— Господи Иисусе, чувак!

Я же просто приготовился к удару, надеясь, что доберусь до больницы целым и невредимым.

***

— ДАВАЙ-КА РАЗБЕРЕМСЯ, — сказал Ян в тот же день, ведя Джеймса «Секача» Пеллегрино к нашей машине. — У тебя сломано запястье, а ты жалуешься на испорченную обувь?

Обычно врачи накладывали гипс через несколько дней после того как спадет отек. Но поскольку я не собирался просиживать штаны до этого момента и перелом оказался чистый, врач скорой помощи сделал исключение. Он сказал, что если гипс слишком ослабнет, то придется вернуться и наложить его заново. Мне было плевать, главное, я мог снова следовать за Яном.

— Да, — ныл я, внимательно разглядывая гипсовую повязку на запястье, а потом, что еще важнее, мои теперь уже потертые ботинки от «Джона Варватоса».

Стоило Пеллегрино лишь увидеть меня, стоявшего в дверях подвала, он тут же дал деру. Мы получили анонимное сообщение о его местонахождении и нашли его в доме двоюродного брата в Ла-Грейндже. Чтобы он не успел выскочить через заднюю дверь, я бросился на него. Закончилось все тем, что мы покатились по бетону, прежде чем Ян оббежал дом с другой стороны и приземлился прямо на парня.

— На прошлой неделе они были новыми.

— Они бы все равно стали испорчены, — прокомментировал Ян. — Из-за снега от этого никуда не деться.

Я поднял на него взгляд.

— Вот почему я хотел переехать в Майами вместе с Брентом. Снег был бы лишь далеким воспоминанием.

Он фыркнул от смеха.

— Этот парень не стоил того, чтобы ради него переезжать.

Я выгнул бровь.

— И кроме того, — хрипло сказал он, — ты все равно не собирался меня бросать.

— Я бы бросил тебя сию секунду, приятель. Не обманывайся.

— Ага, конечно, — усмехнулся он.

Очевидно, он знал, что это откровенная ложь.

— Хотите, я оставлю вас наедине? — съехидничал Пеллегрино.

Ян швырнул его на машину, и Пеллегрино вскрикнул, снова приземлившись на грудь — то же место, которое недавно крепко приложилось о кирпичную кладку.

— Заткнись.

— Это полицейский произвол.

— Хорошо, что мы не из полиции, — напомнил Ян, дав ему затрещину, прежде чем посмотреть на меня светло-голубыми глазами. — И почему ты носишь хорошие вещи на работу? Никогда этого не понимал.

— Потому что, — ответил я, указывая на него, — докерсы⁴, рубашки с воротником на пуговицах и уродливый галстук — не то, что я хочу лицезреть каждый день.

— Ну, это здорово, но ты портишь кучу дорогого дерьма, а потом жалуешься.

— Походные ботинки не кричат о моде.

— Да, но твои ботинки от Джона-что-то-там уже испорчены, а мои все еще в отличном состоянии.

— Выглядят они дерьмово, — заверил я его.

— Но все еще функционируют, — поддразнил Ян, и дерзкий изгиб его губ вызвал во мне трепет.

А это очень плохо. Прям очень, очень плохо. Ян Дойл — мой гетеросексуальный до мозга костей лучший друг и напарник. Я не имел права даже замечать, как полупальто облегает его плечи, как вздуваются вены на предплечьях, как он прикасается ко мне, когда разговаривает, сидит рядом или вообще находится где-то поблизости. То, как он всегда оказывался в моем личном пространстве, будто у меня его вообще не было, Ян даже не замечал, зато замечал я, что было неправильно. Попытки притвориться, что меня это не волнует, съедали заживо. Вот реальная причина, по которой я должен был просить нового напарника — потому что мечтал оказаться в постели с нынешним.

— И никакого язвительного ответа?

Я откашлялся.

— Нет.

— Как так? — прищурился он.

— Думаю, ты в чем-то прав. Я не должен ходить на работу в обуви, которая может испортиться.

— Я могу достать тебе новую пару, — быстро предложил Секач, прежде чем Ян успел ответить.

— Пожалуйста.

Ян снова отвесил ему оплеуху, затем открыл дверцу машины, подвинул мое сиденье вперед и втолкнул Пеллегрино внутрь.

— Какой же ты засранец, Дойл! — крикнул Пеллегрино, а Ян захлопнул дверь.

— Не наставь ему синяков, — предупредил я, как всегда.

— А почему бы и нет, черт возьми?

Я вымучено вздохнул.

— И для протокола, — фыркнул Ян, поворачиваясь ко мне. — Ты не заходишь в дома один. Что мы говорили об этом после Феликса Ледесмы?

Я что-то пробормотал, потому что мой айфон просигналил о входящем сообщении, и я отвлекся на чтение.

— Миро!

— Я слышу тебя.

— Посмотри на меня.

Я резко вскинул голову.

— Да, окей, порядок, заткнись.

— Нет, не порядок. Каждый гребаный раз, когда ты снимаешь рубашку, и я вижу шрам прямо над твоим сердцем, я…

— Знаю, — успокоил я и, наклонившись ближе, коснулся его плеча своим.

Он снова прорычал.

— Оу, — протянул я, заметив, сколько времени. — Тебе нужно избавиться от нас с Секачом, чтобы успеть на свидание с Эммой.

То, как напряглось его лицо, не предвещало ничего хорошего, но я не мог сказать ему, что его девушка, хоть и была замечательной, не подходит ему. Все было бы намного проще, если б она оказалась сукой, и я ненавидел ее. По правде говоря, она в некотором роде идеальна. Просто не для него.

— А ты чем займешься?

— Когда? — я был сбит с толку. — Оформлю нашего пленника, чтобы ты хоть раз успел вовремя.

Он явно чувствовал себя неловко.

— А потом?

— О, сегодня вечером я играю в бильярд с ребятами из спортзала.

Лицо Яна просияло.

— Нет, — хохотнул я. — Плохая идея. Твоя девушка не хочет играть в бильярд с незнакомыми людьми.

Его взгляд был до смешного заинтересованным.

— А ты откуда знаешь?

— Это не свидание, Ян.

— Ну, тебе тоже не стоит туда идти.

Мне мельком подумалось: понимает ли он, как раздраженно это звучит?

— У меня сломано левое запястье, а не правое. Я прекрасно могу держать кий.

— Тебе лучше пойти домой и лечь спать, — сердито сказал Ян, обходя машину и направляясь к водительской двери.

— Нет, старик, я должен справиться с болью, — поддразнил я и сел на пассажирское сиденье.

— О чем ты говоришь? — раздраженно спросил он, захлопнув дверь и повернувшись ко мне. — Ты сломал гребаное запястье.

— Разве это не твоя мантра, или как назвать это дерьмо? Код «зеленых беретов» и все такое? К черту боль?

— Играть в бильярд — не работа. Тебе не обязательно это делать.

На заднем сиденье прочистили горло.

— Знаете, парни, вы могли бы просто оставить меня здесь, — весело предложил Секач. — Тогда никому не придется заниматься бумажной работой, и вы, ребята, сможете пойти на двойное свидание.

Ян резко повернулся в кресле.

— У меня есть идея получше. Почему бы тебе не заткнуться на хер, пока я не вытащил тебя из машины, не снял наручники и не заставил бежать, чтобы иметь возможность пристрелить.

— Может, ты промахнешься.

Ян презрительно фыркнул.

— Я согласен попробовать. Что у тебя с собой, девятимиллиметровый?

— Опять же, мы не копы. Маршалы, — объяснил Ян. — В тебя когда-нибудь стреляли из пистолета сорокового калибра?

Я не смог сдержать смешок, увидев, каким сокрушенным выглядит Секач.

— А может, я просто посижу здесь.

— Заткнувшись, — рявкнул Ян.

— Да не вопрос.

Ян повернулся и вцепился в руль, и я понял, насколько он напряжен.

— Стрелять в людей — плохо, — игриво подчеркнул я, тыча пальцем в бицепс Яна.

Я расслышал, как он коротко усмехнулся и, казалось, немного расслабился.

— Заводи наш гроб на колесах. Нужно побыстрей разобраться с этим парнем, потому что мне и впрямь нужно переодеться.

— По крайней мере туфли, а? — поддразнил Ян, поиграв бровями, что действительно раздражало.

Я изо всех сил старался не обращать на него внимания.