Теперь они были не просто пустыми от яда.

Они были пустыми-пустыми.

Как будто кто-то или что-то стёрло всю его личность с помощью экстрасенсорной губки.

Ник подумал, не покормиться ли от него ещё раз, не попробовать ли снова, под другим углом, но он уже чувствовал, что это не принесёт никакой пользы.

К тому времени он уже достаточно насытился человеческим мужчиной, достаточно исследовал его разум, чтобы связь между ними сохранялась, даже когда он уже перестал активно втягивать кровь.

Джерри знал Бёрда.

Он видел его в окрестностях.

В нём было что-то знакомое, как будто он видел его довольно часто.

Ник видел этого видящего, «Мэла», или «Малека», или «Джека Бёрда», через разум мужчины, через его кровь. У Ника не осталось никаких сомнений — это тот же самый парень, вплоть до грязной серой толстовки и странных татуировок в виде перьев на его левой руке.

Джерри точно знал, о ком говорит Ник.

Только теперь он этого не знал.

Теперь Джерри не знал «Бёрда».

Он ничего не знал о видящем, который любил рисовать картины на стенах.

В особенности он ничего не знал о младшей сестре этого видящего.

— Иисусе, — Ник отпустил руки и рукава потрёпанной, грязной фланелевой рубашки, в которую был одет Джерри, и, отступив назад, уставился на лицо человека.

Он всё ещё чувствовал эту пустоту сквозь человеческую кровь в его горле и желудке.

Ник не чувствовал себя так чрезмерно встревоженным тем, что увидел в чужом разуме и крови с тех пор, как несколько лет назад случайно покормился от того серийного убийцы-некрофила.

Такого рода вещи случались, время от времени.

Не часто, слава богам, но если прожить достаточно долго, то можно увидеть какое-то действительно тёмное дерьмо в человеческом разуме.

Данный случай был не таким.

Ник никогда раньше не видел ничего подобного.

Он чувствовал себя так, словно каким-то образом убил этого человека, сам того не желая.

Казалось, что он нечаянно дёрнул какой-то рычаг, и батарея этого человека внезапно разрядилась, забрав с собой все его воспоминания и осознание.

Это ощущение смерти, уничтожения другого разума и личности, вызвало резкую, тошнотворную волну эмоций в самом Нике.

Это ударило по живому, слишком близко к вещам, которые он всю жизнь пытался забыть. Плотная волна чувства вины на мгновение сбила его с толку. Это выбило его из рациональности, из любой логической последовательности в его собственном разуме, наполнив его грудь, живот и голову ненавистью к самому себе и отвращением, которое он не чувствовал дольше, чем ему хотелось бы помнить.

Глядя на человека, наблюдая, как пустота на его лице углубляется, Ник сделал ещё один шаг назад.

Потом ещё один.

Стараясь удержать желчь, чтобы его не вырвало всей кровью, которую он только что выпил из шеи человека, он посмотрел вверх и вниз по улице, внезапно почувствовав себя разоблачённым и пытаясь отвлечься от эмоций, которые вызывало в нём лицо человека.

Он старался вернуть себе равновесие.

Он по-прежнему находился в Котле.

Он был прямо в центре Котла.

Он не мог позволить себе слететь с катушек здесь.

Особенно сегодня. Особенно учитывая то, что ждало его в квартире.

Ник моргнул, уставившись на гигантскую фреску, покрывавшую кирпичную стену неподалёку от места, где он стоял. Было темно, но его вампирское зрение было достаточно острым, и теперь он мог видеть картину почти так же хорошо, как когда она сияла средь бела дня.

Он уставился на изображение маленькой девочки, Тай.

Ещё более странно было смотреть на картину сейчас, после того, как он видел настоящее лицо маленькой девочки, изображённой на ней. Здесь, на фреске, её волосы были немного короче. Они были не совсем того же цвета, но очень похожи. На картине она выглядела на несколько лет старше, чем сейчас.

Взгляд Ника скользнул по фреске, затем вернулся к тому месту, где она стояла в центре. Её лицо было зловеще спокойным и служило центром картины.

Вокруг неё в ужасе разбегалась толпа нарисованных людей.

Страх исказил их лица. Их глаза были широко раскрыты в панике.

Глядя на нарисованную версию своего нового друга, Ник снова поразился тому, как странно, что человек, «Джерри», не понял вопроса о маленькой девочке с ледяными голубыми глазами.

Даже если Джерри никогда не видел маленькую девочку во плоти (перспектива, которую Ник находил крайне маловероятной, особенно если Джерри был так же хорошо знаком с Мэлом, как показалось Нику, когда он впервые пил из него), она была здесь, смотрела на него сверху вниз каждый день.

Не было ничего удивительного в том, что любой, кто жил в этой части Котла, знал, кто она такая, хотя бы в виде фрески.

Как, чёрт возьми, Джерри не догадался, кого он имеет в виду?

Но Ник знал, что он почувствовал.

Одно лишь упоминание о ней подействовало как некий спусковой крючок. Неужели это относится ко всем людям здесь? Стоит упомянуть младшую сестру Мэла, и человеческий разум автоматически самоуничтожится?

Это сделал Мэл, чтобы защитить девочку?

Или это сделала Тай?

Глядя на фреску, на ужас, запечатлённый на человеческих лицах, Ник нахмурился.

Эта маленькая бомба замедленного действия сейчас спала на его диване.

Он пригласил её в свой дом.

Он подумывал о том, чтобы привезти ей пончики и сэндвич на обратном пути в Вашингтон-Хайтс. Может быть, гамбургер с картошкой фри, в зависимости от того, что ещё было открыто.

Что, бл*дь, он творит?

Даже если она не причинит ему вреда, одно лишь её присутствие в его доме почти гарантировало, что Ник погибнет, если его поймают. Иначе ему придётся бежать — уйти в подполье. Если он так поступит, то, скорее всего, вернётся на работу к тем же людям, от которых с таким трудом ушёл всего несколько десятилетий назад.

Ник нахмурился.

Он пока не собирался об этом думать.

Засунув руки в карманы пальто, он бросил последний взгляд на мужчину, Джерри.

Джерри уже отошёл от него с растерянным выражением лица, зажимая одной рукой след от укуса на шее. К тому времени он казался совершенно безразличным к Нику, как будто не мог его видеть — или, может быть, он просто забыл, кто такой Ник.

Он определённо забыл, что это Ник укусил его.

Ник смотрел, как человек, пошатываясь, уходит, и всё ещё боролся с лёгким беспокойством по поводу того, как странно ведёт себя мужчина, и того, что он сам до сих пор чувствует в человеческой крови — крови, которая даже сейчас бежала по его венам.

Он не пытался преследовать Джерри.

Он просто стоял там, пытаясь решить, стоит ли ему рискнуть и укусить ещё одного человека, или же он просто также сотрёт их разум и воспоминания.

Но это же безумие, не так ли?

Нахмурившись, Ник снова посмотрел на фреску.

Он всё ещё глядел на неё, когда в ухе у него запульсировал сигнал.

Ник ответил на звонок, не раздумывая.

— Миднайт, — сказал он. — В чём дело?

— У меня на линии мисс Вероника Расин, сэр. Ответ на вашу срочную просьбу связаться с её работодателем, некой Ларой Финикс Сен-Мартен.

Ник напрягся.

Оторвав взгляд от Джерри, который всё ещё брёл в противоположном направлении по тёмной улице, Ник повернулся спиной к человеку и подошёл ближе к фреске.

— Да, — сказал он. — Соедини, пожалуйста.

Последовала едва заметная пауза.

Затем раздался голос, более молодой, чем Ник ожидал, с хриплым, сексуальным акцентом.

— Мистер Танака?

Ник вздрогнул.

Никто его так не называл.

Люди особенно не называли его так.

— Да? — сказал он после слишком долгой паузы. — Это Ник Танака.

— Мисс Сен-Мартен согласилась встретиться с вами, мистер Танака, — произнёс хриплый голос. — Вы можете приехать к ней прямо сейчас?

Ник замер, совершенно неподвижно стоя посреди улицы.

Он не знал, что ожидал услышать от неё, но точно не это.

Он ожидал уклончивого ответа.

Чёрт возьми, он ожидал, что его отчитают за то, что он разбудил её посреди ночи с каким-то загадочным сообщением с полицейского номера.

Однако он быстро пришёл в себя.

— Я сейчас же приеду, — сказал он, подражая её вежливому тону. — Пожалуйста, поблагодарите мисс Сен-Мартен за любезность. Не могли бы вы прислать адрес, по которому она хотела бы меня видеть…

— Уже сделано, господин Танака, — спокойно ответил молодой голос. — Приглашение было оставлено для вас у ворот безопасности Дорсал Комьюнити. Кто-то будет ждать вас в вестибюле нашего здания. Любое время в течение следующих тридцати минут до часа является приемлемым с точки зрения времени. Пожалуйста, приходите, когда вам будет удобно.

С этими словами, прежде чем Ник успел ответить…

Молодая женщина с хриплым голосом повесила трубку.