ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Красивый.

Грегори с трудом удавалось подавить улыбку, когда он просто смотрел, как Данстан рисует, как запрокидывает голову назад, вглядываясь в рисунок облаков на небе, и как при этом открывается взгляду его нежное беззащитное горло с едва заметными прожилками голубоватых вен.

Дэниэл отказался уходить. И в этот вечер, и в следующий, и через неделю. Впрочем, отказом это всё-таки трудно было назвать.

На следующий день он всё-таки поехал на свой мастер-класс, и два часа, пока шло занятие, Грег ходил кругами вокруг машины. Крупные хлопья мокрого снега падали ему на плечи, но Грег не мог думать ни о чём, кроме того, что Данстан там, за стеной — рядом с другим. Он пытался заставить себя успокоиться, но сам факт того, что Данстан в самом дел существовал, не давал ему работать, спать и есть. Грегори смутно помнил, что раньше было иначе. Что он всегда умел контролировать себя — но эти мысли не помогали ничуть. Сейчас самым важным был Данстан. И от того, что он был не рядом, Грегори медленно сходил с ума.

Когда же в вечерних сумерках Данстан вышел наконец из особняка, с лёгкой улыбкой на губах и с картиной в руках, сердце сдавило от мысли, что эта улыбка может принадлежать не ему.

Грегори кивнул Данстану на дверцу машины с левой стороны, а сам обошёл её и сел за руль. Данстан тут же оказался рядом с ним — в замкнутом пространстве маленького салона, пахнущий красками и приближающимся рождеством.

— Я хотел подарить это тебе, — Данстан кое-как развернул картину в руках.

Грегори замер, разглядывая замок, изображённый на ней. Закрыл глаза, невольно сравнивая с тем, что помнил он. Замок был не тот — и в то же время Грегори чувствовал, что Дэниэл пытался изобразить именно его. Те же клочья тумана, что плыли по долине по утрам, когда…

Грегори качнул головой.

— Я был бы рад, — снова, стараясь спрятать улыбку, сказал он. Дэниэл улыбнулся ещё шире и замер, глядя на него.

— Что? — спросил Грегори, чувствуя, как и его губы силятся расползтись в улыбке.

— Я хотел бы нарисовать тебя.

Сердце Грега стукнуло, и он прикрыл глаза, задержал дыхание, пытаясь замедлить бег крови по венам.

— Зачем? — спросил он.

Дэниэл пожал плечами. Он всё ещё продолжал внимательно рассматривать лицо Грега.

— Я всегда рисовал, чтобы увидеть наяву свои сны. Наверное, и правда странно, что я хочу нарисовать того, кто и так существует наяву. Но я целыми днями думаю о тебе. И мне уже трудно представлять что-то ещё, кроме твоего лица.

Грегори открыл глаза.

— Ты так хочешь увидеть их наяву? — спросил он, и улыбка исчезла с его губ.

Дэниэл отвернулся, и взгляд его замер, устремлённый куда-то сквозь лобовое стекло. Потом медленно кивнул.

— Да. Они бывают болезненными, Грег. Но они куда реальнее всего того, что происходит здесь. А я устал… устал жить в мире, который безразличен мне.

Грег вздохнул.

— Ни в прошлое, ни в свои сны попасть нельзя. Нравится тебе или нет, но это твой мир. Ты должен научиться его любить.

Дэниэл вскинулся, взгляд его заострился, и Грегори на мгновение показалось, что он видит Данстана — такого, каким он был.

— Я не должен ничего и никому.

— Даже себе?

Дэниэл снова опустил плечи и замолк, растерянно глядя в пустоту.

— Не знаю, Грег. Я запутался. Но я знаю, что не хочу здесь жить.

Грег вздохнул. Он знал это чувство, хотя не мог бы сказать, что оно так уж близко ему. В отличие от Дэниэла у него было всё, что могло бы наполнить его жизнь — а теперь, кажется, был ещё и Данстан.

— Куда тебя отвезти? — спросил он.

Дэниэл плотно сжал губы. Грег ждал. Торопить его он совсем не хотел — ему хорошо было просто сидеть вот так, рядом, в тепле салона, и говорить. Если бы знать, что Дэниэл не отвернётся от него никогда — тогда можно было бы вообще никуда его не отпускать.

— Я не хочу к Джеку, — сказал Дэниэл. — Я не хочу расставаться с тобой.

Грег закрыл глаза. Представил стройную фигуру в одном полотенце на собственной кухне. Потом — лицо Дэниэла в окружении растрёпанных волос, тонущее в подушках на диване в гостиной. Захотелось взвыть.

Он молча завёл мотор, и только когда машина свернула, услышал вопрос:

— Куда мы едем?

Грег не стал отвечать. Впрочем, Дэниэл ответа особо и не ждал. Он убрал картину на заднее сиденье и, достав откуда-то блокнот, принялся что-то набрасывать карандашом. Не удержавшись и кинув взгляд на бумагу, Грегори увидел собственное лицо. Дэниэл поймал его взгляд и улыбнулся, и не думая прятать набросок. Грег покачал головой. Ему опять захотелось улыбаться, но он заставил себя подавить порыв.

Машина остановилась около небольшого ресторанчика, и Грег вышел, давая понять, что нужно следовать за ним. Поставил машину на сигнализацию и вошёл внутрь.

Они устроились на диванчиках у окошка и, заказав лёгкий ужин, замерли в молчании, глядя друг на друга.

Грегори заметил, что Дэниэл не очень-то любит говорить о себе. Это была не застенчивость — скорее, просто отсутствие потребности рассказывать о том, что происходило с ним. Сам он тоже не любил говорить, так что они постоянно оказывались в подобной тишине. Грег видел в глазах Дэниэла любопытство, но не спешил на него отвечать — боялся, что невзначай произнесёт что-то не то. С другими он легко разделял прошлое и настоящее, но другие были будто бы за стеной, а Дэниэл — здесь, внутри него. Он то и дело путал имена у себя в голове, то и дело ждал, что Дэниэл произнесёт что-то, что мог бы сказать только Данстан — но этого не происходило никогда. Или почти никогда. По крайней мере, такое случалось настолько редко, что Грег ничего не замечал.

— Расскажи о себе, — попросил Грег наконец, продолжая разглядывать его.

Дэниэл пожал плечами.

— Ты знаешь обо мне всё. Лучше расскажи о себе.

Грег улыбнулся. Хотелось ответить то же самое, но приходилось напоминать себе, что Дэниэл спрашивает, скорее всего, не о прошлом, а о том, что происходит сейчас.

— Где ты работаешь? — уточнил наконец Дэниэл вопрос.

Грег улыбнулся краешком губ.

— Я пишу.

Брови Дэниэла поднялись вверх.

— Замки, — уверенно сказал он.

— Нет, — Грег качнул головой, — первая работа была по Камбрии, да. Потом Лондон. И в следующем году будет Париж.

— Я почти угадал, — Дэниэл задумчиво улыбнулся, соотнося что-то у себя в голове. — А почему именно так?

— Мой отец увлекается историей, — произнёс Грегори то, что говорил всегда, и то, что ему самому впервые показалось враньём.

Дэниэл разочарованно покачал головой, но ничего не сказал. Иногда Грегу казалось, что Дэниэл помнит всё. Что видит его насквозь.

На какое-то время разговор снова заглох. Принесли ростбиф с картошкой и розмарином. Они ели, то и дело поглядывая друг на друга, и Грег чувствовал, что с каждой секундой всё более невыносимо становится просто смотреть — хотелось касаться волос Дэниэла, его щёк, чувствовать, что он в самом деле живой.

Дэниэл отставил тарелку в сторону и, наклонившись вперёд, негромко произнёс:

— Поцелуй меня.

От этой тихой просьбы, звучавшей почти как приказ, по телу Грега пробежала дрожь. Он тоже наклонился вперёд, вглядываясь в лицо Данстана, но не касаясь его губ. Горячее дыхание скользило по его собственным губам, а затем Грегори обдало жаром, когда Данстан жадно впился в его губы, куснул, требуя больше, требуя внимания к себе, сводя с ума и срывая остатки тормозов.

Грег думал, что поцелуй, если он и случится, будет нежным — потому что этого Данстана хотелось беречь, холить изо всех сил — но стоило прикоснуться к нему, как всякие мысли улетучивались из головы, и хотелось уже просто втиснуться в него, поглотить целиком.

— Я люблю тебя… — прошептал Дэниэл, оторвавшись наконец от его губ. Они соприкоснулись лбами, и Грегори закрыл глаза, просто наслаждаясь этой близостью и теплом. — Поехали к тебе.

— Ничего не будет, Дан…

— Всё равно.

Тем вечером они опять ночевали у Грега, и следующим, и ещё через один.

На третий день, когда оба пили кофе на кухне, раздался звонок. Грегори вышел из кухни, чтобы не мешать.

Когда он вернулся, Дэниэл выглядел расстроенным, то и дело покусывал губы, хоть и старался это скрыть.

— Что? — спросил Грег.

— Мне нужно в лофт, — Дэниэл тяжело вздохнул. — На несколько дней.

Грег отметил про себя, что «несколько дней» подразумевают возвращение сюда как непреложный факт, но ничего не сказал. Он и не знал толком, что сказать — он сам этого хотел, и в то же время понимал, что так нельзя.

— Я тебя отвезу, — сказал он. — Прямо сейчас?

Дэниэл пожал плечами.

— Мне всё равно.

— Не хочешь ехать?

Дэниэл молчал.

— Дэни… — Грег замолк, не зная, как подобрать слова. Он всё же был не из той среды, где можно просто зависнуть у друзей на три дня. И то, что Данстан был не просто другом, не могло этого изменить. К тому же Грега не оставляли мысли о том, что Данстан может что-нибудь узнать — увидеть что-нибудь, что заставит его вспомнить и поверить, как тот тайник заставил поверить его самого. Он так и не смог сформулировать мысль, когда Дэниэл поднялся со стула, подошёл к окну и, уставившись на сизую зимнюю реку, сказал:

— Рейзен звонил. Есть заказ.

— Какой? — имя художника мгновенно заставило Грега напрячься, тем более, что рядом стояло слово «заказ».

Дэниэл грустно улыбнулся.

— На Прованс.

— Что?

Дэниэл вздохнул и продолжил, глядя на город за окном.

— Понимаешь… Я не хочу рисовать Прованс. Не хочу рисовать цветы, ребятишек и прочую шелуху, которую так хорошо берут.

— Понимаю, но не до конца.

— Рейзен предложил выставить мои картины у него в галерее и их купили. Он сказал — это хорошее начало и мне могут заказать что-то ещё. Я думал… Думал, будет настоящий заказ. Не Прованс.

Грег подошёл к нему и остановился, прислонившись к стене плечом.

— Не рисуй, — коротко сказал он. — Будут заказы ещё.

Дэниэл поднял брови.

— Но я не могу. Во-первых, я благодарен ему.

— За что? За то, что он продал то, что ты сделал хорошо?