Она так ничего и не говорит, поэтому я снова начинаю нести всякий бред.

– Мне жаль. Клянусь, это была ошибка. Ринальдо хотел, чтобы я стал с ней жить, даже женился на ней, но я не собираюсь этого делать. Этого никогда больше не повторится.

Алина касается моей ноги, а затем пробегается пальцами вверх к руке. Осторожно тянет меня, пока я снова не оказываюсь лежащим рядом с ней. Смотрю на неё, она выглядит сбитой с толку.

– Я занимался с ней сексом, – говорю я, удостоверившись, что она точно понимает мои слова.

Она слегка наклоняет голову, глядя на меня вопросительно.

– У меня нет к тебе претензий, Эван, – наконец, выдаёт она.

Её заявление настолько прямолинейно, что я не знаю, как реагировать. Пока я тупо пялюсь на неё, она продолжает:

– Знаю, что ты не хочешь видеть меня с другими клиентами, пока у нас с тобой есть определённая договоренность, – говорит Алина, – но это не означает, что я пытаюсь тебя контролировать. Я считаю эти отношения моногамными с моей стороны, но не с твоей.

– Что ты хочешь сказать? Что тебе плевать, если я буду трахаться с другими женщинами?

Рот Алины открывается и закрывается, но она не произносит ни слова. Потом отводит взгляд и поджимает губы. Язык её тела приводит меня в замешательство. Она явно напряжена, но не настолько, чтобы это могло потянуть на злость. Гнев – то, чего я от неё ожидал, и сейчас не вполне понимаю её реакцию.

– Эван, что всё это значит для тебя? – тихо спрашивает она, повернувшись ко мне лицом.

– Не знаю, – сглатываю комок в горле, затрудняясь ответить. – Сначала был просто секс и сон, но теперь... я просто не знаю. Это что-то другое.

– Что именно?

– Ты другая. Ты не заставляешь меня говорить, когда я не хочу. Ты терпишь моё дерьмо, хотя, на самом деле, не обязана. Как ты и сказала, ты меня не боишься. Это совсем другое дело.

– Большинство людей тебя боятся.

– Все боятся.

– Из-за этого тебе, должно быть, сложно заводить отношения.

Никогда не думал об этом, но она, вероятно, права. Я никому не могу доверять, и никто рядом со мной не находится в безопасности.

– А что это значит для тебя? – задаю ей тот же вопрос.

– Я уже рассказывала тебе, что, когда была девчонкой, влюбилась в Зака.

– Да.

– Читая его письма и слушая его рассказы о тебе и то, как сильно он тобой восхищался, ну, думаю, что моя влюбленность, можно сказать, перескочила на другой объект. Ты - герой моего героя.

– Я не герой.

– Для него ты был героем.

Мне хочется это отрицать, но поразмыслив, задумываюсь, а вдруг это правда. Он всегда относился ко мне с почтением, я понял это, когда его назначили моим наводчиком. Он стал вести себя так, что можно было подумать, будто он получил «Медаль Почёта».

Если Алина думает, что я какой-то герой, то, в конце концов, будет разочарована. Я не могу этому соответствовать. Мне сложно свыкнуться с мыслью, что я с кем-то, кому не платят за то, чтобы разделить со мной постель. У меня есть обязательства, и я в конечном итоге потерплю неудачу, потому что Ринальдо нуждается во мне, а он всегда будет на первом месте.

Уже нет.

Закрываю глаза. Не хочу думать об этом, не сейчас. Если я сделаю это, то просто стану ублюдком, которого она не захочет видеть рядом. Я всё, нахрен, испорчу даже прежде, чем всё начнётся.

– Я не силён во всех этих отношениях, – говорю я.

– Ты не так уж и плох.

– Ха! Правда?

– Ну, ты извинился. Уже дважды. Большинство парней никогда так не делают.

– Обычно я так не поступаю.

– Но ты сделал. Это много значит. У меня не было никаких отношений, не считая клиентов, так что я понятия не имею, как это – быть с кем-то в отношениях.

– Никогда?

– Когда бы я успела? – поднимает она в удивлении брови. – Я всю свою жизнь провела на улице. Это явно не то место, где можно найти бойфренда.

– У тебя никогда ничего не было с клиентами? Я имею в виду, что-то... что-то другое?

– Никогда.

Мне приходит в голову мысль, что на любовном фронте я, на самом деле, более опытен, чем проститутка. Вся эта идея кажется нелепой, но то, что она говорит, имеет смысл. Когда бы она, если честно, нашла кого-нибудь, чтобы пойти на свидание? А если бы нашла, как долго он стал бы мириться с её профессией?

– Значит, я твой первый? – смотрю я на неё.

– Похоже, да, – тихо говорит она. – Это то, о чём я думаю, Эван? Ты этого хочешь?

Я с трудом сглатываю.

– А ты?

– О, нет! – она садится и отталкивает меня. – Не уходи от ответа.

– Но у меня это хорошо получается! – смеюсь я.

– Тебе не нравится идея заиметь подружку. Вот что ты сказал.

– Ты всё время твердишь мне, что это именно то, чего я действительно хочу, но просто слишком ленив, чтобы пойти и найти её.

– Я не говорила, что ты ленивый, – она ложится рядом со мной, и я обнимаю её за плечи. – Я понимаю, как сложно иметь отношения, особенно с... ну, с тем, чем ты занимаешься.

Я поднимаю бровь вверх. Мне до сих пор неловко, когда она говорит о таких вещах вслух.

Она кивает, понимая смысл моего взгляда, а затем скрещивает руки на груди и многозначительно смотрит на меня.

– Ты так и не ответил на мой вопрос, – говорит она. – Ты хочешь этого?

– Да, – наконец отвечаю ей, – я этого хочу.

– В таком случае, – Алина приподнимается, опираясь на руку, и смотрит на меня сверху вниз, – я понимаю, что, когда люди переживают большую потерю, они могут поддаться своим эмоциям. Знаю, что так может произойти, поэтому прощаю тебя.

Она кладёт свой палец на мой подбородок, поворачивая мою голову к себе.

– Но не вздумай это повторить.

Я улыбаюсь.

– Такого больше не будет. Обещаю.

– Хорошо. Если бы это было так, мы бы сейчас не разговаривали.

Взгляд её глаз удивительно глубокий. Я склоняю голову в её сторону.

– Ты заявляешь на меня права?

– Пожалуй, да, Эван Арден, думаю, что да.

Моё сердце начинает колотиться, но уже не от страха.

– Кажется, мне это нравится.

Несколько минут мы просто лежим. Рука Алины медленно ласкает мою грудь, а я размышляю о том, к чему мы пришли. Когда я только вошёл в дверь, то даже не знал, будет ли она там вообще, а теперь уже вдруг официально состою с ней в отношениях.

Как, блядь, это могло случиться?

Это неожиданно, но я рад этому. Многое ещё осталось недосказанным, но всё может подождать. Чувствую себя словно в защитном пузыре и не хочу делать ничего, что заставит его лопнуть.

Так хочется, чтобы всё получилось.