Они вышли из торгового центра, чтобы походить по отдельным магазинам. Джейсон нашёл дешёвый стол для своего компьютера, и после некоторых заверений от Бена, также выбрал сливовое постельное бельё и шоколадного цвета плед для кровати. Лучше всего был огромный магазин электроники, где был отдел музыкальных инструментов. Джейсон не собирался когда–нибудь разделяться со своей старой гитарой – не важно, какой она была изношенной – но он чуть не закричал от радости, когда нашёл стойку для гитары на скидке.

– У тебя есть гитара на эту стойку? – спросил Бен.

– Да, – сказал Джейсон. – Наверху, в моей комнате. Она у меня с детства.

– Так ты умеешь играть?

– Я держу её не только потому, что это выглядит круто, – поддразнил Джейсон. – Ты играешь на чём-нибудь?

– Только на самом себе, – сказал Бен, прежде чем запаниковал. – Это должно было прозвучать умно, а не как сексуальная шутка. Я умею петь. Я это имел в виду.

– Ты хорош?

Бен притворился обиженным.

– Хорош ли я? Я зарабатываю этим на жизнь! Частично, в любом случае. Я пою в маленьком ресторане-театре, в зависимости от пьесы сезона. Я избегаю представлений без музыки, потому что не умею играть, и зрители прощают меня только, когда я исправляю это голосом.

– Давай что-нибудь послушаем, – сказал Джейсон.

– Прямо сейчас? – Бен наклонил голову, вслушиваясь в песню, играющую из динамиков магазина. – Я не умею читать рэп. Извини. И в пении а-капелла я не силён.

– Тогда дома, – сказал Джейсон. – Я обеспечу мелодию, а ты споёшь.

Улыбка Бена была лёгкой.

– Хорошо.

Они продолжили поиски, но Джейсону надоело ходить по магазинам. Он не привык тратить деньги, и уже был поражён тем, что выбрал. Бен настаивал на том, чтобы они сделали последнюю остановку в книжном магазине, чтобы взять экземпляр местной газеты.

– Когда-то в средние века, компании использовали для помощи рекламу в конце не электронных газет, – сказал Бен. – Ты можешь найти там что-нибудь, чего нет в интернете.

Джейсон посмешил его, побежав в магазин и вернувшись не с одной, а с двумя находками.

– Для работы, – сказал он, поднимая экземпляр сегодняшней газеты. Затем он поднял бесплатный журнал под названием "Гей-Остин!" – И для любви. Но не переживай, поиск работы в приоритете.

– Ты действительно намерен найти работу, да?

– Зависит от того, какую "работу" ты имеешь в виду, – сказал Джейсон, непристойно подвигнув. У него было такое чувство, будто он проверяет границы их отношений, но, к счастью, его шутка заработала смех.

– Ты можешь немного отдохнуть, – сказал Бен. – Подумать, чем хочешь заниматься по жизни.

Джейсон покачал головой.

– Я здесь не для того, чтобы сидеть на шее. Ты прав насчёт того, что я не знаю, чем хочу заниматься, но определённо не доить вас.

Бен оценил его заново и кивнул.

– Хорошо. Дай мне знать, если я смогу чем-нибудь помочь.

Они поехали в центр города, застряв по дороге в пробке. Джейсон продолжал играться с радио, пытаясь найти песню, которой Бен подпоёт, но Бен продолжал отказываться и клялся, что с его губ не слетит ни одна нота, пока Джейсон не сыграет ему на гитаре. Джейсон продолжал умолять, включая всё более ужасную музыку и смеясь над выражением страха на лице Бена. Он всё ещё смеялся, когда они припарковались в более старой части города, где магазины были одним длинным рядом сплющенных вместе зданий, частично спрятанным за переросшими деревьями.

Он заметил в окнах картины, когда вышел из машины – чёрно-белые рисунки с медными сетками, прибитыми прямо к холстам. Он рассмотрел несколько, посмотрел на Бена, который пожал плечами, будто тоже не понимал этого. Джейсон полагал, что ни одному из них не нужно это понимать, если Тим был хорошим продавцом, и, очевидно, он им был, потому что, казалось, у них было много денег.

Бен повёл его внутрь. В центре комнаты за маленьким столом сидел Тим, который улыбнулся Бену. Джейсона снова поразило то, как Тим загорался, когда делал это. Но затем мужчина заметил его присутствие, и этот свет отступил. Он подумал о том, что сказал Бен, и задумался, правда ли это. Может, Тим был кем-то волшебным, как единорог, но чтобы приблизиться к этому свету, понадобится тактика.

Подумав, что Бен и Тим захотят немного поговорить наедине, Джейсон зашёл в один из боковых залов. Он стоял рядом с ближайшей к дверному проёму картиной, чтобы всё равно слышать. Первым донёсся звук поцелуя – неожиданное приветствие между настроенными на войну генералами.

– Что случилось с художниками, которые присутствовали здесь, чтобы представить свою работу? – спросил Бен.

– Они студенты колледжа, – ответил Тим. – Им нужно учиться.

– Я знаю, но один из них обычно здесь. Ты обычно не работаешь так много.

– Всё нормально, – отмахнулся Тим. – Так чем ты занимался?

– Мы с Джейсоном ходили по магазинам.

– Повеселились? Ты купил что-нибудь мне?

– Да, повеселились, и нет, не купил. Ты придёшь домой к ужину?

Последовала неловкая тишина, которую хотелось заполнить даже Джейсону.

– Я могу задержаться, – наконец сказал Тим.

– Ты надо мной издеваешься? – затем, так тихо, что Джейсону пришлось напрячься, чтобы услышать, Бен прошептал: – Он живёт под твоей крышей. Ты не можешь продолжать избегать его.

– Я не избегаю, – пробормотал Тим.

– Тогда иди поговори с ним!

Джейсон быстро отошёл к дальней стене, останавливаясь перед картиной из голубых и фиолетовых квадратов, в центре которой был брызгами изображён силуэт белого кролика. Он напрягся, когда к нему приблизились шаги одной пары ног, один раз притормозив по пути. Затем, с дуновением одеколона и лосьона после бритья, Тим встал рядом с ним.

– Привет, – сказал он.

– Привет, – ответил Джейсон, бросая на него взгляд, а затем снова быстро отводя. Вблизи Тим был ещё горячее. Это было плохо, потому что смотреть на него прямо стало невозможно.

– Так... тебе хорошо спалось?

Джейсон кивнул.

– Да. Спасибо.

Тим покачивался назад-вперёд.

– Шиншилла обычно спит со мной.

Джейсон ждал, что к этому что-то добавится, какой-нибудь знак, что Тим веселится или, может быть, удивлён. Вместо этого, фраза осталась холодным твёрдым фактом.

– Прости? – попробовал Джейсон.

Краем глаза он видел, что Тим развернулся, возможно, ища подсказки или подбодрения от Бена. Чувствуя к нему небольшую жалость, Джейсон решил бросить ему косточку.

– Интересная картина, – сказал он. – Мне она нравится, но я действительно не понимаю её.

Он скосил взгляд и увидел, как взгляд серебристых глаз Тима двигается по холсту.

– Это сопоставление старых ценностей с новыми. Узор в клеточку был популярен в пятидесятых, когда соответствие было важнее самовыражения. Кролик из брызг представляет повстанческую тактику, которую сейчас используют художники на улицах, по-прежнему участвуя в войне против репрессий, спустя почти шестьдесят лет.

– Оу, – произнёс Джейсон, уголки его губ дёрнулись. – Я подумал, что это может представлять Пасху.

– Пасху?

– Да, знаешь. Голубой и фиолетовый – это вроде как пасхальные цвета, а потом есть кролик.

Он снова взглянул на мужчину и видел, как сжалась сильная челюсть.

– А это тебе что напоминает? – спросил Тим, проводя их через несколько залов к грубому наброску старого мужчины. – Санта Клауса?

– Слишком тощий, – сказал Джейсон, глядя на картину. – И голый.

Он облизнул губы, слишком нервничая, чтобы проверять реакцию на это заявление. Он пытался быть смешным, но у него было такое ощущение, будто он выводит Тима из себя. Джейсон полагал, что это очень серьёзная для него тема, так как этим он зарабатывал на жизнь, так что попытался сменить передачу и проявить больше интереса.

– Вот эта, – сказал Джейсон, подходя к холсту, такому высокому, что он почти доставал до потолка. – Сколько она стоит? Размер значит, что она дороже? Я заметил, что цен нигде нет.

– Мы держим список цен в книге, – сказал Тим. – Так люди не судят картину по одному ценнику. Если я правильно помню, эта стоит около пяти тысяч.

– Вау! – с неподдельным восхищением произнёс Джейсон. – И сколько из этого вы оставляете?

– Ты имеешь в виду художников? Они получают всё.

– Тогда как ты зарабатываешь деньги? – спросил Джейсон.

– Галерею финансируют меценаты, – объяснил Тим. – Их пожертвования оплачивают аренду и коммунальные услуги.

– Да, но как ты зарабатываешь деньги? – надавил Джейсон. – Какой ты берёшь процент? Ты продавец, верно?

В замешательстве Джейсон забыл о своей нервозности и посмотрел на Тима прямо. Это дало ему хорошо увидеть, как красивый лоб морщится.

– Ты думаешь, я продавец? – Тим развернулся. – Он думает, что я продавец!

На другом конце зала Бен рассмеялся и поспешил к ним.

– Тиму платят не за то, что он здесь, – объяснил он. – Он помогает управлять фондом, который открыл эту галерею. Тим художник. Здесь была его первая выставка.

Джейсону было всё равно. Его лицо горело, потому что он чувствовал смесь смущения и злости. Как он должен был понять, что Тим здесь не работает? Или что он художник? О боже! Может, эта картина кролика принадлежала ему, а Джейсон стоял и смеялся над ней. Но Тим мог бы что-нибудь сказать, мог бы объяснить, чем он здесь занимается, вместо того, чтобы заставлять Джейсона чувствовать себя неловко. Конечно, Тим вообще разговаривал с ним только потому, что Бен его заставил.

– Думаю, мне нужно на свежий воздух, – сказал Джейсон, направляясь к двери.

Он завернул за угол и вышел в главный зал, когда услышал голос Бена.

– Не делай такое лицо! Откуда он должен знать что-то о тебе, когда ты всё время избегаешь его?

Закатив глаза, Джейсон вышел на улицу. Он ждал возле машины, оперевшись на неё сзади, чтобы не стоять лицом к галерее. Тим был сногсшибательным. Должно быть, это была единственная причина, по которой он нравился Бену. Все те разговоры о том, что он волшебное существо? Чушь! Тим был ослом. Ишаком. Тупицей.