Во сне Клео выглядела невинной, но это ничуть не уменьшило его желания.

«Слава Богу, она спит, иначе я мог бы совершить огромную ошибку. И так все очень непросто, а секс все только усложнит.  Придётся мне игнорировать свои низменные побуждения, особенно, если она будет здесь жить».

Данте подошёл к кровати, не в силах оторвать взгляд от Клео. Полностью расслабленная, без вызывающего взгляда и воинственного наклона головы, она была чертовски красива. Это откровение ошеломило Данте.

«Почему я прежде не замечал, что она красива? Почему увидел сейчас? Она не изменилась. У нее все те же странные черты лица, которые не сочетаются. Но раньше её можно было назвать довольно необычной, а сейчас от неё просто дух захватывает!»

Данте не хотел думать об этом, не хотел анализировать перемену в своём сердце, вместо этого он хорошенько укутал Клео одеялом, повернулся и вышел из комнаты.

Клео

Проснувшись, Клео запаниковала, когда не увидела ни одного знакомого предмета в комнате. Она вздохнула и попыталась вспомнить, что случилось, прежде чем заснула и, когда ей это удалось, нащупала телефон под подушкой и проверила время. Было восемь вечера, она проспала почти девять часов.

У нее было около полудюжины не отвеченных звонков от Блу и ни одного от Люка. Она быстро села и набрала номер Блу.

— Клео? Спасибо, Господи! — В голосе подруги слышалось облегчение, и Клео почувствовала себя виноватой за то, что заставила её волноваться. — Где ты? Что происходит? Люк ничего не говорит. Он заперся в своем кабинете и отказывается говорить со мной о том, что его беспокоит. Всё, что я знаю, это то, что ты как-то в этом замешана.

Обычно брат всегда обо всём рассказывал Блу. Клео старалась не думать о том, что значит его поведение.

— Сегодня утром Данте Дамасо приходил к Люку поговорить, — охрипшим от девяти часов сна голосом сказала Клео.

— Данте Дамасо? Зачем?

— Он отец моего ребёнка. Он сказал Люку, что я буду жить с ним до рождения ребёнка.

Блу молчала.

— Блу?

— О Боже, — наконец простонала она, — Клео.

— Я чувствую себя ужасно. Я знаю, какими хорошими друзьями они… были.

— Ты можешь приехать и жить с нами. Тебе не нужно жить с ним, — сказала Блу.

— Я знаю, но он отец ребёнка, и я думаю, что это лучшее решение для всех. Особенно для ребёнка.

— Люк придёт в себя, Клео, — подбодрила её Блу.

— Я разрушила их дружбу, Блу, — сказала Клео, утирая слёзы, что текли по её щекам.

— Всё наладится, — оптимистично ответила Блу. — Ему просто нужно время подумать.

— Сейчас я у Данте, но не собираюсь переезжать сюда ещё пару недель. Думаешь, мне стоит поговорить с Люком до этого?

— Дай сначала я с ним поговорю. Сниму, так сказать, остроту, — предложила Блу. — Я буду держать тебя в курсе.

— Спасибо.

— Клео, ты… ты… — Блу нерешительно замолчала. — У тебя есть чувства к нему?

— Нет. — Клео проигнорировала внутренний голос, который говорил ей: «Врешь».

— Хорошо.

— Это просто произошло. — Клео почувствовала необходимость объяснить необъяснимое, в основном ради себя самой. — В Токио. Он был там, я была там. Это случилось. Мы предохранялись, но… Как там говорил герой из «Парка Юрского периода»? Жизнь сама найдёт свой путь?

Блу хихикнула, но Клео услышала слёзы в её смехе.

— Только ты могла сравнить зачатие ребёнка с размножением динозавров в вымышленном парке.

— Это крутая отговорка, ты должна признать, — сказала Клео со смешком.

Они ещё немного поболтали, затем Клео неохотно закончила звонок.

«Пора ехать домой».

В квартире было жутко тихо, и она подумала, что Данте еще не вернулся. Она знала, по сколько часов он работал и над проектом в Токио, и новым — в Дубае, и сомневалась, что он уедет из офиса раньше полуночи.

Ища свою одежду, она оглядела комнату, а потом вспомнила, что оставила ее на лестнице.

«Чёрт возьми, придётся мне перестать быть неряхой, если буду жить в безупречно-чистом месте».

Что-то на комоде привлекло её внимание, и при более внимательном рассмотрении Клео поняла, что это её одежда, безупречно сложенная стопочкой.

«Кто-то заходил сюда, пока я спала?!»

От этой мысли по её коже побежали мурашки. Это был Данте? Или Джеймс? Она засомневалась. Мог ли это быть сам Данте?

Она натянула одежду и осторожно спустилась по лестнице. Свет был включён, из стереосистемы тихо играла музыка. Клео прошла через кухню в гостиную и обнаружила Данте, растянувшегося на неудобном диване. На нём были потёртые джинсы и серая футболка; кроссовки сброшены на пол. Она видела Данте Дамасо только в костюме-тройке или голым, но ни разу таким... домашним. Одна нога его лежала на диване, а другая опиралась на мраморный пол. Его голова покоилась на маленьком жёстком подлокотнике, жутко неудобным для сна. Он, вероятно, читал, когда его сморил сон — на груди лежала стопка бумаг, которую он надёжно прижимал рукой, а очки на носу опасно накренились набок. Его рот был слегка приоткрыт, и он тихо похрапывал.

Данте Дамасо был красавцем, выдающимся образцом мужественности, которому завидовали многие мужчины и которого желало ещё больше женщин, однако Клео никогда не считала его более неотразимым, чем в этот момент. Он выглядел молодым, ранимым и растрёпанным, и Клео показалось, словно она увидела его впервые.

Она смутилась. Ей отчаянно захотелось уйти, прежде чем Данте ее заметит. Но она не прошла и половины пути до двери, как услышала вздох и шуршание бумаг на его груди.

— Куда ты собралась? — спросил он хриплым ото сна голосом.

Клео выпрямилась и бросила виноватый взгляд через плечо.

— Домой. Не думала, что буду спать так долго.

Данте сел и потянулся, его футболка натянулась на груди и животе.

Клео невольно сглотнула.

На его подбородке была щетина, и он быстро провёл по ней, словно его это беспокоило.

— Останься, — пригласил он. — Поужинай. Я приготовил пасту. Оставил для тебя в микроволновке.

Против воли очарованная тем, что он взял на себя труд приготовить для неё еду, она заколебалась, а он сонно улыбнулся.

— Я бы хотел, чтобы ты осталась на ночь, — сказал он. — Это безопаснее, чем ехать куда-то ночью.

— Сейчас восемь тридцать, — заметила она. — Едва ли полночь. Уверена, что смогу добраться до дома без особых проблем.

— Останься. — Он встал, подошёл к ней, и даже в носках возвышался над ней. — Пожалуйста.

Это «пожалуйста» что-то сделало с ней. Она кивнула, бросила сумку на пол и пошла на кухню.

Конечно же, в микроволновке стояла тарелка, накрытая фольгой. Клео сняла фольгу и установила таймер на полторы минуты.

— Хлеб в жестяной коробке, салат в холодильнике, — сообщил Данте, усаживаясь за островок и наблюдая, как она порхает по кухне.

Казалось, он был доволен, просто наблюдая за ней, и он не хотел ничего говорить.

Клео поставила тарелку, взяла салат и хлеб, и села рядом с ним. Она с жадностью напала на еду. Как обычно бывало в такие дни, как только тошнота исчезала, она могла, есть как лошадь, и Данте зачарованно смотрел, как она всё сметает.

— Чертовски много еды для такой мелкой, как ты, — заметил он после долгого молчания, и Клео посмотрела на него, пожав плечами.

— Ем за двоих, — напомнила она, откусив хлеб.

Данте усмехнулся.

Она не могла привыкнуть к тому, что он всё время улыбается.

— Так ты была профессиональной танцовщицей?

Клео вздохнула.

«Светская беседа. Как… неизбежно».

— Да. — Она вытерла остатки томатного соуса с тарелки куском хлеба и запихнула его в рот. — Вкусно.

— Спасибо.

— Ты и хлеб испёк сам? — Ей было всё равно, что она, словно какой-то дикарь, разговаривает с набитым ртом. Это была божественная еда.

— Да. Что случилось, когда Кэл уронил тебя? — спросил Данте.

Клео уставилась на него, желая, чтобы он не задавал этот вопрос. Хорошо, что она закончила есть, потому что у неё пропал аппетит.

— Нам не нужно знакомиться ближе, Данте, — холодно ответила она. — Не волнуйся, я не стану думать о тебе хуже, потому что ты ничего не знаешь обо мне. Я здесь не для этого.

— Хорошо, — сказал он, собрал тарелки и отнёс их в раковину.

Она смотрела, как он убирает за ней, и покачала головой, удивляясь тому, насколько они разные.

— Итак, я единственный ребёнок в семье.

— Что?

«Почему он посчитал нужным сказать об этом?»

— Я единственный ребёнок, — терпеливо повторил он. — Моя мать умерла от лейкемии, когда мне было пять с половиной. Вскоре отец снова женился. Потом развёлся и опять женился. И так далее. Я потерял счёт, сколько их было. Через пару недель он снова женится, на молодой женщине, которая моложе меня лет на десять. Он всегда влюбляется по уши, женится, не защищая себя и своё имущество, а потом удивляется, когда через год или два его обирают до нитки.

— Зачем ты мне это говоришь? — спросила Клео, испуганная и очарованная историей, которую он ей рассказал. Однако она была не уверена, почему он решил поделиться этим с ней.

— Возможно, ты и не хочешь ничего рассказывать о себе, но я думаю, тебе пора узнать кое-то обо мне.

— Почему? Это не имеет смысла, — сказала она.

— Пока нет, — загадочно ответил он. — В любом случае, мой отец — идиот, когда речь заходит о сердечных делах, и я решил, что никогда не стану таким, как он.

«Он предупреждает меня? Пытается сказать, что всегда будет защищать себя и свои активы? Но я и так это знаю. Мог бы и не предупреждать».

— Хорошо, — кивнула она. — Ну, ты можешь утешиться тем, что ты не похож на него. У тебя есть соглашения о неразглашении и бесчувственные короткие отношения, или как ты это называешь.

— Хм. — Это был его единственный ответ. — Ты, наверное, совсем не хочешь спать. Хочешь посмотреть фильм или заняться чем-то другим?

Стараясь изо всех сил не думать о том, что «что-то другое» может повлечь за собой, Клео выбрала фильм.

— У меня большой выбор, — проинформировал Данте, следуя за ней в гостиную. Он взял со стола планшет и показал, как работает система. — Все фильмы в цифровых копиях, если ты хочешь посмотреть то, чего у меня нет, можно просто купить.