Верёвку тоже предстояло искать Данстану, но этот вопрос решился довольно легко — он стащил на конюшне моток бечевы, когда ходил проведать по просьбе Грегори коня. Конь застоялся без езды, о чём Данстан и сказал, вернувшись в башню и привязывая бечевку к ножке кровати.

В назначенное время верёвка была спущена вниз ещё с одним письмом, а через некоторое время рывки показали, что послание принято и мальчики получили ответ.

— Дарагой лорд… — Данстан хихикнул, зачитывая письмо вслух, но заметив, как насупился Грегори, тут же замолк, — рад вам памочь. Скажите, нужно ли вам что? Можем передать еду, оружие или что-то ещё. Вы наш господин и никто другой.

Дочитав, Данстан посмотрел на Грегори.

Тот встал с кровати и прошёл по комнате от стены до стены.

— Всё же хорошо, — удивлённо произнёс Данстан.

Грегори резко развернулся к нему лицом.

— Что смешного в письме? Что он назвал меня лордом?

Уголок губ Данстана пополз вверх, но он заставил его оставаться на месте.

— Нет! Просто он забавно перевирает слова…

Грегори резко метнулся к нему и замер, глядя прямо в глаза:

— Думаешь, если человек не умеет писать, это смешно?

Данстан моргнул и, не сдержавшись, расхохотался. Он не смог сдержать смеха, даже когда Грегори вздёрнул его на ноги и, хорошенько встряхнув за плечи, прижал к стене.

Грегори какое-то время сжимал его так, но, то ли поняв, что это не производит эффекта, то ли так и не придумав, что сделать ещё, отпустил и, отвернувшись, отошёл к окну.

Данстан, успокоившись кое-как, отложил письмо и подошёл к нему со спины, а затем опустил подбородок на плечо.

— Грегори, хочешь, научу?

Грегори шумно сопел, но не отвечал.

Данстан оплёл его руками, прижимая спиной к своей груди, и тут же обнаружил, как нарастает возбуждение. Он ничего не мог поделать с собой. Каждый раз ему казалось, что если Грегори заметит, как ведёт себя его тело, какие мысли посещают Данстана в отношении господина — разозлится ещё сильней. Но когда Грегори был таким, его невозможно было не обнимать, и любые желания уступали одному — желанию вернуть улыбку на его лицо.

— Это женское занятие, — буркнул Грегори, накрывая руку Данстана, оказавшуюся у него на животе, своей ладонью.

Живот у Грегори был горячий на ощупь и плоский, и если бы не смущение, Данстан обнимал бы его так гораздо чаще, чтобы ощутить эту приятную жёсткость под своей рукой.

— Ну не хочешь — не научу, — Данстан снова не смог сдержать улыбки.

— Хочу.

С того дня по несколько часов за вечер они в самом деле проводили, разбирая писание. Грегори сидел на кровати или на полу с книгой в руках, а Данстан у него за спиной — обнимая за пояс или нависая над плечом. Данстан читал слово по буквам, а затем целиком, а Грегори сначала повторял за ним, а затем стал произносить с ним хором, пока наконец не стал разбирать целые предложения. Читал и писал он пока хуже Доба Воробья, но процесс обучения ему нравился, и продвигалось дело хорошо.

Затем наступила зима — мокрые хлопья снега залетали в окно, и теперь уже в башне в самом деле можно было сидеть только в обнимку, закутавшись в плед в полуметре от очага.

Зато люди Воробья передали им через окно несколько шкур, которые можно было постелить на пол, ещё один кинжал и короткий меч, а также пару кошельков денег, применения которым Грегори пока не нашёл.

Он продолжал переписываться с Седериком и капелланом, но всё ещё надеялся, что скоро вернётся отец, и всё разрешится само собой.

Весной рыцари в самом деле стали возвращаться из Палестины, но свидетельства их о судьбе Роббера были противоречивы: одни говорили, что он погиб, другие — что попал в плен. Ясно же было одно — в ближайшее время сэр Роббер не вернётся в замок Бро.