Прилив адреналина внутри нее остыл. Ее окатило теплом, за которым последовала легкая усталость. Кто бы знал… лорд Билл чуть не потерял голову из-за болотной девушки. Она усмехнулась. Королева бродяг, хренак, застала лох, тебя врасплох. «Потерял голову» и даже не стал скрывать этого. Он смотрел на нее так, словно был каким-то маньяком.

Это не должно было иметь значения. Насколько она знала, Уильям мог так смотреть на каждую женщину. Ну, может быть, не совсем так, потому что он каким-то образом сумел дожить до совершеннолетия, не будучи убитым.

И все же это имело значение. Она чувствовала острую, опасную грань во всем, что он делал, и это притягивало ее, как мотылька к пламени. Она мысленно вернулась к драке. Он оттолкнул ее. Это был не слишком сильный толчок, но она едва держалась на ногах и упала, распластавшись на спине. С полминуты она лежала в полубессознательном состоянии, пытаясь подняться, и слушала, как Уильям уводит уродца подальше от нее.

Он сбил ее с ног с наилучшими намерениями, что правда, но она должна была ударить его сильнее. Хорошо, что никто этого не видел, иначе она стала бы посмешищем для всей Трясины. Сериза поморщилась. Она действительно хотела ударить его прямо в челюсть, но удар кого-то в челюсть почти гарантировал боль в руке. Это был один из первых уроков, которым научила ее бабушка: береги свои руки. Они нужны тебе, чтобы держать клинок.

Когда она, наконец, поднялась, это коричневое чудовище было уже почти в пятидесяти ярдах от нее. Он был огромен, закован в броню и вооружен когтями. И Уильям бросился на него с ножом. Она бы сказала, что он сумасшедший или глупый, но к тому времени, когда она добралась туда, уродец истекал кровью от прорезов на руках, как зарезанная свинья. Она чуть не поскользнулась на луже его крови. Еще несколько минут, и Уильям осушил бы его.

Вода в душе прекратилась.

Сериза побежала по коридору, прежде чем Уильям выйдет и поймает ее пристальный взгляд на двери.

Слева находилась кладовая. Она перебирала банки в поисках чего-нибудь мясного.

Сериза была хорошенькой, она знала это. В Трясине всегда учитывалось, кто она и что может сделать. Ее звали Сериза Мар. У нее были Крысы за спиной, и ее меч был знаменит. Ее семья была не простой, и некоторые мужчины имели проблемы с тем, насколько хорошо она управлялась со своим клинком, но все же было достаточно парней, которые старались изо всех сил, чтобы получить шанс быть с ней. Если бы она захотела, то могла бы сделать свой выбор, и она сделала это, на некоторое время, пока не увязла в семейных проблемах с деньгами.

Знать, что вы бедны это одно. Но жить с этим знанием, втирать его себе в лицо снова и снова, быть вынужденной суетиться, строить планы и обманывать, чтобы купить детям новую одежду на зиму или внести залог за родственника — это совсем другое дело. Это истощило ее волю к жизни.

А потом появился Тобиас. Он оказался еще тем фруктом.

Теперь, если мужчина оказывал ей знаки внимания, первый вопрос, который возникал у нее в голове, был: чего он на самом деле хочет? Ему нужна она или деньги ее семьи, то немногое, что от них осталось? Можно ли ему доверять? Насколько сильно он может облажаться, и во что это обойдется семье, если они должны будут решать эту проблему? Мужчины были разными, один слишком много пил, у другого был ребенок от первого брака, и он хотел, чтобы о нем кто-то хорошо заботился. Другой, третий, трахался со всем, что двигалось… Далее шли как на подбор: слишком безрассудный, слишком глупый, слишком агрессивный… Вскоре у нее появилась репутация разборчивой барышни, хоть она не думала, что это так. А даже если и так, она не могла себе этого позволить.

Но Уильям ничего об этом не знал. Он ничего не знал о ней, и ему было наплевать на ее семью. Она произвела на него впечатление и получила честную реакцию.

Сериза вспомнила, как он смотрел на нее, и вздрогнула.

Вопрос в том, что она будет делать, когда он выйдет из душа? Эта мысль заставила ее остановиться. Он должен быть в хорошей физической форме. Он явно силен, как бык… тащить плоскодонку в одиночку через болото не было пикником, а еще он подхватил ее вместе с сумками и побежал, как будто их общий вес ничего для него не значил. Ее воображение попыталось представить Уильяма, выходящего из душа и вытирающегося полотенцем, и она очень быстро захлопнула ментальную дверь от этой мысли. Ничего страшного, если он будет сражен ею. Но у нее были и другие причины для беспокойства.

Часть ее действительно хотела выяснить, была ли его реакция всего лишь разовой или она могла заставить его посмотреть на нее таким образом снова.

Сериза стащила с полки две банки тушеной говядины и направилась обратно в кухню. Не важно, сказала она себе. Тебе же не пятнадцать. Выбрось это из головы. Тебе надо спасать родителей.

Через несколько минут он выйдет из душа, и ей придется обращаться с ним как с потенциальным врагом, как бы он ни выглядел. Так безопаснее.

Лорд Билл был загадкой. Он одевался, как голубокровный, говорил, как голубокровный, но пришел в Трясину через Сломанный. Аристократы из Зачарованного обычно не могли попасть в Сломанный. Они были слишком полны магии, и им приходилось поворачивать назад, иначе они бы погибли. Либо он был никудышным магом, либо с его родословной творилось что-то очень странное. Потом эти глаза, полные огня. А теперь вот это.

Он знал о «Руке». Она должна была этим воспользоваться. Она всегда могла убить его, если он переступит черту.

У плиты было причудливое стеклянное покрытие. Сериза включила ее, подождала, пока одна из конфорок не загорелась красным, поставила на нее кастрюлю и вылила в нее тушенку. Голубая кровь или нет, но рано или поздно она раскусит лорда Билла. Или они разойдутся в разные стороны, и проблема разрешится сама собой.

Дверь открылась.

Мне просто любопытно, решила Сериза. Простое нормальное здоровое любопытство. Она притворилась, что занята тушенкой.

Она может просто взглянуть на него и отвернуться… о, Боги.

Она тут же поняла, что совершила ошибку.

На нем были джинсы и белая футболка. Его одежда прилипла к телу. Уильям был не сложен, он был вырезан из мощи со смертельной скоростью. Без мягкости и слабости. У него было точеное, стройное тело человека, привыкшего бороться за свою жизнь, и ему это нравилось. И он шагнул к ней, как фехтовальщик: уверенной походкой, исполненной естественной грации и силы.

Их взгляды встретились. Она увидела, как тень дикого существа скользнула по глазам Уильяма, и перестала помешивать тушеное мясо.

Они долго и напряженно смотрели друг на друга.

Черт возьми. Такого не должно было случиться.

Она отвернулась, взяла две металлические миски, положила в них тушеного мяса и поставила на стол. Он занял свое место, она — свое, их взгляды снова скрестились, и Сериза не была уверена, кто из них попал в большую беду.

Уильям наклонился вперед, придвигая свою миску ближе, как будто она собиралась забрать ее у него. Ему нужно было побриться, но с щетиной он выглядел неплохо. На самом деле, даже наоборот. Он сохранял невозмутимое выражение лица, но она каким-то врожденным женским чутьем знала, что он думает о ней и о том, что с ней делать. Она чувствовала себя пятнадцатилетней девчонкой, впервые танцующей с мальчиком, нервничающей, дрожащей и пытающейся не сказать и не сделать ничего лишнего, но глубоко внутри трепещущей от каждого мгновения.

Потрясающе. Она никак не могла решить, кто из них больший идиот.

— Еда дерьмовая. Извини. Но здесь тепло и сухо, — сказала она, стараясь говорить спокойно.

— Бывало и похуже. — Его голос тоже был ровным.

— Эта плита великолепна.

Уильям оторвал взгляд от тарелки.

— А на чем ты готовишь?

— В главном доме есть огромная дровяная печь и маленькая электрическая. С ними далеко не так приятно. — Сериза вздохнула, взглянув на стеклокерамическую плиту с маленьким логотипом GE. — Я хочу ее украсть.

— Удачи тебе протащить ее мимо проклятого угря. — Он поковырялся в своей тушенке.

— Если мы возьмем плиту с собой, ты всегда сможешь сбросить ее на него.

Он замолчал, как будто на самом деле раздумывал, как протащить плиту через болото.

— Я шучу, — сказала она ему.

Уильям пожал плечами и вернулся к еде.

Тонкое красное пятно расползлось по его футболке.

— У тебя кровь идет.

Он поднял руку и оглядел себя.

— Должно быть, снова рана открылась. Этот засранец вцепился в меня когтями.

Эти когти были длиной в полфута.

— Насколько глубоко?

Он снова пожал плечами. Сквозь футболку просочилось еще больше красного.

— Перестань пожимать плечами. — Она вскочила со стула и подошла к нему. — Подними футболку.

Он задрал футболку, обнажив бок. Две глубокие раны пересекали его ребра. Ничего опасного для жизни, но обработать их ему не помешает.

— Почему ты не перевязал их?

— Нет необходимости. На мне все быстро заживает.

Ага.

— Сиди смирно. — Она схватила свою сумку и вытащила пакет на молнии с марлей, пластырем и тюбиком «Неоспорина». — Ты хотя бы их промыл?

Он кивнул.

— Хорошо. Потому что я не буду тащить тебя через болото, если ты потеряешь сознание из-за попавшей инфекции. — Она вымыла руки с мылом и выдавила «Неоспорин» на раны. — Это лекарство из Сломанного. Оно убивает инфекцию в ране.

— Я знаю, как оно работает, — сказал он.

— И откуда голубая кровь может это знать?

— Никаких личных вопросов.

Ха. Припечатал ее собственным правилом. Сериза наложила повязку и заклеила порезы.

— О, смотри. Ты практически невредим.

— Твой «Неоспорин» воняет.

— Не обращай внимания.

Он натянул футболку, и она заметила синеву на его бицепсах. Сериза протянула руку и оттянула его рукав. Большую часть плеча покрывала большая гематома.

— У тебя и для этого есть мазь? — спросил Уильям.

— Нет, но теперь, если мне придется ударить тебя, я знаю, где будет больнее всего. — Она отпустила рукав и отошла убрать свои припасы. Вот это был бицепс. Его спина была рельефно-мускулистой, и, вероятно, можно было отскочить на четверть от его пресса. Либо он все еще был солдатом, либо зарабатывал на жизнь чем-то скверным. Мужчины не оставались в такой форме без крайней необходимости.