Глава 16

Я попробовал приподняться и открыть глаза, но меня удержали руки.

— Мэтт, не двигайся, — сказал далёкий знакомый голос. — Мы с тобой.

Картинка перед глазами казалась размытой, а голова будто потеряла равновесие.

Потом знакомый голос прозвучал одновременно слишком близко и слишком далеко.

— Где, блядь, скорая помощь? У нас офицер пострадал.

Я гадал, кого же ранили, но глаза закрылись, и я провалился в темноту.

* * * *

На лице была маска, звучали приглушённые голоса и сирены, мигали яркие огни. Я потянулся к маске, чтобы содрать, но меня остановила рука.

— Всё хорошо, детектив. Расслабьтесь, сделайте несколько вдохов, — проговорила женщина. — Вы в машине скорой помощи. Через пять минут мы доставим вас в больницу.

«Это хорошо», — подумал я. «Потому что у меня болит… всё».

* * * *

Проснувшись, я попытался открыть глаза, но боль в голове оказалась невероятна.

— Эй, Мэтт, — произнёс кто-то. Знакомый голос. Очень далёкий, будто доносился из соседней комнаты. Но кто-то находился прямо рядом со мной. — Не двигайся.

Я решил, что не двигаться — превосходная мысль.

* * * *

Проснулся снова, уже понимая, что глаза открывать не стоит. Захотел поднять правую или левую руки, но они были слишком тяжелыми. И тут я осознал, что всё тело горит огнём. Боль не только в голове, а вообще повсюду.

Вообще. Блядь. Везде.

— Детектив Эллиот, — раздался тихий, приглушённый голос. — Постарайтесь не двигаться.

* * * *

При следующем пробуждении я не смел даже шевельнуться. Не открывал глаза. Удивительно, что дышать по-прежнему получалось.

Я почувствовал, как что-то касается моих пальцев. Кто-то держал меня за руку.

— Кира? — спросил я. Мой голос хрипел, едва издавая звук. Совсем не похоже на меня.

Никто не ответил, поэтому я рискнул открыть веки. Понадобилось время, чтобы сфокусировать взгляд, но когда получилось — его уже не было.

Я закрыл глаза.

* * * *

Проснулся, но не пытался поднять веки. Не пытался говорить или двигаться.

Я пытался слушать.

Звуки раздавались, но… было не понятно, где именно.

Я услышал знакомый голос. Митч.

— Нет, у него нет родственников. Мы — его семья, — сказал он. — Ну, у него есть партнёр, парень, но они недавно расстались. — Его тон немного смягчился. — Он очень близок с родителями парня. Они относились к нему как к сыну.

Сердце сжалось, буквально заболело в груди, и я провалился обратно в сон.

* * * *

Очнувшись в очередной раз, я обнаружил, что в комнате тихо, а свет приглушён. И испытал благодарность.

Мне ужасно хотелось пить. Я попробовал сесть и застонал от резкой боли, пронзившей тело с головы до ног.

Тут же рядом оказалась медсестра. Её голос звучал отдалённо, хотя она стояла близко.

— Ш-ш-ш, детектив, не двигайтесь, — сказала женщина. — Вы в больнице.

— Воды, — прохрипел я.

Она отошла, чтобы принести мне стакан с соломинкой.

— Пейте через трубочку. Чтобы не садиться.

Даже пить было невозможно без головной боли.

— Больно.

— Да, — ответила медсестра. — Вы пережили суровое испытание.

Я сделал ещё один глоток, и потом она унесла стакан. Я вновь простонал.

— Сюда поступил другой мужчина?

Медсестра обошла кровать, и её голос колебался, будто кто-то менял громкость.

— Которого привезли вместе с вами?

— Да, — подтвердил я. — Аризона. Абель Козур.

— Он здесь, — сказала она.

— В порядке?

— Лучше, чем вы.

Казалось, будто она говорит издалека или даже из соседней комнаты, и я решил, что виновата жгучая боль в голове. Мне лишь хотелось знать, что Аризона чувствует себя хорошо.

У меня не получалось сориентироваться. Я знал, что в палате чуть раньше находились люди, но сейчас было пусто.

— Сколько времени? — пробормотал я, прикрывая глаза.

— Пять пятнадцать утра, — проговорила она невнятно. — Отдыхайте, детектив. Они сказали, что вернутся к вам как можно скорее.

* * * *

Проснувшись, я почувствовал запах, от которого желудок сжался. Постепенно мозг осознал, что всё тело болит. Левая нога, рёбра с обеих сторон, живот, правое плечо, голова.

Блядь, голова.

Она болела и прежде. Но то было ничто по сравнению с теперешним состоянием. Мне больше не казалось, что в череп вонзили топор. Сейчас всю правую сторону будто бы раскололо на кусочки. Боль сбивала с толку. Челюсть, нос, щека, глаз. Череп, мозг, кожа — всё доставляло мучения.

Меня затошнило.

— Детектив Эллиот, — раздался голос. — Детектив? Меня зовут доктор Стеннер. Вы можете открыть глаза?

Я простонал и медленно поднял веки. Точнее, одно веко.

— Отёк на правом глазу будет мешать ещё какое-то время, — сказал врач. — Вашей голове досталось несколько сильных ударов.

Я смотрел прямо на него, но голос звучал будто бы… с одной стороны.

Горло саднило, и говорить было неприятно.

— Звук странный. Я осторожно поднял правую руку к уху и нащупал повязку.

Мужчина в белом докторском халате кивнул.

— Да, так я и полагал.

Я не понял, что он имел в виду. Было больно думать.

— Хотите позавтракать? — спросил врач.

Я простонал.

— Нет.

— Эй, — вмешался кто-то. Я неспешно повернул голову и увидел стоящего в дверях Митча. Он выглядел чертовски плохо. Митч сразу подошёл ко мне и взял за руку.

— Эй, — повторил он. Взглянул на меня со слезами в глазах. — Блядь, Мэтт.

Следом появились Беркман, Курт и Тони, скрывая жалость во взглядах.

— Я оставлю вас ненадолго, — произнёс доктор. — Скоро вернусь.

Четверо мужчин смотрели на меня, но не находили слов.

— Аризона? — спросил я.

— Он цел, — ответил Митч. — Избит. Страдает от боли и сожалений, но живой.

— Свидетели сказали, что ты его спас, — вмешался Курт.

— И почти поплатился собственной жизнью, — добавил Беркман.

— Тресслер? — Мой голос был едва слышен.

— Мы его взяли, — подтвердил Митч. — И Юаня. Взяли всех. Дело вышло за пределы штата, поэтому контроль на себя взяли Управление по незаконному обороту наркотиков и ФБР. Оказалось, что схема гораздо шире, чем мы считали.

Я прикрыл глаза и вздохнул. На самом деле конец. Облегчение, которое я должен был ощутить, так и не пришло.

— Больно.

Митч отпустил мою руку и вложил в ладонь какой-то небольшой цилиндр, холодный на ощупь.

— Вот, — произнёс он. — Это морфин. Нажми, когда потребуется. Он переместил мой большой палец на кнопку.

Прозвучал ещё один знакомый голос.

— О боже мой.

Я открыл целый глаз и увидел Юми, застывшую в проёме, с прижатой ко рту рукой. Её глаза заволокло слезами.

— Мой Мэттью, — проговорила она, подходя к кровати.

За ней следовал Сэл. Юми повернулась к четырём полицейским, стоящим вокруг кровати, и ткнула пальцем в каждого из них.

— Не смейте со мной говорить, — велела она. — Никто из вас. Глядите, что вы натворили с моим мальчиком! Женщина махнула рукой в мою сторону. — Уже второй раз. — Она выставила два пальца. — Сначала на больничной кровати мой Кира, теперь мой Мэттью.

Сэл положил ладонь на плечо Юми, и она развернулась к нему.

— Они должны знать!

— Миссис Такео Франко, — начал Беркман сожалеющим тоном.

Женщина обернулась, явно расстроенная, и подняла палец.

— Я велела не разговаривать со мной.

А потом появился Кира. Он приобнял мать.

— Мам, — мягко произнёс он. — Это… — начал он, но взглянул на меня и замолчал. Его рот приоткрылся, а на глазах выступили слёзы. — Боже.

— Кира, — попытался выдавить я. Наконец-то я его увидел. И даже грустный, он был прекрасен. Казалось, мы не виделись сотню лет. — Кира.

Он мотнул головой и попробовал заговорить, уставившись на меня. Одинокая слеза скатилась по его щеке, и он рвано вдохнул.

— Ты мне врал, — сказал он. Повернулся к Митчу, Курту, Тони и Беркману. — Вы все врали. — Потом перевёл взгляд на меня. — Ох, Мэтт, — воскликнул он, проводя ладонями по лицу. Снова попытался заговорить, но вместо этого развернулся и вышел.

Все замерли в молчании, не зная, что добавить или куда посмотреть. Беркман пошевелился первым.

— Пойду пообщаюсь с ним, — сказал он, направляясь к двери.

Я судорожно вздохнул, будто вырвался на поверхность из-под толщи воды. Сердце стиснуло почти до боли. Я инстинктивно свернулся на боку, прижав ладонь к груди и удерживая боль внутри. Двинувшись, громко застонал.

Внезапно рядом появился врач, проверил аппараты и убрал мою руку с сердца, чтобы прижать стетоскоп.

— У вас боли в груди?

Сэл положил ладонь на плечо доктора и помотал головой. Врач обернулся, и Сэл вздохнул. Он сложил два кулака вместе и изобразил жест, похожий на разламывание палки.

Я понял, что он имел в виду.

Сломано.

Моё сердце разбито.

Нажал кнопку морфина несколько раз, ожидая, когда меня поглотит забвение.

* * * *

Просыпаться не хотелось. Не хотелось знать. Я лежал, неподвижный и безразличный. Но в палате разговаривали люди. Голоса звучали странно. Непонятно почему.

Сперва я услышал Юми.

— Он винил себя в случившемся с Кирой, — негромко произнесла женщина.

Затем мою ладонь сжали. Я даже не осознавал, что её кто-то держит. Смотреть не хотелось. Я так сильно желал, чтобы это оказался Кира. Представлял, что меня держит его рука, его пальцы. Согревает его тепло. Не хотелось рисковать и обнаружить, что это совсем не Кира.

Я не вынес бы новую боль.

— Пожалуйста, поймите, — раздался следом голос Беркмана. — Он прошёл психологическое обследование перед операцией. И весьма успешно. Мы ни в коем случае не пустили бы его на задание, если бы не верили в его способности.

— Он обдурил всех, — добавил кто-то. Курт. Курт заговорил.

— Не думаю, — тихо произнёс Митч. — Он уже давно был сам не свой. Изображал, будто всё в порядке. Будто, если долго притворяться, то ложь станет правдой. Я заметил. Просто не хотел признавать, что что-то не так. Он — мой напарник. Он мне словно брат.

Мою ладонь вновь сжали.

Опять заговорила Юми:

— Он сказал, что хотел боли. Хотел, чтобы его избили. Вот почему он пошёл на задание. Сказал, что боль — его наказание за случившееся с Кирой. Вот так. Наказание.

Мою ладонь подняли и прижали к чьему-то лицу. Раздался приглушённый всхлип. Я открыл глаза, чтобы посмотреть.