*

- Ох, не нравится мне этот ветер! - заорал Ефим, подходя к Наташе с пачкой газет, двумя бутылками "Липецкого бювета" и пачкой печенья. - Если и на Кубани так же задувает, как бы не закрыли переправу! Мост-то, я слышал, пока еще не фурычит! Вот, блин, "штроили мы, штроили..."...

- С мостом все нормально, а прикрыли его временно из-за прокладки железнодорожного полотна, - уточнила Наташа.

- Да мне пофиг, - Коган закурил, заслоняя огонек зажигалки от ветра. - Важно то, что опять придется тащиться на пароме, а если пролив заштормит из-за этого ветра, переправу тоже могут закрыть!

- Типун тебе на язык!

- Лучше типун, чем опоздать на процесс!

- А как же ты с типуном будешь участвовать в прениях?

- Тут уж мне и десять типунов не помешают.

- Нет, ну вот что это такое?! - раздался у них за спиной резкий, немного визгливый голос. Наташа с Ефимом синхронно вздохнули: "О-о-о, Господи, опять этот придурок из пятого вагона! И не надоело ему?".

- Выхожу из вагона прогуляться на свежем воздухе, а должен вместо этого ваш дым глотать! - не унимался лысеющий сутуловатый мужчина лет сорока.

- На платформе курить разрешается, - спокойно сказала Наташа, наступив на ногу уже наливающемуся злостью Ефиму, - вот разрешающий знак.

- Зна-ак! - передразнил пассажир. - Знак вы мне показываете! А что дети выходят побегать и тоже должны вашей вонью дышать - это вас не колышет? Знак стоит, значит, можно совесть терять? Сами травитесь и других заставляете!

В пятом вагоне ехала большая группа детей лет семи-восьми с воспитателями.

- Трогательная забота о детях, - не утерпел Коган, - а не вы ли утром в Ельце ругались с их воспитательницей и грозились написать жалобу начальнику поезда из-за того, что эти самые дети носятся и лазают по полкам, не давая вам спать, и всю постель вам истоптали грязными пятками, дергают двери и развели в вагоне помойку? Напомнить, как вы сцепились с воспитателями? Вы еще сказали, что такое стадо нужно в клетке перевозить, как мартышек, и грозились сбросить с поезда на ходу того, кто еще раз полезет через вас на верхнюю полку! А теперь вдруг с чего-то вы стали защитником детей!

Скандалист угрожающе запыхтел, но тут Наташа потянула Ефима за руку:

- Фима, пошли! Или ты хочешь задержаться в Липецке?

- Фима, - передразнил скандалист, - ох, много воли вам нынче дали!

- Чего?! - рявкнул Коган, сжимая кулаки.

- Не всех вас в войну перешлепали, а жаль! - скороговоркой выпалил скандалист и спешно протолкнулся в свой вагон, ввинтившись в толпу гомонящих детей.

Коган рванулся следом, но проводница остановила его:

- Пройдите в вагон, граждане, поезд отходит через три минуты!

- Ну, подстерегу я этого г...ка, - в купе Ефим никак не мог успокоиться, - пойдет в сортир, а я его мордой в унитаз насую, как кота! Эх, жаль, туалеты сейчас био, чистые, не то, что раньше, вот в старый бы его...

- Сломаешь технику, - предупредила Наташа, - в био посторонние предметы совать нельзя, он даже от салфетки испортиться может.

- Штраф заплачу, компенсирую стоимость ремонта, но этого ушлепка проучу за его язык поганый, помяни мое слово! - ярился адвокат.

Наташа понимала, что сейчас успокаивать и отговаривать Когана бесполезно, да и сама готова была наподдать скандалисту за его слова.

- Расовая дискриминация, - негодовал Коган, шумно хлебая воду из бутылки, - и ведь не докажешь, никто не слышал в вокзальном шуме! Хитрый, гад, знает, как нахамить и безнаказанным остаться! И сейчас, небось, сидит в своем плацкартнике и радуется, что так легко ушел! Ладно, повстречаю я его наедине, - зловеще посулил адвокат.

- Фима, охлади мотор, - попросила Наташа, - а то вместо процесса окажешься в отделении.

- Да я его только слегка жизни поучу, чтобы язык свой скользкий на привязи держал, - заверил ее Коган.

На технической стоянке поезд простоял больше часа. Устав слушать колкости Ефима по поводу вида за окном - заросший, дичающий фруктовый сад, раритетная водонапорная башня, разбитая проселка и стадо коров, флегматично разбредшихся у насыпи в поисках еды - Наташа достала смартфон и вышла в коридор - "Ну хоть сигнал тут есть!".

- Слушай, тут та-акой ветер! - воскликнула в трубку Белла, и Наташа живо представила, как подруга эмоционально округляет черные глаза. - А вид из внутреннего дворика - пусти-вырвусь! Море - хоть картину пиши. Жанна и Лэтти так и делают. Спрятались под навесом от ветра, поставили мольберты и изображают штормовое море. Лэтти говорит: жаль упускать такой вид! Вот же малахольные! А ну как сдует!

Наташа улыбнулась. 35-летняя вдова дяди Вилибалда Виолетта (в семье - Лэтти) и ее 16-летняя дочь Жанна были лучшими подругами, и с трудом верилось, что еще три года назад Жанна была ожесточенным задерганным подростком, а Лэтти мечтала сдать "это чудовище" в интернат для трудновоспитуемых детей.

- У Алисы беда, - продолжала Белла, - представляешь, она решила украсить арку своего нового салона шариками перед открытием, так гирлянду сорвало ветром и унесло!

- Куда? - спросила Наташа.

- Знали бы, куда, уже достали бы. Алиса ломает голову, чем лучше украсить вход, чтобы опять не сдуло.

- А что, ветер очень сильный?

- О, дааааа, - протянула Белла. - С утра сделали штормовое предупреждение. МЧС запретило в прибрежных районах даже на улицу выходить. У Гены пять кофеен обесточило: ветер повалил дерево, оно упало на провода и оборвало их, да еще загорелось от искры. Еле пожар погасили, хорошо, что на здания не перекинулся! Мы с Витькой сидим в кабинете, готовимся к прениям, если судья не захочет их перенести из-за погодных условий. Благо Интернет в твоем доме качественный - и скайп, и соцсети работают прекрасно!

- А как Игнат? - спросила Наташа о дворецком Винтерштернов. Немногословный Игнатий умел появляться словно из пустоты именно когда был нужен, и предугадывал желания хозяев, ведя управление домом со шпилем твердой рукой.

- Все такой же. Ты бы видела, Ната: тут вся дорога, до самого Пятого километра, усыпана ветками, цветами и обрывками венков, а во дворе дома и вокруг него - ни листочка, ни ленточки! Игнатий точно волшебник: как только он это делает?..

- Спроси у него.

- Ага, так он и ответил. Ну как вы едете?

- Стоим, - ответила Наташа, - техническая стоянка.

- Фима там нормально себя ведет - обостренная интуиция цыганки почти никогда не подводила Беллу. - Ни с кем не воюет?

- Нормально, - Наташа оглянулась в сторону купе. Дверь была открыта. Купе пустовало. "Может, пошел на площадку, сделать селфи? А я увлеклась разговором и не заметила...". Навицкая прислушалась, надеясь услышать баритон Ефима из купе проводников или с площадки, но в вагоне стояла сонная послеобеденная тишина. Оба "уголка задумчивости" оказались свободны.

- Будет шалить - ты ему сразу по рукам, - посоветовала Белла, хихикнув. - А я уж ему на месте добавлю!

- Непременно, - пообещала Наташа, попрощалась и вышла на площадку, где скучала молоденькая проводница.

- А он ушел, - ответила девушка на ее вопрос о Ефиме.

- В ресторан?

- Нет, вон туда, - проводница указала в другую сторону. Туда, где находился пятый вагон.

"Фима, ты сам не лучше этого горлопана! Только бы успеть, пока он полвагона не разнес в пылу гнева!".

Наташа спешно заперла купе, пересекла СВ, два купейных вагона и наконец очутилась в пятом, плацкартном. В межвагонном пространстве мрачно курили две дородные девицы в коротких, на грани приличия, шортиках и долговязый парень, щеголяющий в тех самых "гавайских бриджах", больше всего похожих на мятые ситцевые семейные трусы до колена.

- Вы не видели тут мужчину в джинсах и серой рубашке? - спросила Наташа.

- Минут пять назад прошел здесь, нам навстречу, - ответила одна из кустодиевских нимф, благоухая смесью запахов пота, сигарет, семечек и перченого "Доширака". Похоже, в пути эти дамы не обременяли себя мытьем и чисткой зубов, предпочитая потратить это время на еду.

В вагоне было очень тесно, душно и шумно. Наташе показалось, что в проходах и отсеках резвится не три десятка детей, а несметное множество. Они бегали, лазили по полкам, гомонили, ссорились из-за игрушек, эмоционально обзывая друг друга "туалетными" эпитетами и налетали на взрослых. Под ногами валялись игрушки. Судя по запаху, кто-то уже давно забыл вынести детский горшок. Пышнотелая молодуха кормила грудью младенца на боковом месте, не удосуживаясь даже отвернуться или прикрыться и совершенно не смущаясь скоплением людей вокруг. Другая молодая мать с басовито кричащим годовалым карапузом на руках сварливо ругалась с воспитательницами, требуя унять их воспитанников, чтобы она могла уложить поспать ребенка. Две воспитательницы так же раздраженно отвечали ей, что у них дети не хуже, "и вообще, когда ваш пол-ночи всему вагону уснуть не давал, никто не возмущался, мы же с пониманием, а вы вон как!".

Оба туалета были заняты, но из-за одной двери доносились капризное хныканье ребенка и ласковая воркотня бабушки; за второй дверью кто-то, сопя и фыркая, умывался.

Наташа толкнула тамбурную дверь. И сразу увидела широкую спину Когана, а из-за его плеча виднелась бледная до синевы, мокрая от испуганного пота физиономия скандалиста. Ефим крепко пришпилил его за футболку и прижал спиной к стене, а перед его носом держал крепкий кулак.

- Вот жаль, что таких, как ты, ушлепок, в 45-м не всех размазали, - тихо, но угрожающе рокотал адвокат. - И если ты еще раз раскроешь свой поганый рот насчет моей национальности, или рожу скроишь по поводу курения... Ты меня понял? - кулак угрожающе задвигался перед носом скандалиста, багровея ладонью и белея костяшками. - Не слышу: ты все понял?

- Я в полицию... Вас с поезда снимут, - сипел скандалист.

- Давай, беги, только нос я тебе все равно расквашу. Тебе мой нос не нравится, а меня твой бесит. Ничего меня не снимут, я все подходы знаю! Штраф уплачу, а тебемозги вправлю!