— У тебя вообще нет чувства юмора, — беззаботно отмахнулась Клео. — Господи, неужели это убьёт тебя, если ты время от времени будешь смеяться? Тебе точно нужно найти хирурга, который сможет вытащить палку у тебя из…

— Как ты назовёшь полёт без крыльев? — перебил он.

Клео удивленно моргнула, пока Данте смотрел на нее, приподняв брови и уголки губ.

— Хм…. что? — спросила она, нуждаясь в некоторых пояснениях.

— Как называется полёт без крыльев? — повторил он. В его голосе слышалось предвкушение и что-то ещё, что она не могла точно определить.

— Прогулка?

Свет в его глазах потускнел, и улыбка на его губах исчезла.

Клео даже пожалела, что дала правильный ответ.

— Ты уже слышала это раньше?

— Данте… все старше пяти лет знают эту шутку.

— Я услышал её вчера мимоходом на работе. Видишь? У меня есть чувство юмора, но видимо, для кого-то вроде тебя оно слишком сложное, чтобы понять, — серьёзно сказал он.

Клео уставилась на него, не уверенная, серьёзно он говорит или нет.

«Он считает, что шутка с полётом слишком сложная? Он издевается?»

Но лицо Данте ничего не выражало, и она не могла понять, что происходит в его дьявольском мозгу.

— Кто-то вроде меня? — Она ухватилась за эти слова, и когда он открыл рот, чтобы уточнить, что он имел в виду, она подняла ладонь и остановила его. — Нет, подожди, не говори. Я уже это слышала. Что-то насчёт того, что ты не хочешь слышать сплетни о знаменитостях и не хочешь знать о том, что происходит в Твиттере. Или о Кардашьян.

— Почему ты так много говорила о них, пока работала на меня? Ещё ты говорила о Клингонцах, Вулканцах и… почему ты смеёшься?

Клео буквально каталась по полу и хохотала до упаду. Ей даже пришлось сжать бока, потому что смех невозможно было сдержать. Когда она успокоилась, то почувствовала себя совершенно выдохшейся и постепенно поняла, что лежит на спине и смотрим на улыбающегося Данте.

«Как он мог в одно мгновение улыбаться ей так, а в другое выглядеть совершенно отстранённым?»

Его взгляд был тёплым и манящим, а улыбка открытой и нежной. Он протянул руку и провёл пальцем по её мокрым щекам.

— Никогда не видел, чтобы ты смеялась так раньше, — пробормотал он.

— У нас было не так много поводов для смеха, — мягко заметила она. Она осталась лежать на спине, одна рука была поднята над головой, вторая лежала на животе. — Нежелательный секс, за которым последовала нежелательная беременность — совсем не подходящие для смеха темы.

— Малыш слышит тебя, — предупредил он серьёзным голосом. — Не позволяй ему войти в этот мир, думая, что он нежеланный.

— Я никогда так не поступлю, — ответила она. — Не после того, как узнала, что такое быть отвергнутой. Он будет знать, что мама любит и хочет его.

Данте

«Но не его отец, — подумал Данте. — Потому что я отказался от него, не подумав толком».

Ему было трудно справиться со всей этой ситуацией. Жить с Клео и видеть, как ребёнок растёт внутри неё, чувствовать, как он двигается. Как, чёрт возьми, он должен относиться к ребёнку, зная, что тот никогда не будет носить его имя и никогда не узнает кто его отец? Каждое решение, которое он принимал с тех пор, как Клео сообщила о своей беременности, было неправильным, и он жестоко поплатился за свою глупость.

Он не мог позволить себе испытывать к этому ребёнку сильные чувства, особенно, если он никогда не сможет показать их.

И Клео…

Что, чёрт возьми, он должен делать с Клео? Он приказал себе держаться от неё как можно дальше. Однако, возвращаясь домой, он видел как она смотрит фильм или читает книгу, и тут же присоединялся к ней. Он задавал ей вопросы, даже тогда, когда говорил себе, что не хочет знать ответов. И утром, в спортзале…

«Боже! Она становится всё прекраснее и прекраснее каждый раз, когда я на неё смотрю? Как такое возможно?»

И была ещё та ночь, когда он позволил себе подойти слишком близко. Клео была совершенно права, сказав, что это неправильно.

Данте уже не узнавал себя. Обычно он был гораздо дисциплинированнее. Он не из тех, кто легко поддаётся эмоциям. Он возьмёт всё под контроль. Он сделает это.

— Откуда ты так много знаешь о фильме «Стар Трек»? — с любопытством спросила Клео, почти засыпая на кафельном полу.

Он взглянул на её сонное лицо и с трудом удержался от улыбки.

— Откуда другие знают? — он пожал плечами. — Откуда ты так много знаешь о знаменитом семействе?

Клео

«Выходит, он точно знал, о ком она говорила, и специально сказал так, чтобы рассмешить её? Кто, чёрт возьми, этот мужчина?»

До этого момента, Клео могла поклясться, что у Данте Дамасо нет чувства юмора. Но оно было — тонкое, сухое и самоуничижительное.

— Значит, ты знал, о ком я говорю? — Она улыбнулась.

— Да погуглил, когда просил тебя найти себе замену, — сказала он и покраснел.

— То есть нынешний комментарий о Клингонцах и Вулканцах был…

— Я же говорил, что у меня есть чувство юмора, — напомнил он. — Ты всегда находишь разные странности, над которыми можешь посмеяться, но со мной ты всегда мрачная и саркастичная. Я никогда не думал, что смогу заставить тебя смеяться со мной так же открыто, как ты делаешь это с другими.

«Что это значит? Он хотел, чтобы я смеялась вместе с ним? Это было так…»

— Мило, — закончила она свою мысль вслух.

Данте выглядел удивлённым.

— Что?

— Ты хочешь меня рассмешить. Это так мило с твоей стороны, Данте. Не отрицай.

Её заявление заставило его прикрыть рот.

— Ты хочешь, чтобы я смеялась. Признай это, — подначила его Клео.

— Боже, иногда ты действительно противная, — сухо проворчал Данте. — Хорошо. Я хотел рассмешить тебя. Я хотел доказать, что могу это сделать. Как я и говорил, ты смеёшься даже со случайными прохожими, но… — Он остановился.

«Но не с ним», — мысленно закончила предложение Клео.

Конечно, у них было несколько приятных моментов вместе, и она улыбалась ему, но это был первый раз, когда она действительно смеялась вместе с ним. Она возвела вокруг себя защитные барьеры, чтобы Данте не смог причинить ей боль, однако не могла вспомнить, когда он в последний раз говорил или делал что-то, чтобы намеренно причинить ей боль.

Но то, что он не делал так сейчас, не означает, что он не сделает этого в будущем. Поэтому её щиты останутся поднятыми, хотя они и подвергались нападкам какого-то сверхъестественного обаяния, которым Данте время от времени её одаривал.

— Ты собираешься весь день бездельничать на полу или позволишь мне помочь тебе с кроссвордом?

Клео вздохнула и неосознанно протянулась, чтобы Данте помог ей сесть, — что он и сделал с особой нежностью.

— Хорошо, но я делаю это в знак протеста.

— Приму к сведению.

Они уже наполовину разгадали кроссворд, когда Клео заметила, что Данте пристально наблюдает за ней. Она смущённо подняла руку к своим волосам, гадая, всё ли с ними в порядке.

— Что? — спросила она, и он заколебался, то открывая рот, то закрывая. — Давай, Данте, выкладывай.

— Прости меня. — Слова были сказаны быстро и немного невнятно, но их ни с чем не спутаешь.

Клео подняла бровь и заметила, что ему трудно встретиться с ней взглядом.

— За какой именно пункт в твоём длинном списке ошибок ты извиняешься? — спросила она, поигрывая ручкой.

— За все?

— Пожалуйста. Я не такая всепрощающая. — Она пренебрежительно махнула рукой и с удовольствием заметила, как в уголках его рта заиграла улыбка.

— Ладно. Мне жаль, что я выгнал тебя из кабинета в тот день, — смиренно произнёс он.

— И?..

— И за то, что охранники выпроводили тебя из здания.

— Хм.

— Это было неправильно с моей стороны.

— Так и было, — согласилась она.

— Прости за унижение и боль. Мне жаль. — В его голосе зазвучали нотки отчаяния.

— Жаль?

— Да. Ты же веришь мне, не так ли?

— Может быть.

— Ну же, Клео… Мне действительно жаль. Это было дерьмовое решение и я сожалел об этом.

Она размышляла, давая себе ещё немного насладиться моментом.

— Ладно.

— Ладно?

— Один пункт вычеркнут из списка.

— Подожди секунду. Насколько длинный этот список?

— По-разному. Постоянно что-то добавляется или что-то исчезает. А теперь мы можем закончить кроссворд, пожалуйста?

Остаток утра и часть дня они провели на полу, дружно споря над каждым ответом. Клео не могла вспомнить, когда в последний раз так хорошо проводила время.

______________________

С того дня Клео и Данте стали ладить намного лучше. Они больше не казались незнакомцами, вынужденными жить вместе, а чувствовали себя более свободно друг с другом. Они попали в повседневную рутину: когда Данте был дома, то готовил, а когда звонил предупредить, что задержится на работе — такое случалось пару раз в неделю — Клео заказывала еду на дом. По какой-то причине Данте всегда звонил, чтобы предупредить её, что будет поздно.

Обычно по утрам, они практически всегда тренировались вместе, затем Данте уходил на работу, но по мере того, как беременность Клео продвигалась вперёд, её упражнения становились всё менее активными, а про упражнения на пуантах пришлось вообще забыть. По утрам в субботу они вместе разгадывали кроссворд, и часто смотрели старые боевики и фильмы ужасов, хотя Данте это не нравилось. Он не был фанатом фильмов ужасов, но Клео выбирала фильм именно этого жанра, в основном потому что ей нравилось смотреть как Данте бесится.

Следующие пару недель пролетели мирно и быстро. Но главным источником горя и недовольства для Клео — и как она чувствовала, так же и для Данте — был тот факт, что Люк отказывался говорить с ними обоими. Это продолжалось дольше, чем кто-либо из них ожидал, и Блу была в отчаянии. Клео несколько раз приходила к ним домой, и к Люку в офис. Если они встречались дома, то он спрашивал, как она себя чувствует и как проходит беременность, а затем находил причину, чтобы уйти и оставить её с Блу. В офисе он говорил, что слишком занят, чтобы болтать. Клео не знала, что ещё сделать, и решила дать ему время.

— Ты даже не смотришь, — пожаловался Данте, прервав её мысли.