ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Я открыла глаза в гостиной Дианы. Я лежала на диване, все еще прижимая к подбородку огромный черный мех. В камине ревел огонь, и несколько собак, растянувшись на полу, храпели. Диана стояла рядом со мной в своем голубом платье.

— Тебе нужно позавтракать, — быстро сказала она. — Может быть, сначала примешь душ?

Я кивнула, стараясь сдержать слезы, которые текли по щекам.

— Тебе на все про все двадцать минут. — Диана повернулась и вышла из комнаты.

Я не могла заставить себя сказать «спасибо».

Моя аккуратно сложенная одежда ждала меня в ванной, рядом с чистым розовым полотенцем. Я очень долго принимала душ, стараясь не думать ни о чем, пока горячая вода хлестала по моей коже. Когда душ начал потрескивать и теплеть, я выключила его и завернулась в розовое полотенце. Я долго стояла голая и мокрая в ванной Дианы. Мне казалось, что я признаю свое поражение, снова одевшись, будто вернусь в реальный мир, мир без Вали, натянув на себя фланелевые джинсы. Но когда пар рассеялся и ванная медленно наполнилась ароматом жарящихся сосисок, я, наконец, решила, что достаточно проголодалась, чтобы сдаться реальности.

— Лосиные колбаски, омлет и кофе, — сказала Диана, указывая на стойку, когда я вошла в кухню.

Я кивнула и наполнила белую тарелку горой яиц и сосисок.

— Сегодня ты будешь чувствовать усталость, — сказала Диана. — Выздоравливание после переохлаждения занимает время. Не беспокойся, ладно?

— Конечно, — сказала я с полным ртом.

Я ела молча, а Диана прислонилась к кухонному столу, скрестив руки на груди

— Дороги свободны, — сказала она, когда я прикончила вторую порцию яиц. — Ты можешь ехать домой.

Я закрыла глаза, стараясь больше не плакать.

— А Вали? Он… он поправится?

— Я сделаю все, что смогу, — сказала она.

— Если ты его увидишь, то скажи ему…

Мой голос затих, когда я поняла, что не знаю, что сказать дальше. Сказать ему, чтобы он забыл о том, что его преследует отец, и спросить, что там происходит в парке? Сказать ему, чтобы он пришел ко мне домой, чтобы я могла потрахаться с ним до потери сознания?

Я вздохнула и налила себе еще одну кружку кофе. Я уже чувствовала себя измотанной. Поездка из Кук Сити в Бозмен отнимет у меня все, что я имею, и я не могла позволить себе еще один глупый рыдающий срыв.

— Я передам ему от тебя привет, — сказала Диана. Она одарила меня маленькой грустной улыбкой, от которой мне стало в десять раз хуже.

— Спасибо, — сказала я, отодвигаясь от ее кухонной стойки. — Еще увидимся.

— Надеюсь, что нет, — пробормотала она.

Я решила сделать вид, что ничего не слышала.

***

Первым делом в понедельник утром я получила электронное письмо от профессора Каролины Лаувейисон.

«Большое спасибо за помощь», написала она. «Я желаю вам всего наилучшего. Если что-нибудь понадобится, пожалуйста, не стесняйтесь спрашивать».

— Пошла ты, — сказала я своему компьютеру. — Ты использовала меня, ты и твой жуткий муж. Ты использовала меня, чтобы добраться до Вали.

Я нажала на кнопку удаления так сильно, что поранила палец.

— Вы в порядке, Леди-Босс?

Я подскочила на стуле, обернулась и увидела Зака, прислонившегося к дверному проему кабинета.

— Или вы всегда ругаете свой компьютер в понедельник утром? — спросил он с легкой усмешкой.

Я улыбнулась, чувствуя себя немного лучше теперь, когда сообщение Каролины очутилось в маленьком электронном мусорном ящике моей почты.

— Честно говоря, то, что я ругаюсь на своей компьютер, не так уж и необычно. У тебя есть что-нибудь для меня?

Улыбка Зака погасла.

— Да, в лаборатории.

Я оттолкнулась от стола и последовала за ним через холл. Колин сидел перед компьютером в дальнем углу, положив ноги на стол перед собой, и странная электронная танцевальная музыка лилась из его наушников. На его столе стояла открытая банка «Ред Булла» и недоеденный бутерброд с тунцом, что было прямым нарушением вывесок «Есть и пить запрещается», повешенных на каждой стене. Зак подтащил к своему рабочему месту кресло на колесиках, сел на него задом наперед и принялся лихорадочно печатать.

— Вот, — сказал он, наклоняя монитор, чтобы показать мне карту Йеллоустона. По краям карты появилось созвездие желтых точек.

— Черт, — прошептала я. — Это…?

— Да. Босс-Леди, бассейн кальдеры официально пуст. Волки покинули его.

Я тяжело опустилась на стул рядом с Заком. Он протестующе пискнул.

— Они направляются к выходу из парка, — сказал Зак. — Все до единого. Мы видим, что, черт возьми, по крайней мере, половина стаи в Йеллоустоне сейчас находится на границе парка или, возможно, даже за его пределами. Я имею в виду, что сейчас зима и все спокойно, но как только эти гребаные мясные коровы начнут рожать детей и волки сожрут их, это будет двойное дерьмо.

— А что сказал ваш друг? — спросил Колин из-за моей спины, заставив меня подпрыгнуть. Он был так чертовски спокоен, что я не слышала, как он встал из-за стола, чтобы присоединиться к нам.

Зак откусил кусочек.

— Да, сексуальный голый человек-волк. Он сказал что-нибудь об этой ситуации?

— Ничего. Он ничего не сказал. — Я перевела взгляд с Колина на Зака. На их лицах застыли почти одинаковые улыбки.

— Ах, вы двое не очень-то много разговариваете, не так ли? — протянул Зак.

— Прекрати, — сказала я, вставая. — Знаешь, я ведь подписываю вам чеки на зарплату.

Зак поднял руки перед собой и покачал головой.

— Это круто, очень круто… Я вас не осуждаю, Босс-Леди.

***

Я прилетела в Мэн в канун Рождества, хотя у меня оставалось всего три дня на этот визит. За все пять лет нашего брака мы с Барри ни разу не проводили Рождество в штате Мэн, и я чувствовала, что должна родителям еще как минимум пять рождественских праздников, чтобы компенсировать это. Кроме того, мысль о том, чтобы провести Рождество в одиночестве в Бозмене, просто угнетала. А моя безумная идея провести Рождество в отеле Западного Йеллоустона, надеясь, что сны вернут меня к Вали, была даже хуже, чем удручающей.

Отец встретил меня в аэропорту Бангора. Он стоял на тротуаре возле пункта выдачи багажа, рядом со своим старым пикапом «Шевроле» с деревянной стойкой для каноэ на крыше, и от его дыхания над головой поднимался пар. Он обнял меня одной рукой, а другой подхватил чемодан.

— Спасибо, что заехал за мной, — сказала я, садясь в машину. В ней было тепло и слегка пахло табаком и моторным маслом — запахи, которые всегда ассоциировались у меня с отцом и теми днями, которые я проводила в детстве в его автомобильной мастерской.

— Ага. — Он кивнул, когда двигатель с ревом завелся. — Я не хотел, чтобы тебе пришлось брать напрокат машину.

Я улыбнулась. Мы с Барри приезжали в Мэн всего несколько раз, и он никогда не понимал, почему мои родители так настойчиво экономили наши деньги на аренде машины. Он был потрясен, когда папа подъехал к Бостонскому аэропорту Логан с бензопилой и кучей свернутой ржавой проволоки в кузове своего пикапа, и все его лицо стало свекольно-красным, когда папа хлопнул по новенькому кожаному чемодану Барри. Барри гребаный Ричардсон, подумала я, был бы дерьмовым мейнером⁹.

Неожиданно в моем сознании всплыл Вали. Высокие скулы и длинные волосы. Его сладкий животный запах, нежные прикосновения и голодные глаза…

— Ты в порядке? — спросил папа.

— А?

— Ты ужасно молчалива, — сказал он.

Я рассмеялась. Это прозвучало неловко и принужденно.

— Да, я в полном порядке. Просто это был долгий семестр.

Отец кивнул в угасающем декабрьском свете.

— Ну вот, теперь ты дома. Можешь поспать, если тебе это нужно.

Я зевнула и откинулась на подголовник, окутанная теплом, покачиванием кабины и глухим и отдаленным шипением шин на шоссе между штатами. Мои глаза закрылись.

***

Мне снился Йеллоустон. Сернистый запах геотермальных источников низко и тяжело висел над снегом, а голые осины отбрасывали длинные тени в вечернем свете. Я огляделась вокруг, пытаясь сориентироваться. Сера в воздухе означала, что я, должно быть, нахожусь в кальдере — в сердце огромного супервулкана Йеллоустона, но я не узнавала склонившиеся холмы вдалеке. Они были окрашены в красный цвет заходящим солнцем, как далеким огнем. Я вздрогнула. Под серой и кружащимся снегом чувствовался еще один запах. Далекий, едкий дым.

Позади меня по снегу зашуршали шаги. Я обернулась и увидела Вали. Я попыталась окликнуть его, но не издала ни звука. Его глаза скользнули по мне, сосредоточившись на далеких красноватых холмах. Он шел быстро, и огромный черный плащ развевался позади него. Я последовала за ним, молчаливо и отстраненно. Когда он повернулся, я увидел ножны огромного палаша, прикрепленные к его спине, под волнами темных волос.

Вали остановился перед огромным зияющим черным входом в огромную пещеру. От его дыхания в вечернем небе поднимался пар. Этот едкий запах гари был здесь сильнее, такой сильный, что я чуть не задохнулась. Последние лучи дневного света мерцали красным и золотым на снегу, окружавшем пещеру.

Здесь что-то не так, подумала я, чувствуя, как сердце колотится в груди. Что-то здесь очень не так.

Вали вытащил меч из ножен, висевших у него на спине. Огромный клинок мерцал синим в угасающем свете. Он закрутил его в большой петле над головой, и тот зашипел в холодном воздухе. Мой желудок яростно сжался. Внезапный порыв ветра закружил замерзшие кристаллы вокруг Вали, поднимая его волосы с затылка, наполняя воздух между нами.

Я попыталась закричать, но слова застряли у меня в горле. Вали шагнул в темноту пещеры, выпрямив спину и высоко подняв голову. Он даже не оглянулся.

***

Я вздрогнула, когда чья-то рука легла мне на плечо.

— Ты в порядке? — спросил папа.

— Да, — пробормотала я, борясь с приливом адреналина, захлестнувшим тело. — Прости. Я заснула.

Папа бросил на меня странный, оценивающий взгляд. Машина остановилась, и я увидела сквозь ветровое стекло металлические стены авторемонта «Макдоналд». В желтом свете прожектора за гаражом отец выглядел старым и усталым. Я улыбнулась, чтобы показать ему, что я в порядке, но все мое тело было холодным, а руки дрожали.