Вдобавок цепкий глаз Бандита приметил в дальнем углу участка собачью будку. И проверять, пуста она или обитаема, на собственной шкуре ему, разумеется, не хотелось.

Не горел Бандит желанием и поворачивать назад, снова пересекая улицу. Так что в его распоряжении остался участок справа.

Глянув в ту сторону, Бандит с удовлетворением отметил изрядное количество деревьев и кустов. Есть где спрятаться. Вдобавок он знал, что деревья любят птицы — то гнезда в кронах вьют, то просто насвистывают, сидя на ветках. А когда не заняты одним из двух этих важнейших для себя дел, летают меж деревьев. Причем порой довольно низко. Иногда даже приземляются, что-нибудь поклевать. Чем немало облегчают процесс добывания пищи таким, как Бандит.

Приняв решение, Бандит двинулся в сторону приглянувшегося участка. Путь до него отчасти преодолел по крыше, отчасти — спрыгнув вниз и потоптавшись по грядкам. Наконец запрыгнул на забор и нырнул с него в эту обитель зелени.

Кроны плодовых деревьев и густо покрытые листвой ветви самых больших кустов отбрасывали на землю приятную тень. По крайней мере, для Бандита приятную. Как и всякий кот, он не любил яркого света. Еще он недолюбливал жару, хоть и был гладкошерстым. Так что даруемой этой тенью прохладе тоже был только рад.

Так, в тени кустов и деревьев, Бандит теперь осторожно крался, осматриваясь и прислушиваясь. Как и на предыдущем участке, человеков здесь, похоже, не было. Никаких звуков, во всяком случае, свидетельствовавших об их присутствии, до тонкого кошачьего слуха не долетало. Ни грубых человечьих выкриков, ни раздражающего грохота, который они называют музыкой, ни треска газонокосилки (тоже малоприятного), ни хлопков дверей.

Точнее, все это было: все эти звуки носились в воздухе и даже улавливались ушами Бандита, но как нечто слабое и мимолетное. Ветром принесенное откуда-то издалека. Тогда как на участке этом царили тишина и покой. Если не считать трескотни насекомых… ну и еще чириканья птичек. Птичек!

Оставаясь с виду неспешным, исполненным достоинства и чуждым суете, Бандит устремился на этот звук, суливший обед.

Остановился он, заприметив пару мелких, похожих на воробьев пташек, перепрыгивавших с ветки на ветку. И затаился, прижавшись в земле и почти скрываясь за травой — в ожидании, когда хотя бы одна из птичек окажется перед ним на расстоянии прыжка.

Бандит умел ждать. Умел быть терпеливым. Но и быстрым как молния тоже.

Не меньше минуты пришлось ему ждать, прежде чем беззаботная птаха соскочила с ветви на ближайший кустик и дернула головкой с глазками-бусинками. Тоже, не иначе, высматривала, чем бы поживиться. Например, ягодами с этого кустика.

Кустик был низеньким… точнее, недостаточно высоким, чтобы сесть на него и чувствовать себя в безопасности по соседству с голодным котом. Впрочем, что чувствовали птички и что творится в их маленьких головках, Бандит не знал. Да и не интересовался. Какая разница, что думает и чувствует еда? А не чем иным, кроме как едой, эти беспечные создания для Бандита не были.

Кот подобрался, готовясь к прыжку.

Птичка, похоже, не замечала подобравшегося к ней мохнатого полосато-дымчатого охотника. Ее ведь тоже интересовала только еда, а полеты отнимали уйму сил.

Приглядев ближайшую ягоду, птичка клюнула ее, затем чирикнула. Наверное, перед товаркой хвасталась. Та пискнула в ответ и решила тоже присоединиться к трапезе. Перепорхнула на ягодный куст.

Бандит не верил своей удаче. Сразу две! Это значило — он мог выбирать. Впрочем, выбор был очевиден — наибольшие шансы попасть в его желудок имела та из птах, которая находилась ближе.

Вот она замешкалась, выискивая съедобную ягоду.

Бандит был уже готов прыгнуть. И прыгнул бы, не окликни его голос за спиной. Голос на его родном — кошачьем — языке.

— Простите! Извините!

Не иначе, пожаловал очередной достопочтенный поборник чести и неприкосновенности охотничьих угодий. Пришел дипломатию разводить, нахватавшись этих понятий от человеков — своих двуногих не то нянек, не то слуг, не то, наоборот, хозяев.

И как же Бандит его пропустил? Вообще ведь не подумал, что сад этот многообещающий тоже мог оказаться чьими-то угодьями.

Нет, даже не так. Как Бандит мог позволить этому изнеженному клубку шерсти подобраться к нему сзади, да еще незаметно? Почему забыл про бдительность?

Ну, то есть как — понятно. Охотой увлекся. Голод хотел утолить. И вообще, даже опытный бродяга не свободен от того, чтобы попасть впросак. Хотя бы время от времени это может случиться с каждым.

И встретить одного из собратьев (всего-то!) — еще не самое худшее, что могло бы произойти с потерявшим бдительность Бандитом.

Мгновенно выгнув спину и распушив полосатую шерсть, Бандит с подчеркнутой неспешностью повернулся, даже предвкушая схватку. Сейчас, сейчас этот много о себе возомнивший домашний увалень получит по заслугам. Не потому, что под угрозой пресловутая честь Бандита. А вот за то, что сорвал долгожданную охоту…

Нет врага страшней, чем голодный зверь!

Бандит повернулся, уже намереваясь атаковать и готовый защищаться. Повернулся… и мгновенно расслабился. Поняв, что драться не с кем. Точнее, не было перед ним никого, представляющего даже подобие угрозы. Уж очень мал и безобиден оказался окликнувший его сородич.

Еще котенок, если быть точным. Глазастый и с ушами, казавшимися непропорционально-большими на его маленькой голове.

Вид котенок имел растерянный и даже жалкий. Ни о каком нападении на Бандита он явно даже не помышлял. Да и сам, похоже, не чувствовал себя в этом саду как дома.

Еще один бродяжка — товарищ по несчастью? Почему нет. Другое дело, что возраст его казался Бандиту слишком юным для скитаний по жестокому миру. С другой стороны, насчет человеков, их совести и склонности к состраданию Бандит не обольщался. С них станется даже такого малыша выкинуть на улицу. Точнее, на верную гибель. Уж очень маленьким, хрупким и беззащитным выглядел котенок, чтобы, по мнению Бандита, пережить хотя бы ближайший месяц. Не умереть от голода, не быть съеденным самому. И это еще в теплую, почти летнюю пору, когда очередная зима даже не маячила на горизонте.

Похоже, котенок и сам не переоценивал свои шансы. Иначе бы не обратился к тому же Бандиту, не стал его беспокоить.

— Извините. Вы мне не поможете?

А Бандит поразился его трогательному простодушию, еще более уменьшавшему шансы котенка выжить.

Правда ведь, казалось бы, к кому обращаться за помощью, если свои же человеки тебя предали. Конечно, к собрату по виду, взрослому и опытному. И невдомек несчастной крохе, что даже собрат этот способен не столько помочь, сколько причинить зло.

Невдомек, что так уж устроен мир — здесь все жрут всех. Включая себе подобных. И чем ты меньше, тем больше живых существ видят в тебе свой завтрак, обед или ужин.

Именно таким было первое, за облегчением пришедшее, побуждение Бандита. Этот маленький гад сорвал ему охоту — уже только за это стоило бы его сожрать. Да вдобавок подобрался даже не на расстояние прыжка, а почти вплотную. То есть шансов удрать не имел.

Но при всем при том что-то остановило Бандита. Точнее, целых два обстоятельства.

Во-первых, сам он котят ни разу не ел. Хоть и знал, что другие бродячие коты никакой едой не пренебрегают. Не делая исключений даже для маленьких собратьев.

Во-вторых, к этому конкретному котенку Бандит даже ощутил странную, неожиданную для себя симпатию и сочувствие. Возможно, свою роль сыграла почти такая же масть — полоски на серой шерсти — и ощущаемое оттого родство. А может, убивать и вообще причинять вред этому маленькому существу, вдобавок так трогательно ему доверившемуся, было просто противно.

Да, все жрут всех, но кто сказал, что соблюдение этого закона — обязанность любой живой твари? Именно обязанность, а не право? Притом что правом можно хотя бы разок пренебречь.

Поэтому по итогам мыслительного процесса, со стороны занявшего у него пару секунд, Бандит решил оставить котенка в живых. Разойтись миром. Хотя и понимал, что если и продлит этим жизнь малышу, то ненамного. Ну да это уже будут не его заботы.

— Шел бы ты отсюда, мелюзга, — с подчеркнутым недовольством проворчал Бандит, немигающим взглядом уставившись на котенка, — не мешай охотиться.

Птички как раз успели утолить голод и упорхнули с куста прочь.

— Да я бы ушел… но куда? — с все той же простодушной детской непосредственностью сказал котенок. — Я потерялся. Не знаю, как домой добраться. И боюсь. Тут неподалеку зверюгу видел большую… собаку. Так она рычала на меня и громко вскрикивала. Зло так, точно не рада была меня видеть. Хорошо, что была привязана. Потому и смог убежать.

Имел он в виду, не иначе, ту собаку, чью будку Бандит видел на одном из соседних участков.

Еще подумалось Бандиту, что решись он таки съесть котенка — и собственную жизнь бы облегчил, и участь этой малявки, как ни странно, тоже. Меньше бы мучиться пришлось.

Но Бандит не привык переступать через себя. Менять собственные решения — в том числе.

Кроме того, к простому сочувствию добавился некоторый интерес. Бандит поймал себя на том, что ему любопытно, кто этот котенок, откуда взялся (коль, похоже, не бродячий), что с ним уже случилось — та же встреча с собакой. И да: дальнейшая судьба маленького путешественника поневоле тоже начала вызывать хоть толику интереса.

Не каждый день встречаешь котенка… или любое другое живое существо, столь трогательно доверчивое, но при этом еще не угодившее ни в чьи зубы. Тогда как птичек много, на птичек можно поохотиться немного попозже.

Опять же голод (даже голод!) немного отступил, теснимый любопытством.

Потому Бандит вымолвил следующее:

— Ладно. Давай по порядку. Кто ты и что там у тебя случилось?