Данте опустил голову и ткнулся в чувствительное местечко на её шее, чуть ниже уха, его губы скользнули там, где бился пульс. Слегка пососал, затем укусил, и, когда Клео застонала, он лизнул.

— Я не люблю делать ничего наполовину, — пробормотал он на ухо. От его горячего дыхания по телу Клео побежали мурашки и болезненно сжались соски. — Я хочу получить идеальную оценку.

С этими словами Данте поднял голову и впился в её губы глубоким, голодным поцелуем. Клео радостно открыла рот, упиваясь им, отчаянно желая. Каждую горячую, жёсткую, сексуальную, высокомерную, невероятную часть его. Она всхлипнула, отчаянно борясь с разумной частью себя, которая пыталась вмешаться, и оторвалась от его губ, немного шокированная тем, что смогла возбудиться от одного поцелуя.

— Я думала, мы не собираемся делать это, — прошептала Клео, и на мгновение, пока Данте продолжал тереться и посасывать её шею, подумала, что он её не слышал.

— Но это будет пустой тратой идеально хорошего секса, dulzura (прим. испанский «сладкая»). — Он провёл своей большой рукой по её обнажённой спине, и Клео обнаружила, что мурчит, как котёнок, в ответ на ласку.

— Это было довольно хорошо, не так ли? — промурлыкала она, слегка потянув носом.

Клео нравилось ощущать его дорогую шёлковую рубашку напротив своей груди, и она потеряла всякое самообладание, откровенно потираясь грудью о него, желая, чтобы он сосредоточился на более важных делах. Данте подчинился и двинулся вперёд, пока Клео не легла на спину, а сам сел на край кровати и склонился над ней. Его горячий взгляд переместился с её лица на грудь, он со стоном потянулся, обхватил и погладил прелестные маленькие холмики. Приподняв один, он взял его в рот, и Клео чуть не выпрыгнула из собственной кожи. У неё всегда были чувствительные груди, на которые Данте не особо обращал внимание прошлой ночью, но, похоже, сейчас он получал огромное удовольствие.

— Ты можешь кончить только от этого? — хрипло спросил он. — Только из-за того, что кто-то играет с твоей грудью?

— Такого ещё не было, — с трудом выдохнула она, и он одарил её похотливой улыбкой.

— Хм. Ещё один вызов, — сказал он, прежде чем наклониться к её груди. — Ну, dulzura, позволь мне…

__________________________

Прошло больше часа, Клео лежала на спине, её грудь, да и всё тело, ещё дрожало, рукой она закрыла глаза, чтобы скрыть смущение от того, насколько раскованно она вела себя с мужчиной, который сейчас тихо храпел рядом. Теперь она могла вычеркнуть из списка «оргазм от игры с грудью». Данте определённо принял вызов. Ни разу не сжульничал, не переместил ладони куда-то ещё, и, когда Клео попыталась сама ускорить оргазм, решительно прижал её руку к своей груди.

После всей этой восхитительной прелюдии она была более чем готова перейти к главному событию, но нет, Данте сделал своим долгом найти как можно больше её эрогенных зон, прежде чем заявить права на тело. Как и в прошлый раз, как только он кончил, то скатился с неё и уснул. На сей раз в её постели, что немного раздражало и означало, что ей придётся перейти в свободную комнату. Клео встала и потянулась за большим пушистым халатом, который предоставлял отель, и пошла к двери. Она не знала, что делать в таких случаях, но понимала — Данте Дамасо не из тех, кто спит всю ночь с женщиной.

Клео обиженно взглянула на бесцеремонного засранца, растянувшегося поперёк её кровати, и слегка вздохнула, заметив, что задница у этого засранца и правда отличная. Обнаженный Данте лежал на животе, согнув одну ногу в колене и зарывшись лицом в подушку. Потом он повернул голову, чтобы легче было дышать, и Клео потрясло, насколько уязвимым и молодым он выглядел во сне.

Она неохотно призналась себе, что он в некотором роде гений. Взять разваливавшийся гостиничный бизнес своей семьи и превратить его в многомиллиардную корпорацию меньше, чем за десять лет, — это было неслыханным подвигом. Данте было всего тридцать три года, и чтобы достичь всего этого в столь раннем возрасте, ему пришлось стать безжалостным и беспощадным.

Играй усердно, работай ещё усердней — таков было его девиз, или, по крайней мере, так его цитировали и так писали газеты.

Даже если бы Клео хотела от этого сильного и красивого мужчины большего, то знала — шансов стать для него кем-то более значительным, чем просто любовница, у неё нет. Но это и хорошо. Она не хотела большего, потому что для неё Данте – не более, чем просто фантастический любовник. Пока они оба это понимают, всё будет хорошо.

Клео отвернулась от него и проскользнула в большую, элегантно обставленную гостиную, которая разделяла их спальни. Её взгляд тут же устремился к тележке, стоящей посередине комнаты. Клео застонала, её аппетит проснулся с новой силой, и она покачнулась от голода. Сняв крышки с блюд, она чуть не заплакала, увидев застывшее месиво, которое когда-то было прекрасным ужином. Она подошла к декоративному столику и потянулась к телефону, чтобы заказать еду в номер.

Была половина второго, но Клео чувствовала себя бодрой после восхитительного секса и ничуть не уставшей. Стоя у французского окна и смотря на городские огни, она размышляла, какие приключения ждут её там. На нее нахлынуло безрассудное желание отправиться на разведку, но она подавила его, зная, что блуждать в таком огромном городе, да ещё и посреди ночи, было бы глупо. Она опустилась в одно из кресел в стиле барокко, стоявших у окна, подняла и обхватила ноги, положив подбородок на колени. Прозвучавший пару минут спустя сонный голос Данте ее испугал.

— Что ты здесь делаешь?

Клео пискнула, прежде чем повернуться и посмотреть, как он входит в комнату.

— Мне показалось, что ты не из тех парней, которые любят просыпаться со случайной девушкой, поэтому ушла. И, так как ты уснул в моей комнате, я подумала, что сегодня займу свободную комнату.

— Что не объясняет, почему ты здесь, — Он широким жестом обвел гостиную.

— Я жду обслуживание в номер, — сказала она. — И не смей больше отвлекать меня! Я не могу больше жить без еды.

Губы Данте изогнулись, он сел в кресло напротив и наклонился к Клео. Она отвела взгляд, поняв, что он всё ещё голый. Почему она не заметила этого сразу?

— Не против прикрыться? — спросила она, чувствуя себя не так комфортно от его наготы, как он.

— Зачем? Расхаживать в таком виде неуместно? — спросил он.

Клео стиснула зубы.

— Ты и сам знаешь, что так и есть.

— Но после прошлой ночи и того, что делали сегодня, я думал, мы вышли за рамки дозволенного. Это не должно тянуть больше чем на четыре балла, верно?

— Я больше не буду играть с тобой в эту игру, — сказала она. — Просто оденься, прежде чем доставят еду.

— Не думаю, что ты просишь меня об этом из-за обслуживания номеров. Скорее всего, ты просто находишь меня… неотразимым.

— Спустись на землю, — пробормотала Клео, ненавидя это чертовски самодовольное выражение на его лице.

Он вытащил из-под себя подушку, положил на свою промежность и сложил сверху руки.

— Что? — Он с вызовом поймал её сомневающийся взгляд. — Для тебя же это сработало.

Это не очень то и сработало, учитывая дальнейшие события, но Клео не собиралась сейчас это обсуждать.

В дверь позвонили, и Клео вскочила, радуясь, что их отвлекли. Она могла бы обнять официанта, когда тот вкатил тележку в номер.

— Дай ему чаевые, — приказала она Данте, уже снимая крышки с мисок и тарелок, её колени практически подгибались от божественных запахов.

— Властная маленькая штучка, не так ли? — прошептал он ей в ушко, когда подошёл и встал позади неё, достаточно близко, чтобы она даже через одежду почувствовала тепло его тела.

Официант отвёл взгляд, Данте расписался за еду и добавил хорошие чаевые. Поблагодарив их, официант поспешно ретировался.

— Ты снова голый, да? — спросила Клео, не поднимая головы.

Данте не ответил сразу. Он опусти руки на её плечи и начал мягко разминать. Затем прижался к Клео всем телом, и его твердеющий член уперся в её спину.

— Не снова голый, — отрицал он, — скорее… всё ещё.

Он взял в рот ее мочку и слегка прикусил. Клео застонала, и, когда Данте прижал к ней свой внушительный член, оттолкнулась, пока он не застонал от удовольствия. Его рука проскользнула вперёд и пролезла через полы халата, найдя её грудь с безошибочной точностью. Клео позволила ему обнять себя, потом посмотрела на еду и отодвинулась.

Повернувшись к нему лицом, она бросила быстрый взгляд на его огромный, напряжённый член, который вызвал у неё обильное слюноотделение, но уже по совершенно другой причине.

— Убери эту штуку, — тихо сказала она, решительно кивая. — В этот раз ты и твой ненасытный член не отвлечёт меня от еды.

Он отвернулся, и Клео могла поклясться, что услышала смешок, который едва не растопил её сердце, потому что Данте Дамасо не был склонен к юмору.

— Ешь, florecita (прим. испан. «цветочек»), позже тебе понадобиться энергия.

«Действительно дерзкий сукин сын!»

Но Клео уже было всё равно, она отнесла свою еду — салат, пенне корбанара и чизкейк — к дорогому кофейному столику у кресла около окна. Данте последовал за ней и сел, к счастью, прикрыв подушкой весь свой впечатляющий комплект. Он пристально смотрел, как она ест, и Клео, к тому моменту умявшей за обе щеки половину еды, становилось все больше не по себе под этим безжалостным взглядом.

— Пожалуйста, перестань пялиться на меня, — наконец сказала она, проглотив пенне.

— Мне нравится смотреть на тебя.

Ну, вот это уже было, как гром среди ясного неба! Клео застыла с открытым ртом, понимая, что с наполовину пережёванной пастой, она, вероятно, выглядит как идиотка. Быстро придя в себя, она закрыла рот, не потрудившись как следует прожевать, прежде чем проглотить.

— Что?

— Мне нравится смотреть на тебя, — повторил он. — Ты интересный человек.