На стене напротив дивана висел большой широкоэкранный телевизор, купленный, кстати, на собственные деньги Воропаева. По крайней мере, такую покупку он мог себе позволить, не выпрашивая кредит в банке.

«Ключевое слово — мог, — ехидно заметил гаденький внутренний голосок, — прошедшее время, Карл! Теперь-то, небось, хрен заработаешь… коль превратился в бессловесную тварь».

Алексею более всего хотелось, чтобы голос этот, выражавший его собственную догадку, ошибся. Но никакой ошибки не было. В выключенном телеэкране отражался диван… а также стоявший на нем крупный кот. Обычный представитель биологического вида «кошка домашняя»: с усами, пушистым хвостом и на четырех лапах.

«Это сон, просто сон, — все еще пытался успокаивать себя Воропаев, — я допился до чертиков и отрубился. Сейчас усну… а наутро все будет по-прежнему».

И, следуя собственной установке, улегся на диван, совершенно естественно свернувшись клубком. Чтобы спустя несколько мгновений провалиться в сон… а наутро проснуться с обманутыми надеждами.

— Так я человек! — воскликнул Бандит, буквально шокированный накатившими на него воспоминаниями. — Я человек!

Вернее, не Бандит, а Алексей Воропаев. Каким-то злым волшебством превращенный в бродячего кота.

Склонившийся над ним долговязый тип в сером костюме усмехнулся. Обнажив острые и неестественно длинные зубы, каких, Бандит знал, у людей не бывает.

— Что помнишь, это хорошо, — произнес странный человек, — и мне подсказка… значит, не ошибся. Да, дорогой мой, ты человек, если тебя это утешит. По крайней мере, душа у тебя человеческая. А значит, пригодится Рогатой праматери-Крысе.

— Ты меня понимаешь?! — крикнул ставший Бандитом Воропаев, последний пассаж человека в сером проигнорировав, ибо уж очень бредово он прозвучал.

— Конечно, понимаю, — было ему ответом, — правда, только я и мне подобные. Кто сам когда-то был тварью, мохнатой и хвостатой. У вас, рожденных человеками, еще есть что-то вроде пословицы: «Кто не был, тот будет, кто был — не забудет». Она, конечно, совсем о другом, но суть передает неплохо. По крайней мере, вторая ее часть. Пребывание в звериной шкуре… не забывается! Ну а о первом пункте не прочь позаботиться некоторые из наших. Благодаря которым ты здесь… в таком виде. В общем, я-то понимаю, а они…

Долговязый странный человек растопырил руки, словно пытался обнять весь мир, и прокрутился волчком вокруг оси.

— Они… эти все вокруг — нет. Так что не очень-то на них рассчитывай. Для них я просто какой-то чудаковатый тип, разговаривающий не то с котом, не то с самим собой.

Он не врал. Оглядываясь, Бандит-Воропаев видел, как другие прохожие неодобрительно косятся на лысеющего верзилу в сером костюме и стараются, обходя его, держаться подальше. Какой-то парень даже пальцем у виска покрутил, на что два его дружка радостно заржали.

Затем Алексей перевел взгляд на машину… и был готов задохнуться от возмущения. Но лишь гневно зашипел, выгибая спину. Потому что авто, на котором приехал и к которому направлялся, пока не заметил Бандита, его странный собеседник, был тем самым «фордом», который он купил и обмывал накануне своего превращения.

— Да это… моя машина! — вскричал Воропаев затем. — Моя! Какого хрена ты на ней ездишь? Да кто ты вообще такой?!

— А ты вспоминай, вспоминай, дорогой, — нагло осклабился серый человек, снова сверкнув своими не по-человечески длинными и острыми зубами, — вспомнил главное — вспомнишь и это.

И Бандит, он же Алексей Воропаев, вспомнил.

Пробуждение не принесло желаемого. Когда Алексей проснулся, в окно вовсю светило солнце, с улицы доносились обычные для бодрствующего города звуки вроде шума автомобилей и обрывков голосов переговаривающихся прохожих. Но он, Воропаев, по-прежнему оставался покрытым шерстью маленьким существом, для которого комнатушка в холостяцкой квартире казалась залом с высоченным потолком.

А коль так, то случившееся этой ночью ему не приснилось. И пресловутая «белочка» была ни при чем. Оставалось принять как единственную реальность то обстоятельство, что теперь он кот. А вовсе не преуспевающий труженик, не далече как вчера осчастлививший себя новой машиной.

Добро, хоть с похмелья башка не болела.

Воспоминания о «форде», как и о работе на заводе, которая ему, положа руку… теперь уже лапу на сердце, нравилась, заставила Воропаева погрустнеть. А мозг попытался было найти объяснения происходящему.

Первый из этих порывов души Алексей задушил в зародыше, а со вторым попросту не преуспел. Причем по одной и той же причине.

Грустить попусту было к лицу разве что бабам или великовозрастным дурням, не желающим взрослеть. Размышления же очевидно стоило отдать мыслителям. Тогда как Воропаев считал себя человеком практичным. То есть сосредоточенным на насущных проблемах и задачах.

В данный момент такой насущной проблемой для него, в кота превратившегося, было выжить; конкретно — избежать голодной смерти. Потому что пробудился Алексей с просто-таки зверским аппетитом.

С этой конкретной проблемой здесь и сейчас он сладил сравнительно легко. Благодаря оставленным на как бы журнальном столике возле дивана тарелкам с остатками закуски. Да, так и не успел он, Воропаев, убрать их в холодильник. Как и вообще толком прибраться после застолья. Зато теперь эта оплошность оказалась ему на руку… то есть, в его случае, на любую из четырех лап.

Как, кстати, и собственное уменьшение в размерах. Небольшой столик обернулся теперь в глазах Алексея огромным банкетным столом. А содержимым тарелок, казалось, можно было питаться не один день.

Да, слипшиеся, присохшие к тарелке кусочки сыра и уже начавшая подозрительно попахивать колбаса не тянули на роскошное лакомство не только для человека. Для кота тоже. Но выбирать было не из чего, голод требовал утоления. Этим и занялся Воропаев, умяв почти весь сыр. Потребности в еде оказались неожиданно немаленькими для такого небольшого существа.

День он провел, подъедая закуски и пытаясь найти хоть какой-нибудь выход. Из его положения вообще и из квартиры в частности. Потому что понимал: объедки со вчерашних посиделок скоро должны были закончиться. Особенно с его аппетитом. И что дальше? Помирать с голоду?

Такой исход Алексея, конечно, не устраивал. Вот только поделать он ничего не мог: ни двери открыть, ни окна силенок у него не хватало. И что самое печальное, даже окошко, в которое прошлым вечером дымили его курящие друзья, они впоследствии накрепко задраили.

«Аккуратные, блин!» — подумал он еще раздраженно.

С другой стороны, жил Воропаев на десятом этаже. И сомневался, что даже в кошачьем облике сможет спрыгнуть с такой высоты, ничего себе не сломав. Хоть и слышал о кошках, успешно приземлявшихся и с больших высот, хоть и знал, как они это делают — благодаря своим хвостам, играющим роль парашютов, а самому пробовать желанием не горел. В конце концов, как кот, тем более верхолаз, он неопытный. А значит, имеет больше шансов все-таки закончить свой полет неудачно. С переломами и иными травмами.

В общем, так ничего не придумал, так ничего не нашел Алексей для собственного спасения в первый день пребывания в кошачьей шкуре. Зато ближе к вечеру спасение само к нему пришло. В лице соседки Вики, о которой он едва не забыл.

Были у Вики ключи от ее квартиры — сам дал. И вот она пришла… да прямо с порога наткнулась на встречавшего ее кота.

— Так Леша еще одного питомца завел, — воскликнула она, удивленная его появлением, — а он мне не говорил…

Правильно… относительно правильно истолковав жалобный взгляд кота, соседка решила не только покормить рыбок, как прежде договаривалась с Воропаевым. Но и усатому-хвостатому обитателю квартиры принесла кое-что перекусить. Еду за неимением миски для домашнего питомца насыпав в одну из оставшихся чистых тарелок.

Последних, кстати, по итогам Викиного визита в квартире прибавилось. Покормив рыбок и угостив кота, соседка встала у раковины и принялась мыть более-менее свободную от остатков закуски посуду, содержимое ее пересыпая в другие тарелки и ставя в холодильник.

— Вроде взрослый парень, — сетовала она, обращаясь, очевидно, к коту, — а такой неряха. Мужики… они все такие. Заботы требуют почище, чем дети малые. Правда ведь, котик?

Алексей, присутствовавший при этом спиче, возмущенно мяукнул, как бы протестуя. Но Вика истолковала этот возглас по-своему. В выгодном для себя ключе.

— Да, вижу, что согласен, — были ее слова, — тоже, смотрю, пострадал от своего хозяина. Ни еды тебе не оставил, ни молочка не налил. Даже миску специальную выделить не удосужился!

Решив исправить оплошность предполагаемого хозяина кота (он же ее сосед и хахаль), Вика сняла с полки одну из собственноручно вымытых ею тарелок — поглубже, поставила ее в коридоре, затем сходила за пакетом молока и наполнила тарелку.

Кот Воропаев радостно принялся лакать, время от времени поднимая на соседку благодарный взгляд. В бытность человеком, надо сказать, Алексей молока не любил. Зато теперь оно показалось ему безумно вкусным. А может, сказалась долгая жажда. Он ведь, как проснулся, ничего не пил. Как, впрочем, и незадолго до сна и превращения в кота. Бухло не в счет. Так как в деле утоления жажды от него толку не больше, чем от тушения пожаров бензином.

Итак, благодаря Вике Воропаев и напился, и наелся. За что был ей так благодарен, что помимо воли кинулся к соседке, принявшись гладиться о ее ноги. Вика сдержанными движениями погладила его в ответ по пушистой голове.

Вот только попытку увязаться следом, когда она покидала квартиру Алексея, соседка мигом пресекла.

— Ты это брось, — сказала она, легонько отпихивая кота ступней и не давая выскочить за порог, — сбежишь — хозяин твой не обрадуется.