ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

— При-ми-те мо-и собле… со-бо-лез-но-ва-ния, мо-ло-дой лорд.

Грегори со злостью отшвырнул письмо. Он сидел на полу перед очагом и теперь, подтянув колени ещё ближе к груди, уткнулся в них лицом всего на секунду, чтобы тут же закусить губу и снова уставиться в пламя.

Данстан тихонько опустился на пол позади него и осторожно коснулся ссутуленного плеча.

Грегори не отстранился. Только сильнее закусил губу, чтобы сдержать подступившие к глазам слёзы.

— Господин, это ещё не точно…

Грегори покачал головой и сглотнул. Он накрыл руку Данстана своей и после долгого молчания сказал:

— Я его любил, — голос дрогнул. — Только двоих в своей жизни я любил. Тизона и его.

Грегори снова сглотнул и наклонил голову, позволяя волосам упасть на лицо и скрыть увлажнившиеся глаза.

Данстан опустил веки на секунду, а потом уткнулся лбом ему в загривок.

— Знаешь… — сказал он, — мой отец умер два года назад.

Грегори кивнул, но ничего не сказал, позволяя Данстану продолжать. Он слышал этот разговор и хорошо видел лицо Данстана, на котором не дрогнул ни один мускул при вести о смерти отца.

— Я не очень хорошо его знал… — сказал Данстан. — Но когда он впервые появился в моей жизни, я так много от этого ждал… Я думал, что моя жизнь изменится. Я стану наконец… свободным.

Данстан замолк. Грегори не мог находиться в этой тишине, потому что мысли атаковали его со всех сторон, и, качнув головой, чтобы прогнать их, он спросил:

— Стал?

Вопрос был глупым, но Грегори в ту секунду в голову не пришло, как уколет он им Данстана, почти всю свою жизнь проведшего взаперти. Тот стиснул зубы, зажмурился на секунду, но вслух сказал только:

— Стал. Те годы, что я провёл в доме отца, были самыми счастливыми в моей жизни.

Грегори крепче стиснул его руку, и на какое-то время молчание снова повисло в воздухе.

— Давай возьмём лошадей и уедем отсюда, — сказал Грегори вдруг.

— Госпо…

— Плевать на всё. Я устал от этих стен. Мне тут душно. Я хочу траву. Как ты сказал. И нестись вперёд — туда, где только горизонт тонет в утренней дымке. Я хочу… — он замолк, снова не справившись с голосом.

— Нас не выпустят, — тихо сказал Данстан и улыбнулся.

— Но тебя же отпустили.

Данстан пожал плечами, не обращая внимания на то, что Грегори не может этого видеть. Только через секунду до него дошёл смысл сказанного Грегори, и, чуть отстранившись, он спросил:

— Так ты знаешь, кто я?

Грегори только качнул головой.

— Бери меч, — приказал он и сам направился к двери. Данстан секунду следил за ним с недоумением, но когда тот забарабанил в дверь, торопливо вскочил на ноги и принялся прятать записку.

Загремел засов, и пока дверь открывалась, Данстан успел прошипеть:

— Ты что, решил напасть на охрану?

Грегори лишь раздражённо дёрнул плечом.

— Бери сундук, — приказал он и, когда на пороге появился рыцарь, продолжил как ни в чём не бывал. — Мы идём тренироваться.

Сэр Родерик оглянулся на напарника.

Всего в карауле было пять рыцарей, которые сменялись поочерёдно, и большинство из них давно уже привыкло к капризам заключённого, которые приходилось принимать в расчет. Все пятеро остро ощущали щекотливое положение, в котором оказались, тем более теперь, когда пошли слухи о гибели старшего лорда Вьепона. Если бы вести о его смерти подтвердились, то арест наследника стал бы делом незаконным, а Грегори был не из тех, кто может долго терпеть нарушение своих прав. Ожидать от него можно было чего угодно — как, впрочем, и от его дяди, который тоже мог остаться правителем замка на много лет, если бы вести о смерти сэра Роббера так и не пришли.

Никто не хотел попасть между молотом и наковальней, и большинство домашних старалось соблюдать нейтралитет — даже те, кого возвысил наместник, не желали ссориться с наследником лишний раз.

Сэр Родерик присоединился к караулу недавно, причём без особого желания. Когда пошли слухи, всю стражу наследника стали перепроверять, и сэра Ральфа заподозрили в пособничестве узнику: кто-то передавал в башню еду, вино, овечьи шкуры, и сэр Генрих заподозрил его. Таким образом, одного из рыцарей пришлось заменить, но добровольцев не нашлось. Жребий выпал сэру Родерику, который, как и все, опасался теперь сделать неверный шаг.

Обменявшись взглядами с сэром Олафом, он бросил короткий взгляд в бойницу, где стояла полная, непроглядная темнота. В замке недавно закончился ужин, и новая смена стражи едва заступила на пост.

— Пусть идёт, — буркнул сэр Олаф, поднимаясь на ноги. — Только оружие сам понесёт.

У Грегори была раздражавшая всех привычка поручать охране то, что приличествовало делать слуге.

Данстан, в целом разделявший настроение караульных, быстро вытащил из сундука меч и кинжал и стал заворачивать их в шкуру, когда услышал оклик Грегори:

— Второй тоже бери.

Данстан замер и посмотрел на него, пытаясь подать взглядом сигнал, что Грегори переступает черту, но тому было всё равно. Вздохнув, Данстан достал и второй клинок и, тоже завернув его в шкуру, потащил свёрток к выходу.

— Бери меч, — приказал Грегори, когда Данстан опустил шкуру на деревянный брус, служивший в тренировочном дворе скамьёй.

Данстан послушно взял короткий меч и взвесил его в руке. Рука отвыкла от оружия, да и размер, форма клинка, рукоять — всё было не таким.

— Грегори, — сказал он тихо, чтобы не услышала стоявшая поодаль стража, — это плохая идея.

— Я так хочу, — Грегори тоже подхватил клинок и подбросил его в руке, а затем ударил наискосок, так что Данстан едва успел отразить удар. Грегори ударил ещё. Данстан попятился, но удар снова поймал.

Удар следовал за ударом. Грегори бил не слишком быстро и не слишком изощрённо, но Данстану хватало и такой скорости, чтобы дыхание сбилось, а сердце начало беситься в груди.

Грегори же наслаждался от души. Он успел уже забыть, когда всерьёз пускал в ход клинок, и хотя это не был полноценный бой, возможность атаковать живого человека, а не деревянного истукана, много значила для него.

Злость плескалась внутри, и он вкладывал толику её в каждый удар. Если бы удары были сильнее — и злость выходила бы быстрей, но даже в темноте он видел, как тяжело дышит Данстан.

— Всё, — сказал наконец Грегори, когда выдохся сам. Кинул меч на шкуру и, отобрав у Данстана второй, завернул свёрток назад, а затем взвалил на плечо и направился к башне, предоставив остальным следовать за ним.

В башне он ополоснул лицо заранее приготовленной водой и принялся раздеваться, не дожидаясь, когда Данстан займётся им.

Тот стоял, прислонившись плечом к стене у самой двери, и наблюдал, скрестив руки на груди. Грегори не мог сейчас ждать, молчать или бездействовать, это он понимал. Грегори весь был как расплавленный металл — и даже сейчас, когда он просто стягивал с себя рубаху, глядя, как гуляют мускулы по его спине, Данстан чувствовал исходивший от него жар. Будь он свободным, Данстан подошёл бы к нему и обнял сейчас. Повалил на кровать и… Данстан зажмурился и перевёл дух, выгоняя ненужные мысли из головы. Когда он открыл глаза, Грегори уже укладывался в кровать. Когда он поднял глаза на Данстана, во взгляде его привычная уже злость мешалась с незнакомой ещё Данстану болью.

— Иди ко мне, — то ли приказал, то ли попросил он. Никому из них и не требовалось говорить это вслух. Данстан скинул одежду и, нырнув под плед, прижался к Грегори всем телом. Руки Грегори тут же зашарили по его спине, заставляя выгибаться навстречу и едва не стонать.

«Жидкий металл», — повторил про себя Данстан и открыл глаза, вглядываясь в глаза Грегори, оказавшиеся совсем рядом с его.

— Не могу быть один, — прошептал тот, — говори со мной.

Данстан бережно обнял Грегори в ответ и тоже прошёлся ладонью по его спине.

— Всё будет хорошо. Только не делай глупостей, и всё будет хорошо.

Грегори закрыл глаза и уткнулся носом ему в плечо, потихоньку погружаясь в тревожный сон.

Рано утром, когда Данстан уже проснулся и отправился за завтраком, а Грегори всё ещё лежал в постели, раздумывая о том, что станет с ним теперь, и глядя в потолок, в дверь постучали.

Это было странно, к Грегори не приходил никогда и никто. Все прекрасно знали — с пленником встречаться запрещено.

— Войдите, — откликнулся Грег и сел на кровати, на ходу заворачиваясь в плед.

Дверь открылась, и на пороге показался Тизон.

Сенешаль замер ненадолго, оглядывая сундук, на котором стоял кувшин с вином и лежало писание, пол, застеленный шкурами, и два табурета на кривых ногах. С табуретами было трудней всего — в бойницу они не пролезали, так что пришлось передавать их по частям, а затем их сколачивал Данстан, который в столярном деле понимал примерно столько же, сколько и его господин, да ещё и должен был сделать всё тихо, так чтобы стража не заметила ничего.

— У тебя здесь уютней, чем я ожидал, — заметил Тизон.

— Ты надеялся, что меня держат в сырой темнице на хлебе и воде? — спросил Грегори зло.

Тизон проигнорировал выпад. Он пододвинул табурет к сундуку и сел на него.

— Откуда взялся второй меч? — спросил Тизон.

— Глупый вопрос. Оттуда же, откуда и табурет.

Тизон поднял бровь.

— Можно закрыть глаза на еду и вино, но то, что у тебя здесь оружие — серьёзный вопрос.

Грегори пожал плечами.

— Ты вроде бы не занимаешься заключёнными? Но если тебе очень хочется — ищи ответ.

Тизон побарабанил пальцами по сундуку.

— Грегори, я всё ещё твой рыцарь.

— И собираешься оставаться им всю жизнь?

— Я ещё не решил.

— Довольно честно. Я такой откровенности не мог и ожидать.

— А что бы ты хотел? Стать лордом замка Бро в шестнадцать лет?

— Генрих III в моём возрасте был королём.

— Не самый лучший пример.

Грегори уставился на Тизона упрямо и зло.

Тизон какое-то время так же смотрел на него, затем устало вздохнул и встал.

— Я просто пришёл предупредить, чтобы ты больше никому не демонстрировал этот меч.

— Мне нужен партнёр для занятий с мечом, — Грегори тоже встал. Тизон с удивлением заметил, что Грегори почти уже догнал в росте его самого.