Глава 20

Через арочные окна на черный каменный пол длинного коридора падал яркий свет великого ша-ах. Шаги звучали эхом под высоким сводчатым потолком, украшенным мозаикой разноцветных пластин. Множество ниш с незажженными светильниками выглядели, как множество глазниц, из темноты которых наблюдают невидимые существа. По коридору быстрым шагом двигались две молодые женщины, обе одетые в черное, длинные платья с широкими поясами, закрывали тела практически полностью, оставляя на показ лишь кисти рук и шею. Но лишь одежда была схожа, в остальном они были, словно день и ночь, совершенно разные. Двери в противоположном конце коридора распахнулись еще до того, как обе женщины достигли их.

- Миори Багаро, вас ждут в светлом зале, - произнес тихо пожилой мужчина, встретивший гостей; тонкий ошейник из зеленоватого металла указывал на его статус – раб - и объяснял, почему мужчина, да еще и скорее всего годящийся обеим женщинам в отцы, не смеет поднимать глаз и говорит осторожно и практически шепотом.

- Ве́рус! – женщина, к которой раб обратился по имени, вначале обрадовалась, встретив знакомое лицо, ускорила шаг, но заметив, что он испуганно отводит взгляд в сторону, да и выглядит очень плохо, снова замедлилась. – Мой дядя дома?

- Да. Он вас и дожидается, - раб посторонился, пропуская женщин, но не удержался и поднял глаза. Его сухих губ коснулась слабая улыбка. Он закрыл высокие тяжелые двери и присел на низкий стульчик за шторой, дабы не смущать взор хозяев или их гостей своим никчемным присутствием.

Еще недавно он был одним из любимейших рабов своего хозяина, ему доверяли самое ценное – ухаживать за единственным ребенком, дочерью ныне покойного хозяина - Миори Багаро. Теперь, изможденный злобой новых хозяев и их ненавистью к таким как он, мужчина едва держался на ногах и мог мечтать лишь об одном – в одно прекрасное утро он больше не увидит света великого ша-ах на небе. Но он был рад, что смог увидеть еще раз малышку Миори. Конечно, она уже давно молодая красивая женщина, но для старика Веруса всегда останется ребенком. Прелестным, добрым ребенком, чью судьбу от доли старика уберег сам ша-ах, даровав ей силу ша-ахкая.

Старик-раб сидел за шторой и, прислонившись к стене, дремал. Сколько прошло времени, он не мог бы сказать, даже если бы попытался вспомнить или посчитать, но он надолго запомнит звон разбившегося… зеркала. О том, что это именно зеркало разбилось, причем огромное, Верус узнал чуть позже. А когда из дремы вырывает столь страшный звук, то ноги едва справляются, чтобы встать и идти.

В светлом зале, кроме того, что ничего разбитого раб не обнаружил, но и хозяин с гостьями тоже отсутствовали. По дому доносились быстрые шаги – работники и рабы осматривали каждый угол. Все не без причины опасались, что им влетит за порчу имущества, пускай они и не виноваты.

Первым нашел то, что еще недавно было красивым огромным зеркалом в оправе из белого металла на изогнутых ножках, Верус, догадавшись на свой страх и риск заглянуть в комнату старшего хозяина и нынешнего владельца дома. Осколки лежали на полу, создавая причудливый узор, рамка на ножках была похожа на окно в никуда, а в центре всего безобразия на карачках перед обеими женщинами стоял сам хозяин, спешно что-то записывая на листе темно-бежевой бумаги, лежащей перед ним на полу. Миори Багаро стояла напротив своего дяди, а ее спутница около него, касаясь пальчиками его плеча.

Старик не верил своим глазам. Возможно, ему снился непозволительно удивительный сон. Он потер глаза пальцами, но видение не исчезло, и он не проснулся. Что же происходило?

Вскоре Верус узнал, что Миори Багаро вернула свое право на наследство отца, заняв место по праву рождения. А ее дядя, чуть не тронувшись рассудка, спешно сбежал из Киреи. Остальные родственники больше не смели оспаривать права законной наследницы, и поговаривают, что каждый раз, как Миори Багаро встречалась с каждым из них, ее сопровождала светловолосая женщина.

Но одна новость сменяет другую, так и новость о таинственной спутнице Миори Багаро быстро потонула под ворохом других, некоторые из которых всё еще касались наследницы семьи Багаро – ее союз с семьей Арх.

- Хозяйка Миори, вам письмо, - дверь немного приоткрылась и в комнату заглянул старик.

Разговор произошел десять дней спустя.

- Сколько раз повторять, Верус, я тебе не хозяйка. Ты вольный мужчина, - девушка притворно нахмурилась, но уже буквально в следующее мгновение улыбалась.

- Простите старика, сложно привыкнуть. И сложно поверить, что вы всё еще держите меня рядом. Проку от меня мало.

- Кроме вас у меня больше никого не осталось.

Взяв из рук старика темно-синий конверт, бывшая хозяйка заволновалась, и ее волнение не скрылось от наблюдательных глаз старика.

- Нуа-Миори, - обратился он уважительно к своей уже не хозяйке, - вас что-то беспокоит? Плохие новости?

- Не совсем. Это послание значит лишь одно - моего друга выпустили. Но… но это означает, что скоро я стану его супругой.

- Но ведь это хорошая новость, моя нуа-Миори. Почему же вы не радуетесь?

- Сердце молчит, - ответила она и отвернулась, распечатывая конверт.

- Вы богаты и свободны, почему не откажетесь?

- Потому что иначе нельзя.

Старик с грустью посмотрел на свою девочку, но помочь он не мог. В этот же момент без предупреждения открылась дверь и в комнату вошла та самая светловолосая незнакомка, появившаяся в доме Багаро в день, когда наследнице вернули ее статус и имущество. Верас до сих пор не мог определиться, как же к ней обращаться и как себя вести рядом: с одной стороны, молодая женщина не выказывала отвращения к нему, да и вела себя так, словно ей чужды любые рамки приличий в богатом доме, но с другой стороны, ее пусть и дорогой ошейник – неоспоримый факт. Уточнить у нуа-Миори Верас пока не осмеливался.

- Я весь дом оббегала, пока нашла тебя. О, доброго вам дня, Верас. Как ваше здоровье с утра? – женщина улыбалась.

- Хорошо. Благодарен за ваше участие, - стушевался старик.

- Миори, что там у тебя? – женщина заметила бумагу в руках хозяйки дома и подбежала.

- Дэмияна сегодня выпускают из подземелий Са-ах. Я должна ехать к нему, потом к его отцу.

- Выпускают? – радость от первой новости сменилась на холодное выражение лица, да и голос, дрогнув, превратился в серьезный или даже скорее уж равнодушный. – Поздравляю. Значит и мое время пришло. Я еду с тобой. Пусть уже снимет с меня это проклятое «украшение», - женщина дернула ошейник и скривилась, причинив себе же боль. – Хотя нет! Я передумала. Отсижусь у тебя. Заберешь у него копию моей освободительной бумажки и пришлешь.

- Не хочешь его увидеть?

- Зачем?

- Но Арияр говорил…

- Хватит! – женщина взмахнула рукой, останавливая. – Что бы там наследничек Архов не говорил – это глупости. У меня одно желание - скорее избавиться от всего, что держит меня в Киреи. И от всех! Ладно. Я пошла, а ты не затягивай, - и развернулась, собираясь покинуть комнату.

- Эля, ты исчезнешь и не попрощаешься со мной?

- Письмо оставлю. Длинное-предлинное, - помахала она ладошкой, не оборачиваясь и не сбавляя ход, пока не скрылась за дверью. И только когда рядом никого не оказалось, она остановилась, глубоко вдохнула и медленно выдохнула, прижимая ладони к животу. – Ничего, ничего. Я справлюсь, - и снова пошла вперед, по залитому дневным светом коридору.

А спустя несколько часов Миори Багаро сидела на лошади, ее провожал Верас и управляющий домом, пришедший получить последние распоряжения. Управляющий пожелал хорошей дороги и ушел в дом, а старик все никак не мог отпустить поводья, боялся, что стоит нуа-Миори скрыться за горизонтом и реальность окажется сном.

- Верас, не переживайте, я скоро вернусь. И вы свободны. Сколько я могу вам еще повторять одно и то же?

- Я стар и оттого переживаю сильнее. Но что прикажете делать, когда вы уедете в дом своего супруга?

- Заберу вас с собой, если вы сами этого пожелаете. И не бойтесь. Дэмиян хороший.

- Главное, чтобы он был хорошим с вами, добрым и берег вас.

Миори Багаро улыбнулась и мягко высвободила поводья из худых старческих пальцев. Она уже собиралась направить лошадь к воротам, но глянув на окна дома, произнесла:

- Для вас у меня отдельная задача. Присмотрите за моей гостьей. И как только я пришлю для нее письмо, не медлите и несите его ей, даже посреди ночи.

- О, что вы! Как я посмею, - запротестовал старик. – Ночью?

- Лучше сделайте, как я говорю, - улыбнулась она. – И не забудьте. Я оставляю ее под вашей опёкой.

- Да-да, непременно всё выполню. И лекаря для нее сегодня же приведу.

- Лекаря? Зачем? – хозяйка была удивлена, ведь она и не подозревала, что ее гостье нездоровится.

- Не думаю, что что-то серьезное. Но ее утром тошнило. Бедная девочка едва от тазика отползла. Я зашел узнать о завтраке и … - Верас замялся. - Ваша гостья меня немного напугала. На ней лица не было. Бледненькая. Но как видите, сейчас она выглядит здоровой.

- Может, съела что-то ни то, - призадумалась девушка, но откладывать поездку, уже не было времени. – Хорошо. Проследите за ее питанием и, если что-то серьезное, сообщите мне.

Путь до таху Са-ах занял три дня. Раньше Миори, преодолевая его, думала, что дорога очень длинная и время будто бы замедляется, но не в этот раз. Ее сердце разрывалось на две части, одна половина умоляла время остановиться, другая – подталкивала спешить. Убедиться в том, что Дэмиян будет жить. Что ее статус и их союз спасли его. Ведь по законам Киреи будущий супруг имел полное право разделаться с обидчиком своей пары, как и любой другой член ее или его семьи.

«Жизнь снова связывает их. Так желают предки?» - думала Миори, подъезжая к воротам Са-ах. Осталось недолго. И как назло на ее пути встал тот, кто мог заставить передумать.