Ну, если у тебя когда-нибудь появятся дети, мы тебе их вернём.

– Чёрт подери, Ханна. Ты не могла бы прекратить эти разговоры? Пройдёт слишком много времени, пока у меня появится ребёнок, да и то вряд ли, – мои слова гулко звучали под крышей.

– Что ты подразумеваешь под «вряд ли»? – Ханна насупила брови.

– Ничего. Я имею в виду, сперва я должна выйти замуж, ты понимаешь? Позволь мне сначала найти мужа, – я пожала плечами и попыталась закончить дискуссию.

– Полагаю, у тебя куча мужиков.

Мы снова уставились друг на друга. Я не понимала, что она хотела этим сказать. Хотела осудить? Или пробовала выудить из меня побольше информации?

– Да, но я не намерена ни за одного из них выходить замуж.

– Очевидно, нет, – губы Ханы вытянулись в тонкую нитку.

– Почему тебя это так заботит? – закричала я и подбоченилась. – Что ты вообще себе позволяешь?

– Совершенно ничего.

– Точно, – согласилась я с ней. – Ничего.

Пока мы бросали друг на друга яростные взгляды, задняя дверь отворилась, и наружу высунулась голова Джерри. Ни одну из нас его приход не огорчил.

– Мы можем идти, Ханна? – скучающе произнёс он (как мне кажется, он всегда так говорил).

– Естественно. Дети уже готовы? – Ханна лишь посмотрела на него, и её наморщенный лоб разгладился.

– Не знаю, – Джерри пожал плечами.

– Ты не мог бы им помочь, побыстрее собраться? Симону надо надеть носки, и они оба должны найти свою обувь, – каждая мышца тела Ханны напряглась, но Джерри не двинулся с места.

– А обувь где?

– Без понятия, – сообщила ему сестра. – По этой причине, ты должен её найти.

Джерри стоял столбом, и Ханна со вздохом отвращения проскользнула мимо него.

– Оставь, я сама сделаю.

Ханна исчезла в доме, и через секунду Джерри последовал за ней, но тут в дверях показался папа и указал на мою машину.

– Твою машину надо проверить.

– Знаю, папа. Я записалась на следующую неделю.

– На следующую неделю? А что ты собираешься до этого делать? Вдруг тебя остановит полиция?

– Постараюсь, чтобы этого не произошло, – я ненавидела оправдываться перед папой, особенно если он прав. – Я хотела отдать машину Ригеру, а на прошлой неделе у него не было времени.

– Почему ты не отвезёшь машину в мастерскую Джойса?

– Потому что у Ригера у меня скидка, – вяло пояснила я. – У Джойса её нет.

– Я ему позвоню, – отец фыркнул.

– Нет, папа. Ты этого не сделаешь, – я подняла руку. – У меня всё под контролем.

– Ещё тебе надо заменить шины, – он спустился на пару ступенек из дома под крышу парковки и начал обходить вокруг моей машины. – Когда ты в последний раз проверяла уровень масла? Ты много времени проводишь за рулём, Грейс.

Я прикусила губу и проглотила резкий ответ, который вертелся на языке.

– Уровень масла такой, какой нужен. Хорошо?

– Посмотри сюда, – папа нагнулся, чтобы провести пальцем по протекторному рисунку правого переднего колеса, – ты ездишь на почти лысой резине.

– Такой же лысой, как и ты, – ответила я.

– На такие вещи ты должна сама обращать внимание. Ты должна брать на себя ответственность, – он разогнул спину и похлопал себя по голове, но обиженным не выглядел.

Я заскрипела зубами. По разным причинам, которые накопились, эти слова стоили мне последних нервов.

– Ты имеешь в виду, что я безответственная и не имею мужа, который бы об этом позаботился?

Папа не сделал даже попытки устыдиться. Я же была уверена, что ему совсем не стыдно.

– Я не прав?

– Да, папа, не прав. Абсолютно, – я указала на машину. – Моя машина проехала много миль, это так, и тот тип мне сказал, что я смогу проехать ещё, по крайней мере, пять тысяч миль.

– Возможно, тебе не пришлось бы об этом заботиться, если бы ты не выкидывала деньги на бессмысленные вещи.

Он не имел понятия, на что я тратила свою зарплату, которую выплачивала сама себе по собственному усмотрению и не меняла ни при каких обстоятельствах.

– Это моё дело.

– Фирма всё ещё моё дело, Грейс, и так останется до того дня, пока я не буду лежать там в гробу.

– Папа!

Боже, какой он упрямый! Папа сверлил меня взглядом, скрестив руки на груди. Я последовала его примеру, и, хотя у меня не было зеркала, уверена, моё лицо имело такое же выражение, как у него.

– Дела фирмы идут хорошо. И у меня тоже всё в порядке, – выпалила я.

– У меня была жена и трое детей, и никто из нас ни в чём не нуждался, пока я руководил фирмой, – произнёс папа. – Нет никакой причины, по которой тебе не должно хватать дохода.

Если бы разговор в обычной жизни протекал бы так, как в интернете, я бы в этом месте сказала бы «OMG» вместо «О Боже мой».

– У меня есть больше, чем кусок хлеба.

Мы одновременно уставились друг на друга. Папа хотел услышать больше подробностей, которые я уж точно не хотела выставлять на всеобщее обозрение. В итоге я готова была даже признать, что дело до сих пор принадлежало ему, но мои деньги принадлежали только мне.

– Ты смотрел книги, – пояснила я. – Ты знаешь, что я получаю прибыль. И я буду делать всё необходимое, чтобы так и оставалось. Ремонт и усовершенствования дорогие. Но дела идут хорошо, и ты об этом знаешь. Поэтому не беспокойся обо мне, папа.