Глава 20

Три часа спустя я припарковалась на стоянке Ванна и поняла, что с тех пор, как закончила разговор, все мои мысли были только о Киллиане. Что было просто отвратительно.

И по секрету, по большому секрету, восхитительно.

Я заперла машину и пошла через улицу, августовское послеполуденное солнце било мне в макушку. Сегодня не было ни ветерка, воздух был густым от липкой влажности и пота.

Торопливо пересекая улицу, я размышляла, войти ли мне через боковую дверь, как всегда делал Киллиан, или через парадную, хотя они ещё не были открыты. Я одновременно и нервничала и возбуждалась от возможности заглянуть за кулисы "Лилу".

Влюблённая девушка во мне не могла дождаться, чтобы провести больше времени с Киллианом. Любознательному профессионалу не терпелось увидеть кухню во всей её прославленной красе и при полном освещении. Трудно было сказать, какая часть меня больше всего хотела пообедать.

Уайетт распахнул боковую дверь, неся коробки к мусорному контейнеру, и я решила позволить ему провести меня внутрь. Я чувствовала себя самозванкой, входящей в ресторан в одиночку.

Когда он обернулся, то одарил меня дружелюбной улыбкой, приподняв бровь.

— Что ты здесь делаешь? Я думал, сегодня у тебя выходной.

Около тридцати ответов вертелись у меня на языке, но я решила сказать правду. Поэтому я просто сказала это с уверенностью, как будто это была самая нормальная вещь в мире.

— Киллиан попросил меня встретиться с ним за обедом.

Лающий удивлённый смех Уайетта стал причиной, по которой я решила, что нужно было сказать что-то другое, а не правду.

— А он знает?

— Не будь таким странным, — упрекнула я его. — Наверное, он попытается украсть еще несколько рецептов.

— Ну, это объясняет, почему он так настаивал на собрании.

— Ты можешь присоединиться к нам, — небрежно предложила я, пытаясь преуменьшить мысль о том, что это было свидание. — Я не возражаю.

— Только не на такой встрече. Сегодня вечером к нам должен заглянуть критик из "Гурмана". Киллиан хочет быть уверенным, что мы ничего не испортим, — прежде чем я успела полностью осознать, насколько это было круто, Уайетт распахнул тяжёлую стальную дверь и жестом пригласил меня войти. — Но теперь мы можем просто свалить всё на тебя, так что всё в порядке.

Я сверкнула на него взглядом, но только на секунду, потому что всё моё внимание сразу же переключилось на огромную промышленную кухню, которая пахла как рай и выглядела ещё чище. Белая плитка на всех стенах выделяла блестящую нержавеющую сталь идеальными линиями и сверкающими поверхностями.

Несколько работников в чёрных жакетах и шапках суетились по кухне, их руки были заняты подготовительной работой, а взгляды сосредоточены на задачах. Моё сердце забилось в груди, ревнивое, счастливое и мечтательное одновременно.

Огромные холодильники со стеклянными дверцами были заполнены свежими овощами, сырами, мясом и многим другим. Огромная кастрюля с бульоном кипела на одной из кухонных плит, а посудомоечная машина уже гудела от утренней работы.

Моя крошечная кухня в фургоне могла бы поместиться внутри их холодильника.

Осознание того, от чего я отказалась, вернувшись домой, поразило меня сильнее, чем когда-либо. По крайней мере, когда я жила в одиночестве в Европе, мне приходилось работать на кухне. Даже если бы я была всего лишь пионером в иерархии персонала ресторана, я всё равно была частью организованного хаоса.

Ничто не могло сравниться с этим. Даже привилегия владеть собственным бизнесом. Там не было ничего похожего на беготню во время обеденного обслуживания, когда повара выкрикивали заказы и готовые блюда отправлялись на раздачу. Не было ничего похожего на разнообразие запахов, которые смешивались вместе, как и не было уставших рук после многочасовой подготовки. Нет ничего лучше, чем отправлять с официантом тарелку за тарелкой идеальной еды в зал, полный обедающих, которые не могли понять, сколько времени, заботы и усилий уходит на каждое блюдо, чтобы они могли получить этот прекрасный опыт.

Как раз в тот момент, когда я думала, что лопну от зависти к тому, что я упустила, мой взгляд упал на Киллиана. Он ещё не заметил меня. Его внимание было полностью сосредоточено на тарелке в его распоряжении, он размещал еду настолько идеально, что визуальная точность могла бы изменить вашу жизнь, если бы вы ей позволили.

Я стояла рядом с дверью, наслаждаясь им во всей его красе. Он владел вниманием всех вокруг только своим присутствием, одной лишь силой своей властной воли. Его пальцы уверенно двигались над тарелкой, ни разу не дрогнув, ни разу не усомнившись в том, что он делает. Он управлял оркестром. А не наоборот.

У меня пересохло во рту, пока я смотрела на него. Кровь гудела под кожей. И каждая дремлющая часть меня проснулась и начала оживать. Я решила, что никогда раньше не видела ничего более сексуального, несмотря на всю мою фантазию.

Он сосредоточенно нахмурил лоб. Его тело склонилось над тарелкой, пока он грациозно двигал её кругами, выбирая идеальный угол и положение, чтобы добавить соус. Он обмакнул ложку в томатный крем и полоснул им по пышным стеблям спаржи, лежащим поверх кремово-золотистой поленты. Пухлые грибы украшали идеально прожаренный кусок филе-миньон на другой стороне тарелки.

При виде Киллиана в его стихии у меня перехватило дыхание, и я заменила свои рациональные мысли беззастенчивой похотью.

Должно быть, я издала какой-то звук, потому что он, наконец, поднял свой пристальный взгляд и увидел, что я как извращенка топчусь у двери. Его взгляд смягчился, а губы изогнулись. Я старалась не растаять.

— Привет, — сказал он небрежно, как будто это не было вторжением в его профессиональную личную жизнь, и я не наблюдала за каждым его шагом.
Хорошо, что он не мог слышать очень, очень неуместные мысли, проносящиеся в моей голове.

— Привет.

— Голодна?

Я вдруг почувствовала себя очень застенчивой. Я уже много лет не обедала с парнями. Впрочем, как и не флиртовала. С тех пор, как Дерек начал меня преследовать, меня даже никто не заинтересовал.

И Киллиан был не просто парнем. Он был воплощением крутого, сильного и мужественного. Так сильно отличался от меня — странной, слабой и женственной.

Мы не могли бы быть большими противоположностями.

Он не мог быть больше того, чего, по собственному убеждению, я не хотела.

И всё же я была здесь, трепещущая, заинтересованная и уставшая говорить своему сердцу, чего оно должно хотеть, вместо того чтобы позволить ему гнаться за тем, чего оно хочет.

— Да, — коротко ответила я.

Киллиан выдержал мой пристальный взгляд, одной рукой поглаживая свою бороду.

— У меня есть кое-что для нас в зале. Всё хорошо?

Я указала на блюдо, над которым он так сосредоточенно работал.

— Что это?

Он нахмурился, глядя на тарелку.

— Практика.

— Для парня из "Гурмана"?

Киллиан нахмурился ещё сильнее.

— Хит Ноубл.

— Фу ты, — прошипела я, чувствуя, как его тревога пронеслась по комнате. — Это не просто какой-нибудь критик.

— Без шуток, — вздохнул он. — К тому же он уже ненавидит меня. Я не удивлюсь, если он появился здесь только для того, чтобы написать плохой отзыв.

Я придвинулась ближе, желая рассмотреть его тарелку. Очевидно, я ещё не пробовала это, но выглядело идеально. Выглядело более чем безупречно. Это было всё, чем должна быть хорошая еда. Бифштекс был жирным и сочным, линии опаления образовывали клетчатый контур на поверхности. Грибы были нарезаны идеально ровно, а покрывавший их коричневый соус пах ядрено и пикантно. Полента была правильным гарниром — сливочным, золотистым с острыми вершинами и правильной плотности, не выглядевшим клейким. Несмотря на всё, что было на тарелке, спаржа не казалась лишней — зелёная, податливая, но не гибкая, и хрустящие концы, которые будут хрустеть вопреки мягкой поленте. Блюдо было безупречно.

Идеально.

При одном взгляде на блюдо у меня потекли слюнки.

— Выглядит и пахнет потрясающе, Киллиан. Тебе не о чем беспокоиться.

— Это не современно, — возразил он. — Это неинтересно, навязчиво и вообще обыденно. Мне скучно даже просто смотреть на него.

— Так сделай что-нибудь ещё, — подбодрила я его.

Я не видела ничего, кроме технической точности, использованной на этой тарелке. Но теперь, когда он намекнул на некоторые проблемы, я поняла, что он имел в виду. Это было не то блюдо, которое раздвигало границы пищевой промышленности. Но не каждое блюдо должно было быть именно таким.

Он пристально посмотрел на меня.

— Эзра хочет это. Эзра получает это.

Я наклонилась, и наши плечи не соприкоснулись. Я подцепила его мизинец моим мизинцем.

— Оно прекрасно. Ты же знаешь, что оно прекрасно. Перестань нервничать.

Он глубоко вздохнул и обнял меня, притянув к себе. Я судорожно втянула воздух, удивляясь такой интимности посреди его кухни. В течение тёплой, восхитительной минуты он просто прижимал меня к себе, казалось, получая такое же удовольствие от нашей невинной связи, как и я. Наконец он поцеловал меня в макушку и отступил.

— Пойдём поедим. Я буду беспокоиться об этом позже.

— А я и не думала, что ты из тех кто нервничает, — поддразнила я его, пока мы пробирались через кухню в зал.

Он бросил на меня быстрый взгляд и остановился у углового столика, накрытого на двоих.

— Я беспокоюсь не о себе. Я знаю, что могу сделать всё лучше всех. Но я не могу контролировать его. Ты не можешь заставить кого-то наслаждаться просто хорошей едой. Ты не можешь убедить их оценить мастерство, вкус и качество, которые ты вкладываешь в каждый элемент. Я очень рано понял, что еда — это такое же искусство, как живопись или писательство. Людям это либо нравится, либо нет. С личным вкусом не поспоришь.

Я села на стул, который Киллиан вставил для меня.

— Все остальные отзывы о тебе или "Лилу" были просто великолепны. Я знаю, потому что прочла их все. Тебе, в самом деле, не о чем беспокоиться.