Слаба Богу, потому что я потеряла всякую возможность думать или двигаться.

— И это полнейший сексизм! Эм сама может о себе позаботиться. А ты не имеешь права с ней так обращаться.

— У меня есть все права, — отозвался он, и по его тону я поняла, что разговор окончен. — Я ваш отец, и моя работа – защищать вас. У меня нет цели осложнить тебе жизнь, Эм, но я сделаю все возможное, чтобы ты была в безопасности.

— Никто не собираемся мне вредить, — все же выдавила я из себя.

Он фыркнул.

— Но они же захотят тебя трахнуть.

Я почувствовала, как щеки стали пунцовыми, и опустила глаза, боясь посмотреть на Ругера или любого другого.

— Хочешь, чтобы я обращался с тобой, как со взрослой? — добавил отец. — Это довольно сложно, если от одного упоминания секса ты вся краснеешь. Если ты не можешь говорить об этом, совершенно точно, что ты не готова этим заниматься. А так никто не сможет на тебя надавить. Теперь возьми хлопьев, если все же планируешь поесть. Мы скоро поедем.

Мне было плохо. Жизнь в старшей школе закончилась, даже не успев начаться, а он хочет, чтобы я съела хлопьев?

— У меня есть батончик мюсли, — пробормотала я, смотря на папу.

Он пожал плечами, и я увидела, что его рука двинулась между маминых ног.

Фу. Моя жизнь – отстой.

Обычно мне нравилось ездить на байке с отцом.

Нет ничего лучше, чем сидеть позади него, руками плотно обхватив его торс, в то время как байк парит по дороге. Возможно, Кит и унаследовала характер отца, но мне досталась его страсть к езде. С шести я копила на свой собственный байк, и каждый раз, как я умоляла отца взять меня с собой прокатиться, я видела гордость в его глазах.

Но сегодня... впервые в жизни я это ненавидела.

Мы с шумом подъехали к школе, мы с отцом во главе, за нами еще шесть Риперов (включая и Ругера, который, должно быть, переспал с половиной девочек из школы еще до своего выпуска). Отец остановился прямо перед входом на месте, где нельзя парковаться, и все браться остановили свои байки рядом с его, сформировав тем самым ряд из искрящегося металла. И тут же всякая мечта о быстром тихом первом приходе в школу улетучилась.

Одна из учителей, женщина лет двадцати пяти, застыла на лужайке и выглядела довольно нервно, но, так как парни не заглушали моторы, она не попросила их отъехать. Нет, она просто пялилась на нас, что было бы довольно забавно, если бы я точно не была бы уверена, что не буду ходить на ее уроки. Я узнала ее, видела на дне открытых дверей. Ругер усмехнулся и стрельнул в нее глазами. Она тут же зарделась.

Вот черт, есть в этой школе хоть кто-то, кого бы он не совратил на секс? Возможно, мне стоит переосмыслить свои свадебные планы.

— Ну ладно, спасибо, что подвез, — без промедлений сказала я отцу. — Теперь можешь уезжать.

— Покажи свой шкафчик, — произнес он, вероятно рассчитывая истребить любой мой шанс на счастье в течение последующих четырех лет.

Я посмотрела на него и вложила в этот взгляд все, что могла. Щенячий взгляд, то, как маленькая девочка закусывает губу, и как у меня перехватило дыхание. Обычно мне удавалось даже выжать из себя слезы, но на это нужно чуть больше времени.

— Пап, можешь просто отпустить меня в школу одну? — спросила я дрожащим шепотом. — Ты уже показал все, что хотел.

Он беспощадно покачал головой.

— Даже не пытайся, — заявил он. — Я все это уже видел и, если верить твоей маме, ты спец в манипуляции. Я зайду в школу, потому что хочу, чтобы каждый человек тут понял, что ты принадлежишь мотоклубу «Риперы», и они будут отвечать перед нами, если попытаются играть с тобой.

Не знаю, стоило ли мне вообще пытаться.

Отец был природной стихией – волной, призванной разрушить мою жизнь. За нами наблюдали все, пока мы входили в здание школы и шли по коридору. Куинн поймала мой взгляд и драматично приподняла бровь. Я пожала плечами, снова вздохнула и начала искать шкафчик с номером «1125», который находился на первом этаже недалеко от мужской раздевалки.

Раздевалки, где расхаживали парни из футбольной команды после утренней тренировки.

Ну, прекрасно.

Моя жизнь была просто чертовски прекрасной.

Я подняла глаза и увидела брата Куинн, Джейсона – юниора в команде, играющего в защите, который смотрел на нас. Мне он всегда нравился. На самом деле, тайно я надеялась, что он, наконец, заметит меня и взглянет не только как на доставучую подружку своей сестры. Ну, правда же, если я хочу, чтобы такой парень, как Ругер, мне перезвонил, мне нужно же на ком-то тренироваться, так?

— Рид, — между делом произнес отец, подбородком указывая на Джейсона. — Отлично сыграли в прошлом сезоне. Как чувствует себя команда сейчас?

Джейсон сглотнул, его глаза метались между нами.

— Э, довольно неплохо, — ответил он.

Я открыла шкафчик, отчаянно желая залезть в него и умереть. Или, по крайней мере, исчезнуть на следующие четыре года. К сожалению, даже такой экземпляр, как я, у которого напрочь отсутствовали сиськи, не мог поместиться в этот металлический ящик.

— Рад это слышать, — отозвался папа.

Он наклонился и поцеловал меня в макушку, а потом заговорил так громко, что его слова практически отдавались эхом.

— Наслаждайся старшей школой, принцесса. Дашь мне знать, если кто-то из этих парней тебя обидит, ладно?

Я кивнула, молясь о смерти. Что-нибудь быстрое и без страданий было бы как раз по случаю. Аневризма? Да, определенно подошло бы.

— Уходи, — прошептала я.

— Увидимся вечером, — ответил он, затем повернулся и пошел по коридору.

Цвета на его спине напоминали всем, кто нас видел, что мой отец – президент мотоклуба «Риперы».

Куинн подошла ко мне и облокотилась на шкафчик, ее глаза были широко раскрыты.

— Ничего себе, — сказала она. — Никто не пригласит тебя на выпускной или еще куда-то, ты же понимаешь? И у тебя никогда, в смысле вообще никогда, не будет секса.

— Знаю, — ответила я, чувствуя себя раздавленной.

Не то чтобы мне хотелось секса. Пока еще не очень сильно.

Но вот пойти на выпускной было бы здорово. Я вздохнула.

— Куинн, я умру девственницей.

Она мрачно кивнула, и ее глаза были полны сострадания.

— Думаю, так и будет, — произнесла она. — Но взгляни на это с более светлой стороны.

— Это с какой?

— Монашки больше не носят эти пингвиньи рясы, так что тебе, по крайней мере, не придется покупать новую одежду.

Я взглянула на Джейсона, который таращился на меня так, будто бы у меня выросла вторая голова.

Мой папа был самым гнусным отцом из всех.

Тьфу.

***

Восемь лет назад

Стоктон, штат Калифорния

Хантер

Натали вытерла рот и посмотрела на меня, ее красивое лицо было хитрым и расчетливым. Я заправил обмякший член в штаны и застегнул молнию, оторвав свое тело от кирпичной стены позади газовой станции. Нат поднялась на ноги, улыбаясь мне, а потом прикусила губу. Думаю, у нее был игривый настрой.

А мне резко всего расхотелось.

— Ну, и? — спросила она.

Я же вопросительно приподнял бровь.

— Что «и»?

— Э... Я подумала, может, ты пригласишь меня куда-нибудь?

Чертовски ожидаемо. Богатые сучки.

Не то чтобы я был удивлен. В мире Натали я был всего лишь быстрым перепихоном с нужным уровнем отношений. Для меня это тоже не было проблемой. В конце концов, бизнес есть бизнес, а у Нат было полно денег.

— Чего ты хочешь? — спросил я, надеясь, что скидку за минет она не потребует.

Она была симпатичной, но в принципе, ничего особенного. Однако в социальном плане она стояла намного выше меня, да и кто я такой, чтобы отворачиваться от девчонки, которая хочет пососать мой член? Сейчас же, когда она сделала свое дело, почему-то стала назойливой. Прежде чем Натали смогла ответить на мой вопрос, у меня завибрировал телефон.

Келси. Вот дерьмо.

Я ответил, отворачиваясь от Натали.

— Привет, Келс.

— Джима сегодня уволили с объекта. Ты должен приехать и быстро, потому что он пьян, и мне страшно.

Все мое тело напряглось, а зрение сфокусировалось на одной точке. Вот ведь сукин сын. Если он ее тронет...

— Скоро буду, хорошо? Успокойся Келси, — сказал я приемной сестре. — Постарайся выйти из дома и пойти в парк. Если не получится, запрись в ванной. Просто держись – я еду.

— Хорошо, — прошептала она, и я услышал оглушительный голос Джима, орущий на заднем плане.

Джеймс Кэллоуэй был приемным отцом из преисподней, уже не говоря о том, что и чертовым кретином. Закончив разговор, я перевел взгляд на Натали, лицо мое оставалось непроницаемым. Наученный горьким опытом, я поклялся никогда не давать больше информации, чем следует.

— Мне нужно вернуться домой, — сказал я ей. — Можно я поведу?

Она улыбнулась, пытаясь выглядеть жеманно и невинно.

— Конечно, — произнесла она, выводя по грязи маленькие круги этими своими «трахни меня» туфлями, которые она обычно носила.

Всего полчаса назад они казались чертовски сексуальными.

— Но прежде чем уехать...

Мать твою. На это у меня не было времени.

— Дай мне чертовы ключи, — в нетерпении рявкнул я.

Она открыла было рот, чтобы запротестовать, но я прищурил глаза, чтобы взгляд получился твердым и непроницаемым. Этот взгляд я оттачивал годами, и он всегда работал. Она резко вздохнула и вытащила ключи, передавая их мне. С моим ростом в сто девяносто сантиметров я был устрашающим ублюдком.

Хотя тот факт, что я напугал девчонку, меня совершенно не напрягал.

Обогнув здание, я подошел к милому маленькому «мустангу» Натали – подарок от папочки на шестнадцатилетие. Сев за руль, я завел двигатель, который заурчал так, что при любых других обстоятельствах я наслаждался бы этим звуком. Натали прыгнула на пассажирское сидение, очевидно боясь, что я могу уехать без нее.

Я бы и уехал, но не хотел привлекать еще больше внимания, чем требовалось. В последний раз, когда я оттаскивал Джима от Келси, я обещал убить его, если что-то подобное повторится вновь. Боже, ей было всего тринадцать, а она уже научилась спать с ножом под подушкой. У меня было чувство, что ситуация примет хреновый поворот, и последнее, что мне было нужно – заявление в полицию об угнанной машине.