Эпилог
Полгода спустя
Я стоял у зеркала в ванной, пытаясь правильно завязать галстук. Через какое-то время зашёл Кира и поцеловал меня в щёку. Он предусмотрительно не говорил со стороны правого уха и развернул меня лицом к себе.
— Давай сделаю.
У меня появилась возможность полюбоваться на него в новом костюме. Кира выглядел… потрясающе.
Он редко носил пиджак и брюки, тем более с галстуком. Поэтому его фигура в тёмно-сером сшитом на заказ костюме — особенное зрелище.
— Неплохо смотришься, — сказал я.
Кира завязал галстук и расправил на мне рубашку.
— Ты и сам хорош.
Он глянул в зеркало, напрасно проверяя причёску. Кира всегда прекрасен.
— Мне очень повезло, — заявил я вслух.
Он закатил глаза и ответил:
— Да. Именно так. — Потом ухмыльнулся. — Пошли, нельзя опаздывать.
Церемония была короткой и милой, а свадьба — небольшой. Я, в качестве шафера, стоял позади Митча и видел, как он по-новому влюбляется в невесту, Анну, шедшую к алтарю.
Во время застолья я выступил с короткой речью о напарниках, верности и любви. Следом несколько слов сказал Беркман — о красивых невестах и женихах, чьи выходки прибавляют ему седых волос.
Затем все смотрели на отца Анны. Он готов был заплакать, рассказывая о своей маленькой принцессе и о том, как малышка повзрослела. Но я не сводил глаз с Киры. Тот выглядел крайне счастливым. Он гордился Анной, одной из своих ближайших подруг, и радовался за неё.
Слушая речи, я задумался о собственной жизни. Как события привели меня к этой самой точке. Как всё пережитое вместе с Кирой сделало нас сильнее. Как нелегко было, особенно в начале. Я боролся не только с физическими, но и с эмоциональными проблемами. А Кира преодолевал недостаток доверия. Складывалось не просто. Но мы проговаривали, как и пообещал Кира, каждую долбаную мысль. Это тоже далось с трудом, но мы справились. И до сих пор справлялись.
На протяжении нескольких недель после выписки из больницы между мной и Кирой не было никакой близости. Он держал меня за руку, обнимал, целовал. Но ничего более. Мы лишь говорили. Сначала я думал, что он опасается причинить мне боль из-за всех травм. Но нет.
Смысл был в доверии.
В том, что его сердце могло вновь разбиться.
Я не винил Киру. Разве мог?
Странно, но я не так уж сильно скучал по сексу. Взамен мне доставались ласковые прикосновения, нежные поцелуи и общение. Мы ложились в кровать эмоционально вымотанными, и спали, обнимая друг друга или держась за руки.
Будто мы заново открывали собственную любовь.
Я пообещал Кире, что буду ждать сколько потребуется. Дождусь его желания сблизиться. И я знал, что Кира хотел меня. Это выражалось в отклике тела. Но Кира был готов только спустя почти два месяца.
Тот первый раз. Господи, это было… всепоглощающе.
Голова пошла кругом лишь от того, что Кира за руку повёл меня к кровати. Показал, что постепенно прощает меня. В его прикосновениях и поцелуях сквозило сдерживаемое отчаяние, а в глазах отражались страх и уязвимость. Я уверенно признался Кире в любви, и это, кажется, подкрепило его страсть. Когда он встал на колени между моих разведённых бёдер и смазал член, я задержал дыхание.
Взгляд Киры метнулся к моим глазам.
— Уверен?
— Да.
Он вздохнул, успокаиваясь, и толкнулся внутрь.
Застонал, закатил глаза и склонился ниже. Киру пробрала дрожь, когда он вошёл в меня полностью. Потом он замер и распахнул веки.
— Долго не продержусь.
Я обхватил его лицо ладонями и посмотрел прямо в глаза.
— Хочу почувствовать.
Этого хватило.
Я никогда прежде не испытывал подобного. Не просто физическую разрядку, а эмоциональное высвобождение. Кира обнял меня и заплакал впервые с того момента, как я вышел из больницы. Он сжимал меня крепко и просто превосходно, уткнувшись носом мне в шею. Я поднял его лицо, вытер слёзы и откинул волосы со лба, чтобы увидеть взгляд. Мы не говорили, мы нежно и сладко целовались.
И в тот день мы по-настоящему двинулись дальше. Не из-за секса. А из-за доверия и веры. Из-за любви.
Меня выдернул из воспоминаний звук аплодисментов. Митч и Анна шли на танцпол, собираясь исполнить свадебный танец.
Я повернулся, разыскивая Киру. Тот смотрел на меня с удивлённым и обеспокоенным выражением. Должно быть, он наблюдал за мной, пока я пропадал далеко-далеко в собственных мыслях. Кира улыбнулся и показал жестами: «Ты в порядке?»
Я кивнул. Вся прелесть языка жестов в том, что мы можем поддерживать приватную беседу, даже находясь на разных концах комнаты.
Кира снова показал: «Чувствуешь себя хорошо? Голова болит?»
Я отрицательно мотнул головой и улыбнулся. Ответил: «Просто задумался».
Кира огляделся, посмотрел на танцующих жениха и невесту, потом опять на меня. Показал: «О чём?»
«О тебе».
Улыбка Киры вышла немного робкой.
Я подождал, когда мы вновь встретимся взглядами, и показал ещё одну фразу.
«Выходи за меня».
Кира округлил глаза. Тут же моей правой руки коснулась подружка невесты, сестра Анны, и я повернулся к ней. Девушка стояла справа, поэтому я не услышал бы её слов.
— Давай, — проговорила она, поднимая меня с сиденья. По традиции, вторыми выходят танцевать шафер и подружка невесты. Я последовал за ней вокруг главного стола, к танцполу.
Но девушка не остановилась. Она подошла к столику Киры и остановилась перед ним. Кира поднял на меня взгляд, кажется, до сих пор пребывая в шоке. Сестра Анны улыбнулась ему.
— Я собираюсь потанцевать со своим мужем, — радостно проговорила она. — А ты потанцуй со своим.
Я хотел поправить её насчёт неверного слова, но она ослепительно улыбнулась и пошла к мужчине, который наверняка был её мужем. Кира встал и взял меня за руку, направившись к танцполу. Люди смотрели на нас, наверно из-за того, что двое мужчин, танцующих на свадьбе — непривычное зрелище. Но вскоре присоединились Курт, Тони и Беркман со своими жёнами, и никто больше не обращал внимания. Точнее, я не замечал.
Мы с Кирой не вальсировали и не пытались изображать навороченные танцевальные движения. Мы просто слегка переставляли ноги и раскачивались. Но я крепко его держал, не позволяя себе разнервничаться.
Сердце колотилось, во рту пересохло. Я только что предложил Кире пожениться. А он не ответил.
— Всё хорошо, — тихо проговорил я. — Не обязательно отвечать прямо сейчас. Спрошу завтра снова, если хочешь. И буду спрашивать каждый день, пока ты не согласишься, только чтобы заткнуть меня.
Я начал тараторить. Кира улыбнулся, но так и не произнёс ни слова.
— В любом случае, — продолжил я болтать. — Думаю, синий. Или золотой. Или даже серебряный.
— Ты про что?
— Цвет для приглашений, — быстро пояснил я. И, не останавливаясь, нервно забормотал: — Твоя мама опять интересовалась. Она прекращала ненадолго, но теперь снова забрасывает удочки. Думаю, нужно сказать ей цвет. Она обрадуется. Она заслужила немного радости.
Кира рассмеялся.
— Ты же знаешь, что это её не успокоит. Вообще-то, будет даже хуже.
— Хуже?
— Всё не закончится на приглашениях, ты должен понимать. Не закончится даже на свадьбе, — легко произнёс он. — Потом начнутся разговоры про дом с белым заборчиком и про двух с лишним детей.
Я пожал плечами.
— У нас есть дом, хоть и без заборчика. И не знаю насчёт лишних, но мне по душе мысль про двух детей.
Кира застыл и уставился на меня. Он тяжело сглотнул, а в его округлившихся глазах стоял вопрос.
— Эмм, — шепнул он. — Как насчёт собаки для начала?
Я улыбнулся.
— Мне нравятся собаки.
Кира продолжил танцевать, но затих. Очевидно, я дал ему достаточно пищи для размышлений. Но потом он сжал меня немного сильнее и прижался губами к левому уху.
— Синий и серебряный, — выдохнул он.
Синий и серебряный.
Наши свадебные приглашения будут синими и серебряными.
— Так это да?
Кира кивнул, притянув меня в полноценные объятия и уткнувшись лицом в плечо.
— Да.