– Прости.
– Я бы рассказал, если бы мог. Некогда было объяснять. Это ты меня прости.
Никс выдохнула. А потом быстро заговорила.
– Пожалуйста. Я должна увидеть Шака в последний раз…
– Мы не можем. – Лицо Кейна напряглось. – Я не могу доставить тебя туда в безопасности… и, более того, мы именно там, где должны быть. Я обещал Шакалу, поклялся честью, что вытащу тебя, чего бы это ни стоило. Даже если это значит, что вы не сможете попрощаться. Я никогда не отступлю от своего слова.
Когда она закрыла глаза, Кейн сказал:
– Прошу, знай: если бы я мог сделать это, не подвергая тебя опасности, я бы сделал. Но сейчас мы в лучшей позиции, чем я мог надеяться. Ты близка к спасению, и я дал мужчине слово. Я не нарушу его.
– Я просто хотела увидеть его еще раз, – прошептала она.
– Я знаю.
Когда Никс снова посмотрела на Кейна, печаль на его лице была настолько глубокой и искренней, он, должно быть, думал о любимой, которую так жестоко потерял. Любви, которую у него отняли.
– Если ты не можешь сделать это ради себя, – сказал Кейн, – сделай это ради мужчины, который тебя любит.
– Я так и не сказала ему, что люблю его. – Ее голос был таким хриплым, что его едва было слышно. – Я ни разу не сказала ему этих слов. Вот почему я хочу вернуться.
– Настоящая любовь не нуждается в словах. Она требует сердца. Шакал знает, что ты чувствуешь.
– Ты ему скажешь? Что я его люблю?
– Клянусь честью. – Несмотря на то, что места было очень мало, Кейн сумел склониться в неглубоком поклоне. – Я ему передам, клянусь. Я сам мечтал бы получить последнее послание от любимой женщины. Я тебя не подведу. И его тоже.
Никс мгновение изучала лицо Кейна и печаль, затуманившую его взгляд.
Затем обняла его. Это был импульсивный жест, который нелегко дался ей в ограниченном пространстве, но она не могла сдержаться. Они оба лишились любимых. Он в холодных объятиях смерти, она потеряла Шака в этой тюрьме.
– Я до сих пор не знаю почему, – сказала она, когда они расступились.
– Не знаешь что?
Почему Шак отказался уйти, подумала она.
– Это не имеет значения, – сказала она.
– Следующий грузовик. Когда он подъедет, ты дематериализуешься наверх. Туника удобного цвета, поэтому, если где–то будет досмотр, есть шанс, что ты его удачно пройдешь. Не шевелись и пригни голову.
– И глаза в пол, – хрипло сказала она. – Это то же самое.
– Ты сможешь это сделать. Я верю в тебя.
– Следующий грузовик. – Когда Кейн кивнул, она взяла его за руку. – Ты достойный мужчина. Помогаешь мне. И Шаку.
Он сжал ее ладонь.
– Ничего не могу сказать о собственной достойности. Но я уверен, что ваша любовь друг к другу стоит всего.
– Он не любит меня, – сказала она.
– Конечно, любит. Он связан с тобой.
– Он пошел бы сейчас со мной, если бы это было правдой. Или, по крайней мере, объяснил, почему не может этого сделать. Так что нет, он меня не любит.
Свет вспыхнул в дальнем конце, грузовик зашел в поворот, двигатель взревел, когда охранник выжал педаль газа.
– Вот он, – прошептала она. – Мне пора.
Все, что ей нужно было сделать, это представить себе ту купель в свете свечей, мирное место, в котором она нашла благодать посреди суровой и безнадежной тюрьмы. Только вот Шак не мог быть частью видения. Ей нужно было отказаться от подобного прямо сейчас. Легче уже никогда не будет.
Кейн протянул руку и сжал ее плечо.
– Ты можешь это сделать. Если ты смогла сразиться с отрядом охранников, ты сможешь и дематериализоваться отсюда...
– Если двинешься с места, я убью его.
Никс обернулась. В тусклом свете позади Кейна стоял охранник, который проник через расщелину с другой стороны. Лицо и тело мужчины было трудно различить. Пистолет, который он нацелил в голову аристократа, не был…
– Я поймал ее.
Никс резко повернула голову к дороге. Прямо перед ней стоял охранник, и прежде чем она смогла ответить, тот надел стальной наручник на ее запястье и выхватил пистолет из рук.
Дематериализация больше не вариант. Как и стрельба.
В туннеле мимо них промчался грузовик, которого она ждала, его дизельное дыхание вздымалось вслед. Возможность упущена.
Наверное, она все–таки увидит Шака.
Жаль, что это была далеко не хорошая новость.