Киоши полагала, что это было связано с движением энергии в ее теле. Это ее не волновало, ведь управление внутренней ци было основой всей магии.

— Твои радость и любовь сталкиваются со стеной горя, — сказал он. — И вины. С горем я могу работать, но вина не подходит для убийцы. Ты сомневаешься в том мужчине?

— Нет, — сказала она. — Никогда, — Лао Гэ повернулся на другой бок. Она ждала, давала ему посмотреть, что она не блефует. Цзянжу был теперь частью ее крови. Он был на ее ладонях.

Но этот Тэ — нет.

— Не знаю, смогу ли я помочь вам убить губернатора, — сказала она. — Одно дело — помочь Моку освободить пленника, другое — хладнокровно убить, — Киоши не понимала, почему не отказала Лао Гэ сразу же в ту ночь. Разговор о поступке звучал нелепо. — У меня нет повода помогать вам.

Старик высморкался в рукав.

— Слышала о гуру Шокене? — спросил он. Киоши покачала головой. — Он был древним философом, жил во время Лангимы. Не самый популярный. У него была пословица: «Если встретил на дороге духа просвещения, убей его!».

Она сморщила лоб.

— Я вижу, почему он не популярен.

— Да, некоторые считают его еретиком. Но другие — мудрым. Эту пословицу одни понимают так, что нельзя сковывать себя мелкими тревогами на личном пути. Нужно идти с одной целью. Другие думают, какими бы ужасными ни казались поступки, они не должны иметь значение для тебя.

— Я так не могу, — сказала Киоши. — Мне важно ее мнение обо мне. Я не знаю, как выдержу, если разочарую ее.

Лао Гэ знал, о ком говорила Киоши.

— Твое смятение не из-за твоей морали, а из-за нее. Без мага огня, привязывающего тебя к этому миру, ты могла бы не ощущать угрызения совести. Может, потому ты и ощущаешь вину. Ты в шаге от идеала гуру Шокена, и это тебя беспокоит.

Таким было печальное состояние Аватара Киоши. Чтобы познать многое, нужно было лишиться сердца. Убить, чтобы понять себя. Если она появится в мире, подвластном законам, она создаст ужасное темное пятно в книгах по истории.

— Не надо выглядеть такой раздавленной, — сказал Лао Гэ. — Янгчен была верной читательницей Шокена.

Киоши взглянула на него.

— Она изучала и его противников, — сказал он. — Но мне не хочется описывать их философские споры. Это не подходит моим целям.

Она вспомнила записи в дневнике матери о слухах насчет долгой жизни Тегуая Бессмертного.

— Вы — это он? — сказала она. — Вы — Шокен? — если ее дикое обвинение было правдой, то мужчина перед ней старше четырех народов.

Лао Гэ фыркнул и повернулся на спину, закрыл глаза.

— Конечно, нет, — он устроился спать. — Я всегда выглядел лучше того дурака.

22

Выводы

Цзянжу выучил урок. Никаких караванов. Никаких дорог. Как только он получил послание от команды ширшу, доставленное соколом, он сильно потратился, купив редких гончих угрей. Самые быстрые звери для верховой езды, кроме летающего зубра. Целая стая.

В начале истории Царства Земли древние варвары-кочевники проходили большие расстояния, поражая армии такой тактикой. Одинокий всадник брал с собой в путь несколько зверей, менял их, чтобы они не уставали. Из рядов новых стражников Цзянжу выбрал двоих, основываясь на их умении кататься верхом, отправился в путь с восемью гончими угрями между ними. Они говорили как можно меньше, но по спешке было понятно, что задание важное.

Они очень быстро добрались до гор Ба Синг Се, их почти никто не заметил. В начале один зверь сломал лапу в норе поющего сурка, его пришлось оставить. Другой умер от усталости на дальнем берегу Западного озера.

Но в остальном постоянный бездумный путь, ветер в волосах помогали духу Цзянжу. Он скучал по обществу Хей-Ран, но ему нужно было порой вырываться из-под ее наблюдения. Они взяли с собой больше соколов в клетках и мешках. Цзянжу обещал написать ей как можно скорее.

Место, где он решил встретиться с ищейками, было маленькой площадкой возле холмов южной гряды Тайхуа. Мягкий склон, покрытый травой, был усеян рядами красных камней, торчащих вверх под одним углом. Камни были высокими, их было много, как деревьев в лесу.

Цзянжу увидел одинокую фигуру среди камней, машущую им, и нахмурился. Послание, которое принесло его сюда в спешке, объясняло с кучей извинений, что ширшу пошел по следу к этим горам. А потом зверь сорвался. Он сбежал к вершинам за добычей. Может, он даже съел Аватара.

Наверное, ищейки тянули жребий, кто ощутит на себе его гнев, пока остальные искали ширшу. Он направил гончую к неудачнику. Мужчина махал напряженно, напоминал водную мельницу.

— Можешь остановиться, — крикнул Цзянжу. — Я тебя вижу…

Свист и стук. Одинокая ищейка упал, в его спине были две стрелы.

Цзянжу выругался и спрыгнул с угря, стрелы летели в воздухе над его седлом. Он поднял землю вокруг себя и сжался в укрытии, слушал, как снаряды стучат вокруг него.

«Я становлюсь старым для такого», — он раньше не попался бы в такую очевидную ловушку.

В выстрелах возникла пауза. Он сжал кулаки и толкнул. Плиты земли, защищавшие его, разбились и полетели в стороны, как шрапнель от бомбы. Он услышал крики с камней наверху.

Цзянжу быстро огляделся, увидел нескольких лучников, которые упали с насестов и лежали у камней. Он не жалел их. Он расставил ноги, тряхнул поясом и закружил руками. Все камни, которые он видел, покрылись тонкими шипами от основания до подножия, словно превратились в кактусы из Ши Вонга.

Он услышал больше криков от лучников, которые скрывались за камнями. Это должно было задеть врагов на высоте. Они считали себя профессионалами, но не были ими, часто ошибались, забравшись наверх и не продумав путь для отступления.

Его гончая убежала. Но две еще были неподалеку, привязанные поводьями к грузу. Труп одного из стражей был испещрен стрелами. Поводья запутались на его запястье.

«Молодец, как бы тебя ни звали», — подумал Цзянжу.

Другой страж вытирал кровь с меча о траву. Три врага лежали у его ног. Они напали на него со странным оружием ближнего боя. Цзянжу заметил железные счеты на земле.

Он все еще был впечатлен.

— Как тебя зовут, сынок?

Страж выпрямился и посмотрел выше головы Цзянжу яркими юными глазами. У него был большой лоб Восточного полуострова.

— Сайфул, сэр.

Сайфул, наверное, не понимал, как рисковал собой. Только талант спас его в этой ситуации. Он мог осознать это позже.

— Отличная работа, Сайфул. Я всегда рад быстрому клинку в своем отряде. Я это запомню.

Юноша скрывал трепет как можно лучше.

— Спасибо, сэр.

Цзянжу толкнул тело на спину. Мертвец был в обычной одежде бандита, то есть, на нем была вся одежда, которую он забрал с собой из последнего законного жилища. Этот был в штанах моряка, которых много раз латали с неплохим умением.

Но на его рубашке были странные детали. К воротнику был прикреплен цветок. Он был слишком испорчен, чтобы понять вид.

Цзянжу проверил другое тело. Там не было украшений, но он поискал на тропе вокруг мужчины и нашел то, что искал, на земле. Засохший цветок лунного персика.

«Символ», — подумал недовольно Цзянжу.

Он выпрямился и огляделся. Горы виднелись неподалеку. Говорили, там никто не жил. Говорили, их не перейти. Но эти люди не были одеты для похода.

С всплеском энергии он ударил ладонью по земле. Дрожь пробежала по земле, расходясь, как рябь в пруде.

— Сэр, вы… что-то ищете под землей? — спросил Сайфул.

— Возможно, — Цзянжу разглядывал траву. — Хотя сейчас я сохраняю их следы.

Он пошел по следу противников Сайфула, смотрел на силуэты их пяток и носков, следил, где они оставили грязь на траве. Он давно так выслеживал преступников, слушая землю и читая следы.

Следы вели к полянке с подозрительным серым камнем размером со стул. Цзянжу отодвинул его, махнув ладонью. Под ним был деревянный люк.

— Скрытый проход? — спросил Сайфул.

Цзянжу мрачно кивнул.

— Скрытый проход. В горы.

— Сэр… тут должен быть город? — сказал Сайфул.

— Нет, — процедил Цзянжу.

Хоть он не мог видеть под землей, знание о туннеле позволяло Цзянжу делать разные догадки магией земли и представлениями о камне, чтобы определить путь. Они отправились по туннелю по горе на гончих угрях, раздвигая камни на проходе, полагаясь на ловкость необычных зверей. После препятствий они увидели большой кратер на высоте, и в той чаше их ждала деревня, о которой они никогда не слышали.

Все поселение отсутствовало на карте, не отвечало закону. Гнев Цзянжу едва удавалось сдержать. Он никак не мог избавиться от паразитов, был как слуга, который никак не мог очистить серебро.

Городок казался заброшенным. Они ехали по пустым улицам, между длинных домов, которые насмехались украшениями над четырьмя народами — вещи были украдены из мест их происхождения. Знамя из лоскутов было собрано так, что иероглифы с разных тканей становились слогами Ху и Цзян.

Хуцзян. Таким было название этой навозной кучи.

— Там наш ширшу, сэр, — Сайфул указал на улицу, перекрытую темной вонючей кучей.

Зверь лежал так, словно отдыхал. Мухи летали у его морды, но в остальном он был целым. Любые охотники за диковинками скоро поймут, что в его мертвом теле остался яд.

Профессор Ша расстроился бы. Цзянжу нужно было придумать историю и добавить убедительное количество денег, чтобы гнев мужчины не вызвал подозрения.

Шорох донесся из дома справа. Внутри кто-то был. Цзянжу спешился и пошел к темному зданию.

— Сэр? — шепнул Сайфул. — Одному идти — плохая идея.

Цзянжу отмахнулся.

— Патрулируй улицу.

Он проник внутрь, скользнул у дверной рамы, а не встал на пороге, где его озарило бы солнце. Судя по длинным столам и табуреткам, здание было гостиницей или таверной. Он снова разозлился — эти преступники наслаждались миром в горах так, что строили места для собраний и продажи вина.

Цзянжу прошел вокруг стойки таверны. Он нашел человека, который шумел.

Мужчина сидел на горе подушек. Он был мускулистым, в шрамах бойца, хоть казалось, что прошлая стычка прошла плохо. Его нога была перемотана и с шиной до бедра.