Глава 19

Майкл

В пятницу утром я рассказал Николь, как поймал Кэла на лжи. Мне отчаянно нужно было поговорить с кем-то об этом, а больше я никому не доверял.

— Так спроси об этом его, — сказала она. Николь торопилась, собираясь на работу, и только вполуха слушала меня.

— Я не уверен, что могу. Он будет в ярости.

— Настоящий журналист смог бы противостоять ему.

— Ник, он действительно может врезать мне.

— За то, что ты позвонил его бывшей? Это часть твоей работы.

— Нет, это не так, — я вздохнул. — Это не то же самое, что писать для «НэшнлЭнкуаэр» (Прим. пер.: NationalEnquirer – американский таблоид желтой прессы). Это «Нью-Йоркер». Это представительно. Это…

— Если я не разбираюсь, зачем ты спрашиваешь мое мнение? — Она размазала тушь и выругалась. — Ты загораживаешь мне свет.

Она сделала справедливое замечание. Я покинул ванную и переместился за кухонный стол. Когда Ник пришла сделать кофе, я попробовал еще раз.

— Мне просто очень, очень нужно добиться прогресса в написании этой статьи. Я никак не могу поймать суть. Я даже не могу напечатать первый абзац.

— Я надеюсь, что это окажется полезным. Интервью сильно тебя напрягает, и оно очень вредит твоему стриму.

— Оно не вредит моему стриму. — Николь любила преувеличивать. — И не напрягает меня так уж… сильно. Я имею в виду, не так сильно бы меня напрягало, если бы он был более искренним со мной. Я действительно хочу быть его другом, понимаешь? Но, может быть, Кэл считает, что я для этого недостаточно хорош. — Я, в общем-то, разговаривал сам с собой, бормотал и помешивал в тарелке хлопья для завтрака. — Это одна из моих теорий. Он был безумно успешен в молодости; его родители явно состоятельны; он поступил в Гарвард. Он может быть просто снобом.

Николь создавала нейтральный шум.

— За исключением того, что вокруг него нет этой атмосферы, — настаивал я. — Во всяком случае, не всегда. Я думаю, что он мог бы, он мог бы быть снобом, если бы захотел. Думаю, что он на самом деле пытается не делать этого. Боже, однако, ты бы слышала его бывшую! Она точь-в-точь Дейзи Бьюкенен (Прим. пер.: главная героиня романа «Великий Гетсби» Френсиса Скотта Фицджеральда. Недалекая, пустая и бесхарактерная барышня – типичная представительница «золотой молодёжи». Она живёт без оглядки на будущее и прошлое, предпочитает не разбираться в собственных и чужих чувствах. «Золотая девушка» совсем не создана для того, чтобы принимать хоть какие-то решения. В этом и есть трагизм сюжета). Она…

— Кто?

— Из… неважно. Это трудно объяснить, но я мог бы сказать, что она говорила как воспитанная богатая дама, и это выглядело так, будто она очень хотела бросить трубку, но заставила себя вежливо попрощаться. Такая благовоспитанная, понимаешь? Это было жутко. И он был женат на ней.

— Ты одержим этим парнем. — Николь подняла взгляд от своего телефона. — Серьезно, ты бы слышал себя.

Я нахмурился, глядя на нее.

— Я вроде как и должен быть. Я же пишу о нем.

— Это не значит, что ты должен быть его другом. Я, возможно, не знаю всего о литературных тонкостях… — О, так, кажется, ее это бесило. — Но я знаю, что ты не можешь писать объективно, если предвзят. Абсолютно уверена, что это первая заповедь журналиста. В любом случае, я уже опаздываю.

— Увидимся вечером, — сказал я, не глядя на нее.

Я тоже немного разозлился. Моя девушка заставляла меня думать, что я не в себе, будто я попал под чары Калеба Брайта, что было противоположностью того, что я должен был чувствовать. На самом деле я намеренно избегал этой мысли, потому что она казалась такой очевидной и неизбежной. Кэл был старше меня, более успешный, жутко образованный, он был частью привилегированного мира, о котором я только читал в книгах, – но, казалось, Калеб скрывает что-то, что причиняет ему боль. Конечно, я был зациклен на нем. Покажите мне журналиста, который бы не был.

Я поехал в Красные Перья, мои мысли безостановочно проносились в голове.

Сегодня, наверное, я вежливо откажусь от напитков, которые Кэл, определенно, предложит. Он всегда говорил, что не любит пить в одиночестве, но алкоголь не помогал мне в общении с ним. Ему легче было мной манипулировать в таком состоянии. Это также выставляло его склонным к алкоголизму, что было одной из причин в моей теории в отношении его развода.

Он не видится со своим сыном…

Эти слова постоянно звучали в моей голове.

Если бы я признался, что звонил его бывшей жене, он, вероятно, ударил бы меня. Но если бы я не позвонил ей, любопытство поглотило бы меня заживо. Что было меньшим из зол?

Я припарковался, прошел по дороге и, как обычно, вошел без стука. В тот день я особенно внимательно следил за своими шагами. Казалось, это был «мой день падений».

Может быть, поэтому я не увидел женщину (и ее машину на подъездной дорожке), пока практически не врезался в нее.

Она издала приглушенный испуганный звук, и мы оба отступили на шаг.

Это была сестра Кэла, стоявшая в гостиной со скрипкой в руках. Я мгновенно узнал ее по фото из альбома. По-видимому, обладая каким-то неведомым даром, она стала еще привлекательней с возрастом. Брызги веснушек на носу придавали ей проказливый вид, а тяжелые черные, слегка растрёпанные волосы, раскинулись по плечам. На ней был кремовый свитер, как будто она оделась специально под роскошный интерьер Кэла, и запах сирени распространялся вокруг нее.

От ее взгляда я потерял дар речи.

Она также выглядела ошеломленной, с открытым ртом и поднятыми бровями.

Нет, на самом деле она выглядела более ошеломленной – еще более ошеломленной с каждой секундой. Ее лицо побледнело, она прижала скрипку к груди. Потом нерешительно рассмеялась и протянула руку ко мне.

— Кто Вы? — спросила она.

В этот момент мой желудок начал сжиматься. Я не должен был быть здесь. Кэл никогда бы не позволил этому произойти. Я коснулся своего кармана, и мой желудок скрутило. Я оставил свой телефон дома – не удивительно, учитывая мое душевное состояние в то утро.

— Мне очень жаль, — сказал я, отступая к двери. — Я думаю, что не должен был приезжать. Я беру интервью у Кэла… у Калеба.

Его сестра последовала за мной, выглядя частично завороженной, частично испуганной. Прежде чем я смог выйти за дверь, она схватила меня за рукав пальто.

— Вы, должно быть, как-то связаны с Джейми Фаустом, — сказала она. Ее улыбка была душераздирающе обнадеживающей.

— Нет, я... — Я покачал головой. Джейми Фауст. Это имя ни о чем не говорило мне.

В этот момент появился Кэл, быстро приближаясь к двери. Выражение его лица было зловещим. Его сестра не могла всего этого видеть, – она все еще изучала меня, цепляясь за мое пальто, – но я видел, и я хотел бежать.

— Рэйчел, — пробормотал он. — Прости. Это журналист. Я не ждал его. — Он сверкнул глазами на меня. — Я же написал тебе.

— Мне очень жаль. Мой телефон, я забыл свой телефон…

— Да я не против, — Рэйчел мелодично рассмеялась. Самообладание вернулось к ней. Она была той единственной преградой, что стояла между ее братом и моим потенциальным убийством, и теперь я не хотел отпускать ее. — Кэл, будь милым. Я действительно не возражаю.

— Я буду. Иди, поищи черный и красный Псалтыри, пожалуйста. Они должны быть во флигеле. — Он держал футляр для гитары, который тоже вскоре мог стать оружием. Кэл поставил его на пол. Его сестра сверкнула в мою сторону извиняющейся улыбкой.

— Ну, было приятно познакомиться с вами, Мистер Журналист, — проходя мимо Кэла, она сжала его плечо и строго прошептала: — Будь милым.

Затем она ушла. Я слабо улыбнулся, когда Кэл спустился ко мне. В какой-то ужасный момент я подумал, успела ли связаться с ним его бывшая жена. Калеб схватил меня за руку, сдавливая, словно тисками, и вывел из дома. Я никогда не чувствовал себя таким юнцом за все двадцать пять лет своей жизни.

— Прости, — запнулся я, спотыкаясь. — Мне очень жаль. Мой телефон…

— Я слышал тебя, — прорычал Кэл, сопровождая меня всю дорогу до машины. Но, надо отдать ему должное, не открыл дверь и не толкнул за руль. Просто отпустил мою руку и отступил назад, концентрируясь. — Моя сестра…

— Да. — Я уставился на свои ноги. Я прервал семейную тусовку. И почему-то напугал его сестру. А также услышал имя, которое может что-то значить в загадке Кэла: Джейми Фауст. — Я... Кэл, прости. Она приехала в гости. И ты написал, чтобы я не мешал. Клянусь, я действительно забыл свой телефон. Я бы никогда…

Он поднял руку, чувствуя, наверное, что я собирался вывернуть свои карманы, чтобы доказать, что не получал его сообщения, а вовсе не решил, несмотря ни на что, устроить им засаду.

— Я верю тебе.

— Хорошо. Я поеду.

— Да, я думаю, тебе лучше так и сделать.

Я возился с дверью машины, когда Кэл коснулся моего плеча. Я мог сосчитать по пальцам одной руки, сколько раз он касался меня, и всегда это происходило в гневе, так что его действие шокировало меня. Я развернулся. Он нацепил на лицо самую странную улыбку, которая едва ли была привлекательной.

— Послушай, — сказал он. — Она что-нибудь сказала тебе?

Это был очень странный вопрос, параноидальный вопрос.

— Она... ну, она спросила, кто я такой. — Это была не вся правда, но и не ложь.

— Ах. Ты, вероятно, удивил ее.

— Да уж. Мне очень жаль.

— Наверное, она тебя тоже удивила. — Он не пытался поддержать разговор; Кэл всматривался в меня, пытаясь понять степень моей искренности. Я нырнул в машину.

— Да, так и есть, — я слабо рассмеялся. — Вы оба немного… устрашающие.

— О, я очень надеюсь, что это так.

Он кивнул и закрыл мою дверь.