— То что? Ты убьёшь меня? Да конечно. — Джаз закатила глаза. — Как будто кто-то верит, что ты способна на это, маленькая Уивер. Даже Джетро знал, что ты никогда не сможешь причинить ему боль, и именно поэтому он…

Я зажала уши руками: — Прекрати!

Дэниэль разразился громким хохотом: — Ты чертовски хороша, сестренка.

Джаз посмотрела на своего младшего брата. Резкий блеск в ее глазах усилился от злости: — Ты даже не представляешь насколько, братишка.

Кат хлопнул в ладоши: — Маршалл, продолжай. Моя мама должна отдохнуть, а у нас ещё много дел. Не обращайте внимания на любые дальнейшие вспышки и продолжайте в том же духе.

Маршалл кивнул: — Да сэр. Конечно.

Жасмин отвернулась от меня, повернувшись лицом к адвокатам. Она дышала ровно, будто бы минуту назад не было никакой словесной войны.

Адвокаты разложили свои папки. Никого не смутило, что Джаз только что сообщила грязные подробности. Что она призналась, что удерживала меня и моего близнеца в заложниках, или что они бессердечно планировали двойное убийство.

Да и зачем им это?

Они принадлежали телом, сердцем и душой дьяволу, рожденному под фамилией Хоук.

Маршалл указал на груды документов: — Мистер Хоук сообщил мне, что вам показали оригинал документа, озаглавленного «Долг по наследству». Это верно, мисс Уивер?

Мои мышцы дрожали от желания сбежать или бороться. И то, и другое было предпочтительным. Сидя между Жасмин и Дэниэлем, я злилась только сильнее.

В моей голове крутились ругательства.

Пошли вы!

— Ответь ему, Нила, — сказал Кат.

— Ты уже знаешь, что это так.

Маршалл с жаром принялся за свое дело, наконец-то получив ответ на один из своих вопросов без разразившегося Армагеддона.

Господи, как бы я хотела, чтобы ты был здесь, Джетро. Сидел рядом со мной, даруя мне силу.

Я была совсем одна.

— Отлично. Что ж, этот документ — лишь первый из многих, с которыми вам предстоит познакомиться. — Положив руку на самую старую на вид стопку, он понизил голос. — Эти документы — подлинники, переданные нашей фирме семейством Хоук, чтобы сохранить их в целости и сохранности. В них сохранена каждая заметка, поправка и любой обновлённый пункт. Эти документы побывали в руках королей и королев, и в конечно у министров и дипломатов.

У меня снова разболелась голова от той чепухи, которую он нес.

— Вы хотите сказать, что люди, стоящие у власти, продолжали подписывать их…хотя они все время знали, что это такое?”

Хартвелл Бэкхем ответил за него. Его голос был богатым, как полированная медь: — Не стоит недооценивать силу фамильного герба и названия старейшей юридической фирмы в Англии. Наши клиенты подписывают то, что мы предлагаем. Они доверяют нашему мнению и не имеют времени для таких мелочей, как чтение каждого документа, который попадает к ним на стол.

В этой фразе было так много неправильного, что она поразила меня.

— Ты говоришь, что…

Маршалл прервал меня, выполняя то, что сказал ему Кат, и усиливая мою ненависть: — За долгие годы долг по наследству… как бы это сказать? Адаптировался.

Я не могла спорить. Я не могла победить.

Все, что я могла сделать, это сидеть и молча кипеть от ярости.

— Все контракты так или иначе изменяются, и этот не исключение. — Маршалл снял колпачок с авторучки. — Надеюсь, это само собой разумеется, так что я могу перейти к следующей теме.

— Нет, это не само собой разумеющееся. — Я проворчала — Вы хотите сказать, что все эти разговоры о том, чтобы быть высеченным на камне и быть законопослушным, на самом деле не таковы — они пересмотрены в соответствии с вашими выгодами без участия моей семьи?”

Мой желудок скрутило от несправедливости. Как они могли изменить правила и нести его над нашими головами, как Евангелие? Как они могли провернуть всё это без согласия обеих сторон?

Кто были эти продажные, жадные до денег адвокаты?

Кат что-то пробормотал себе под нос: — Не заставляйте меня затыкать вам рот, мисс Уивер. — Его глаза потемнели, как будто я оскорбила его моральный кодекс.

Какой моральный кодекс?

Он был подонком.

— Все, что мы делаем, находится в рамках, установленных нашим действующим законодательством. Мы заботимся о том, чтобы все изменения были тщательным образом прописаны, подписаны и засвидетельствованы.

Страница 6

— Даже изнасилование и убийство?

Бонни наклонилась вперед: — Следи за своим языком.

Кат сжал пальцы: — Я позволю тебе этот последний вопрос. Возможно, если ты наконец поймёшь, что все это тщательно записано, перестанешь считать, что к тебе относились несправедливо.

Выпрямившись в кресле, он потёр ногтями о манжеты, будто полируя их: — Вещи, которые лежат за пределами понимания, могут восприниматься проще, если они согласованы. Как ты думаешь, что такое война, Нила? Это контракт между двумя странами, который мужчины подписывают в своих удобных офисах. Одной подписью они подписывают смертный приговор стольким жизням. Это убийство. И все это делается без всякой морали, потому что у них есть контракт, в котором говорится, что они в полной мере используют жизни военнослужащих ради наживы, денег и власти.

Я ненавидела то, что в его словах был смысл; ненавидела то, что соглашалась со своим заклятым врагом. Мир всегда был искажён в этом отношении. Посылать людей на войну только для того, чтобы они умерли в тот момент, когда приземлятся на вражеской земле…затем посылать еще больше людей на то же самое поле боя, зная, что результатом будет смерть.

Это было убийство в мировом масштабе, и те, кто у власти, никогда не платили за свои преступления.

Я сидела молча.

Кат улыбнулся, зная, что он каким-то образом достучался до меня: — Когда я говорю, что все было сделано по закону, я имею в виду все.

Он кивнул на стопки бумаг: — Там вы найдете все поправки долга по наследству, а также подпись Хоук и Уивер.

Мое сердце болезненно ёкнуло: — Вы хотите сказать, что это подписала моя семья? — Я фыркнула. — Я в это не верю. Вы заставили их сделать это под давлением?

Маршалл раздражённо произнёс: — Моя фирма ни за что не согласилась бы на такое. У нас есть все доказательства, которые защищают репутацию нашего клиента. У нас есть доказательства того, что не было никаких трудностей при подписании поправок.

Как будто я ему поверила. Он позволял убийцам выходить сухими из воды в течение шестисот лет.

Взяв листок бумаги из четвертой стопки, он протянул его мне: — Убедитесь в этом лично.

Часть меня хотела скомкать его и бросить ему в лицо, но я сдержалась.

Я спокойно взяла страницу и просмотрела ее.

Обрывки, которые Кат дал мне при погашении первого долга, были взяты из этого документа. Это был долг по наследству в полном объёме.

Мои глаза выделили определенные строки, вспоминая нелепый контракт.

За действия, совершенные Перси Уивером, он предстанет перед судом и будет наказан.

Даже я согласилась с этим после того, как он отправил на смерть невинную девочку, и мальчика, которого насиловали в течение двенадцати часов.

Беннет Хоук требует публичных извинений, денежной выгоды и, самое главное, телесного наказания.

Сколько денег заплатил Уивер? Было ли этого достаточно, чтобы Хоук каким-то образом покинули Англию, нашли свои алмазы и стали неприкосновенными благодаря своему богатству?

В соответствии с законом, обе стороны согласились, что документы являются обязательными, нерушимыми и неоспоримыми отныне и навсегда.

В эту часть я не верила, но спорить не было смысла. Я осознавала, что Уивер должны были платить Хоукам по этому нескончаемому долгу.

Но Джетро закончил бы это.

Мы могли бы быть последним поколением, которому когда-либо приходилось сталкивалось с этой жестокой чепухой.

Настоящим Перси Уивер торжественно клянется представить свою первенца Соню Уивер сыну Беннетта Хоука, известного как Уильям Хок. Это сведет на нет все волнения и неприятности до тех пор, пока не придет новое поколение.

Значит, мальчик, которого изнасиловали из-за карточных долгов Уивера, был тем, кто получил первое наследство? Доставляло ли ему удовольствие причинять боль дочери своего врага, или он ненавидел ее так же сильно, как и Джетро?

Этот долг будет взиматься не только в текущем 1472 году от Рождества Христова, но и каждый последующий год.

То, что это продолжалось так долго, было свидетельством вражды и обиды богатых безумцев.

Когда я добралась до самого низа, Маршалл протянул мне еще одну страницу: — Это была последняя поправка к контракту перед сегодняшней встречей.

Я посмотрела на врученный мне документ. Страница была белой и современной — всего несколько лет, а не десятилетия.

В случае последней уцелевшей линии Альфреда «Орла» Хоука и Мелани Уоррен, наследование долга перейдет к Брайану «Стервятнику» Хоуку в связи с недавней кончиной его брата Питера Хоука.

Я нахмурилась, вникая в юридический язык.

Что это значит?

Я посмотрела в самый низ, втягивая воздух, пока не увидела женскую подпись.

Нет.

Мамина подпись.

— Что?…

Я перечитал его еще раз. Как бы мне ни хотелось, чтобы это было неправдой, но это так. На бумаге стояла подпись моей матери, чопорная и правильная, в точности такая, какой я запомнила ее в письмах.

Прямо рядом с ней была подпись Ката.

В голове у меня все перемешалось, и я уставилась на Ката: — Ты не был первенцем.

Кат лукаво улыбнулся: — А я никогда и не говорил, что был.

Красные губы Бонни расплылись в усмешке: — Печальный день для всех участников. — Она постучала пальцами по столу. — Я готовила своего первенца к тому, чтобы он стал достойным наследником. Питер был бы хорошим лидером, но обстоятельства, которые я не предвидела, вышли на свет. — Ее взгляд был направлен на Ката, полный упрека.

Кат пожал плечами.

— Небольшое недоразумение. Вот и всё.

Бонни закашлялась.

— Называй это как хочешь. Я до сих пор не простила тебя.