Джейсон оторвал взгляд. Ничего из этого не помогало ему чувствовать себя лучше. Может, он вовсе и не хотел знать правду.

– Если ты так сильно любишь его, – произнёс он, – почему ты ему изменял?

– Я не изменял, – сказал Цезарь, делая глубокий вдох. – Слушай, еда может подождать? Я не уверен, что мне сейчас следует сидеть за рулём.

Джейсон взглянул на него.

– Ты пил?

– Нет. – Цезарь вывернул руль, приводя их на парковку торгового центра, где они подъехали к магазину с тёмными окнами. – Мы с Натаниэлем недолго были вместе. Пару месяцев, но как ты знаешь, это всё, что нужно.

Горло Джейсона снова сжалось. Цезарь подразумевал, что чувствует что-то к нему, или только то, что знает, что чувствует Джейсон? Он пытался прочитать Цезаря, который оставался потерянным в прошлом, твёрдо глядя на руль.

– Мама застукала нас. Ты спрашивал, знают ли родители обо мне. Ну, то, что увидела моя мама, не оставило места для сомнений. Я был почти рад. Мои родители говорили о том, чтобы усыновить Натаниэля, помочь ему сбежать из его плохой ситуации навсегда. Он всё равно не был бы мне кровным, но по закону... – Цезарь покачал головой. – Я не знал, что они выгонят его. Они не выгнали Кэрри, когда она попала в неприятности, так что я думал, что Натаниэль всегда будет рядом. Но я не хотел, чтобы он был моим братом. Хоть и фантазировал, что, в конце концов, он станет Хаббардом.

– Когда вы поженитесь? – спросил Джейсон, его голос надломился.

– Я был так сильно влюблён в него, – сказал Цезарь, будто извиняясь. – Я говорю это не для того, чтобы сделать тебе больно. Но мне нужно, чтобы ты понял. Если ты будешь ненавидеть меня, я хочу, чтобы это было по правильной причине. Я не просто трахался с ним. До того, как Натаниэль ушёл, мы дали друг другу обещание. Чего бы это ни стоило, мы снова будем вместе. Даже если это будет значить, что придётся ждать, пока мы станем сами по себе.

– Значит, вы были вместе все эти годы?

– Нет. Мы были юными, когда дали это обещание, и с тех пор многое изменилось. Три года – это большой срок, и всякое бывает. Люди приходят в нашу жизнь...

– Например, Стеф, – сказал Джейсон. – Так что, фактически, ты всегда изменял Натаниэлю.

Цезарь бросил на него мрачный взгляд, нахмурив брови.

– Предательство приходит во многих формах. Мы пообещали пойти учиться в Йель, и он знал, что я должен туда пойти, но всё равно поступил в Университет Хьюстона.

– Не каждый может позволить себе Йель, – сказал Джейсон.

Цезарь покачал головой.

– Дело не в этом. Наши отношения с Натаниэлем разваливались на части. К этому моменту мы расстались на год, и да, Стеф была частью моей жизни. Мы с ней продолжали танцевать вокруг друг друга, желая большего, но не в силах вступить.

– Она знала о нём?

– Да, знала. Короткая версия – мы с Натаниэлем расстались. Так что я никому не изменял. Стеф была со мной рядом, когда я разваливался, и я по-прежнему люблю её за это.

Джейсон сжал челюсть. Он не мог больше выносить этого.

– А что насчёт меня? – закричал он. – Ты сидишь здесь и говоришь, как любишь всех этих других людей, но ты никогда не говорил этого мне! Как думаешь, что я из-за этого чувствую?

– Я люблю тебя, – без колебаний ответил Цезарь.

– Нет! – У Джейсона болело горло, но он не мог остановиться. – Не смей, чёрт возьми! Я не хочу этого слышать. Не сейчас. – Его голос затихал, когда пришли непрошенные слёзы, но ему удалось высказать ещё одно предложение. – Почему ты не говорил этого раньше?

– Я не чувствовал, что имею на это право, – сказал Цезарь. – Какой парень изменяет, а затем говорит другому человеку, что он любит? Так что я был тебе дерьмовым бойфрендом, и мне жаль, но я действительно люблю тебя.

Джейсон не мог ответить. Он мог только сдерживать слёзы. Он не хотел, чтобы Цезарь или кто-либо другой видел его таким, но он был слишком потрясён. Вся боль, объединённая с горько-сладким осознанием того, что его любят, что отношения, на которые он надеялся, были реальными – всё это было слишком.

Возможно, чувствуя его смущение, Цезарь продолжил.

– Время было неподходящее. Натаниэль связался со мной до того, как ты переехал. Мы встретились, но всё было строго платонически. Просто друзья, даже если у меня по-прежнему были к нему чувства. Затем появился ты, и ты мне понравился. Очень. Но я не был уверен, чего ты хочешь. Каковы шансы? У моих родителей, должно быть, неосознанный гейдар или что-то в этом роде.

– Просто скажи мне, что ты не спал ещё и с Питером, – горько выплюнул Джейсон.

– За кого ты меня принимаешь, – сказал Цезарь, гримасничая. – В любом случае, я всё время ловил твой взгляд на Стеф, и мне казалось, что тебе понравился Курт, так что я решил, что у меня нет шанса. Практически в то же время Натаниэль начал говорить о том, чтобы сдержать наше обещание. Затем однажды ночью я проснулся, а ты пытался меня поцеловать.

Джейсон сделал несколько глубоких вдохов, вытер слёзы с глаз и поднял голову. Он хотел задать следующий вопрос с достоинством, не позволяя ответу расстроить его.

– Так когда ты, наконец, изменил мне?

Цезарь отвёл взгляд.

– Несколько недель назад. Я забирал ту выпивку у Натаниэля. Так я доставал своё пиво, потому что сейчас он выглядит достаточно взрослым, чтобы покупать его, и эм... Всё вышло из-под контроля.

– Из-под контроля? – спросил Джейсон, сжимая челюсть. – Надеюсь, тебе было весело. Никогда не забывай этот день. Сохрани в памяти каждую чёртову подробность, потому что это причина, по которой мы больше не можем быть вместе.

Цезарь опустил голову, скрывая глаза в тени.

– Я знаю. Я не жду, что ты простишь меня. Но я хочу, чтобы ты знал, что это были не просто гормоны. Я люблю его. Он был моим первым, а это не забывается. Никогда.

Это были не те новости, которые Джейсон хотел слышать прямо сейчас, но Цезарь казался отвлечённым, не осознавая последствий. Вместо этого он продолжал говорить.

– Я люблю тебя. Действительно люблю, даже если ты не хочешь этого слышать.

Джейсон посмотрел в окно. У него болела голова, ныло горло, и глаза жгло. Боже, кто знал, что любовь может быть такой приятной?

– Если ты любишь меня, – произнёс он хриплым голосом, – то почему не уходишь от него?

Цезарь молчал достаточно долго, чтобы Джейсону захотелось взять слова обратно, потому что он знал, что ответ ему не понравится.

– Я позвал тебя сюда сегодня не потому, что надеялся на твоё прощение.

Другими словами, "я не хочу тебя, я хочу его". Цезарю удалось сказать эту отвратительнейшую правду, не произнеся её вовсе. Джейсон почти восхищался его тактом. С таким красноречием он покорит мир бизнеса.

– Когда-нибудь ты заставишь своего отца по-настоящему гордиться тобой.

– Что ты хочешь этим сказать?

Джейсон попытался сглотнуть горький привкус во рту и покачал головой.

– Это не важно. Теперь можешь отвезти меня домой.

Цезарь не сдвинулся с места.

– Я рад, что ты по-прежнему считаешь его домом. Ты не обязан уходить. Мои родители обеспечат тебе хорошую жизнь. Этим летом я уеду в колледж, так что тебе больше не придётся меня видеть. Потерпи еще пару месяцев. Даже если тебе не нравятся мои родители, они могут дать тебе хороший старт. Я знаю, каково это. В смысле, у вас с Натаниэлем есть кое-что общее, так что...

– Не надо, – сказал Джейсон. – Не сравнивай меня с ним и не говори мне, что делать. Я сам с этим разберусь.

– Прости, – сказал Цезарь. После нескольких мгновений плотной тишины, он завёл машину. – Всё ещё голоден?

– Конечно, – сказал Джейсон, небрежно пожав плечами. – А почему не должен быть?

– Оу. Ладно.

Джейсон поддерживал это холодное поведение, пока они ехали за бургерами, притворяясь во время каждого кусочка, что ему уже всё равно. Только когда они вернулись домой, и он остался один в своей комнате, он позволил себе выплакать последние несколько слёз – и он пообещал себе, что они будут последними. Из-за Цезаря больше не будет. Ни из-за кого больше не будет. Никогда.

* * *

– Тяжёлая неделя?

Мишель вернулась, без сомнений по просьбе Хаббардов, но Джейсон не возражал. Увидеть её было именно тем, что ему было нужно. Она взяла его на прогулку по кварталу, по большей части, чтобы они могли уединиться, хотя от этого он чувствовал себя собачкой на прогулке. Он представлял на своей шее ошейник, а в руках Мишель поводок, и как он счастливо бежит рядом с ней. Ладно, может, она нравилась ему чуть-чуть слишком сильно.

– Тяжело? – повторил он, надеясь, что слово не прозвучит как лай. – Определённо бывало лучше.

– И всё шло так хорошо, – сказала Мишель. – Хаббарды только и делали, что хвалили тебя, до воскресенья. Как я говорила раньше, если ты так уверен насчёт церкви...

– Это здесь совсем не при чём.

– Оу. Ну, должно быть, что-то произошло, и если тебе хочется об этом поговорить...

– Я влюбился, – сказал Джейсон. – И это обернулось против меня.

– Вау, – сказала Мишель. – Обычно речь "если тебе хочется об этом поговорить" не срабатывает. Ладно. Эм, думаю, я могу понять, к чему ты клонишь. Мало что может быть таким же ужасным, как разбитое сердце.

Джейсон взглянул на неё.

– Проходила это сама?

– Да. Давным-давно. Большинству людей растаптывают сердце как минимум один раз. Не преуменьшая того, через что ты проходишь, потому что я знаю, что это адски больно. Влюблённость должна быть законной защитой в суде, для любых преступлений, кроме самых тяжких. Ну и что, если ты сжёг местный "Уолмарт" из-за того, что кто-то не ответил на твой звонок? Не нужно ничего объяснять! Ты прощён.

Джейсон рассмеялся.

– Правда?

– Со мной да. Тебе придётся выдавить из себя равнодушное извинение перед Хаббардами, если хочешь вернуть мир.

– Думаю, с этим я могу справиться.

– Хорошо. Так что, кроме ужасного, сокрушительного разбитого сердца, тебе всё ещё комфортно жить здесь?

– Да, – сказал Джейсон, удивлённый ответом. – Я жил в местах и похуже.

И это была правда. Эми была очаровательной. Питер по-своему приветливым, а Кэрри никогда его не беспокоила. Мистер и миссис Хаббард, несмотря на все их ошибки, действительно имели самые лучшие намерения. Оставался только Цезарь. Джейсон знал, что они не могут быть вместе, но какая-то предательская его часть не хотела избавляться от него навсегда. Пока нет.