ГЛАВА ПЕРВАЯ

19.00

Я все теряю. Ключи, кошельки, деньги, книги из библиотеки. Люди уже даже не воспринимают это всерьез. Например, когда я потеряла сто долларов, которые бабушка дала мне на покупки для школы, мама даже глазом не моргнула. Только сказала:

— Эх, Элиза, нужно было отдать их на хранение мне, — а потом просто продолжила заниматься своими делами.

Я стараюсь особо не заморачиваться. Все, что я теряю, в конце концов, находится. Ну а если нет, тогда просто могу это заменить.

Все, кроме моего фиолетового блокнота. Он совершенно точно незаменим. Я не могу просто взять, пойти в магазин и купить новый. Подводя итоги, после пяти лет хранения в нем очень личной информации — пять лет! никогда ничего не вела в течение пяти лет! — я окончательно потеряла его

— Ты что делаешь? — интересуется моя лучшая подруга Кларисса. Она сидит за компьютерным столом в углу комнаты и переписывается со своей кузиной Джейми.

Кларисса появилась на пороге моего дома в девять утра с огромной пачкой «Читоса» и шестью банками содовой, заявив, что готова к вечеринке. После чего подруга пихнула меня с дороги и промаршировала ко мне в комнату.

Я пыталась объяснить, что для субботы еще слишком рано, но Клариссу это не волновало, так как: а) она жаворонок и б) по ее мнению, эти выходные должны начаться как можно раньше, поскольку моих родителей не будет до воскресенья, и мы должны по максимуму воспользоваться их тридцатишестичасовым отсутствием.

— Да вот, ищу кое-что, — бормочу я под кроватью — только ноги торчат. Я роюсь среди кучи одежды, бумаг и книг, каким-то образом накопившейся тут с прошлой уборки. Которая, кстати, была месяц назад. Рука наталкивается на что-то мокрое и твердое. Хм…

— А что ты вообще ищешь? — продолжает она любопытствовать. — Все, что нужно, у нас уже есть.

— Если ты про «Читос», — отвечаю я, — то прости. Думаю, мне этого недостаточно.

— Всем хватает «Читоса», — заявляет Кларисса.

Она берет одну палочку из пакета и отправляет в рот, нежно смакуя. Кларисса южанка, и по неизвестным причинам, до переезда сюда пару лет назад она никогда не пробовала «Читос». Как-то раз мы столкнулись в кафетерии и благодаря этим чипсам крепко привязались друг к другу, став неразлучными подружками. Я, Кларисса и «Читос». Порядок не так важен.

— Так что же ты ищешь? — снова спрашивает она.

— Просто блокнот, — отвечаю я. — Фиолетовый.

— Ааааа, — протягивает она. — Конспект по естествознанию?

— Нет.

— По математике? — вновь пробует угадать она.

— Неа.

— А что тогда?

—Это просто блокнот, который мне очень нужен, — отвечаю я.

Я оставляю таинственный мокрый твердый объект под кроватью, решая разобраться с ним позже. И под «позже» я подразумеваю никогда.

— Что за блокнот? — настаивает Кларисса.

— Да просто блокнот, знаешь ли, — вру я.

Мое лицо начинает гореть, поэтому я поспешно открываю дверцу шкафа и поворачиваюсь к подруге спиной, чтобы та не заметила моего предательского румянца.

На самом деле никто не знает, что это за блокнот. Ни Кларисса, ни другая моя лучшая подруга Марисса, ни даже моя старшая сестра Кейт. Это слишком неловко. Блокнот, где записано все, что я боюсь сделать. Серьезно, записано? Чернилами? Да кто вообще так делает?! Это даже звучит немного безумно. То есть, очень безумно. Не «очаровательная и милая причуда», а «ой, наверняка тут конкретный сдвиг по фазе».

Я завела блокнот, когда мне было двенадцать, так что, думаю, у меня есть небольшое оправдание тому, чтобы попасть в психушку. К тому же, на то была уважительная причина. В тот момент мой отец вполне вероятно мог перевестись на работу за пятьдесят миль от нашего города, и вся семья собиралась переехать в место, где нас никто не знал.

Так мой введенный в заблуждение маленький двенадцатилетний мозг решил, что стоит мне переехать в другой дом в другом городе, то я тут же стану другим человеком. Оставлю позади свои брекеты с кучерявыми волосами и превращусь в богиню. В новой школе меня никто не будет знать, поэтому я смогу быть кем угодно, а не просто «младшей сестрой Кейт Сэллман, Элизой». На собственные сбережения я купила в аптеке фиолетовый блокнотик и стала записывать туда то, что боялась тогда осуществить, но смогла бы это сделать в новой школе.

Поначалу мои желания были довольно примитивными: поцеловаться с мальчиком по-французски или пригласить его на танец, или начать носить те нелепые узкие джинсы, которые так были популярны в том году. Не знаю почему, но мне становилось легче, когда я записывала свои страхи, и даже после того, как папин перевод на другую работу сорвался, я все равно продолжила вести блокнот. И я писала в нем, и писала, и писала. И, эм, все еще пишу. Не каждый день. Иногда.

Естественно, за последние годы желания превратились из простых в более серьезные. Я все еще записываю туда глупости — вроде желания носить определенную одежду, — но теперь там присутствуют и более сложные пункты. Например, чтобы у меня хватило духу пойти на политический митинг или как бы я хотела не переживать о выборе специальности, когда поступлю в колледж. И тот факт, что все эти настоящие и вгоняющие меня в краску страхи ЗАПИСАНЫ В ЭТОМ БЛОКНОТЕ подразумевает, что я обязана найти его. А именно, немедленно!

Пока я обдумываю вероятность того, что блокнот остался в машине родителей, которые в данный момент радостно направлялись на конференцию по антиквариату, раздается звонок в дверь. Если блокнот в машине, то это как хорошо — по крайней мере, он в надежном месте, — так и плохо, потому что: а) родители могут прочитать его и б) я не смогу проверить машину до их приезда и все выходные буду на грани нервного срыва.

— Это, наверное, Марисса, — говорю я Клариссе.

Подруга вздыхает и закатывает голубые глаза.

— Она-то зачем пришла? — спрашивает Кларисса, надув накрашенные розовым блеском губки.

— Потому что она наша подруга, — отвечаю я. Что было правдой лишь наполовину. Марисса — моя подруга и Кларисса — моя подруга, а Кларисса и Марисса… ну… между ними странные отношения от ненависти до любви. Вообще-то, в глубине души они любят друг друга — по крайней мере, я так думаю, — но Марисса считает Клариссу слегка глуповатой и подразнивает ее, а Кларисса считает Мариссу чуточку сумасшедшей и слегка распутной. В чем-то они обе правы.

Должно быть, Марисса устала ждать на пороге и вошла сама, потому что секунду спустя она появляется в моей комнате.

— Ты что делаешь? — спрашивает она.

— Кое-что ищу, — отвечаю я из глубины шкафа, выбрасывая через плечо сумки, ремни и обувь в надежде обнаружить блокнот где-то в груде вещей. Пытаюсь вспомнить последний раз, когда писала в нем. Вроде это было на прошлой неделе. Тогда я обедала со своей сестрой, а потом написала о том, что мне бы хотелось сказать… Ладно. Что хотелось бы сказать кое-кому, если бы у меня хватило мужества. Если вообще когда-либо захочу думать об этом человеке или говорить с ним, а я точно этого не хочу.

— Что именно? — спрашивает Марисса. Она осторожно проходит через зону бедствия, в которую теперь превратилась моя комната, и плюхается на кровать.

— Блокнот, — отвечает Кларисса. Ее пальцы порхают над клавиатурой моего ноутбука, набирая сообщение.

— Школьный? — восклицает Марисса. — Ты же сказала, что в выходные мы будем тусоваться! Никакой учебы!

— Точно! — тут же поддакивает Кларисса. Она протягивает ей пачку чипсов. — Хочешь «Читос»?

Марисса берет одну палочку.

— Нет, это вы, девочки, сказали, что мы будем тусоваться! — восклицаю я. Честно говоря, мы вообще особо не тусуемся. По крайней мере, я. — Все, что я сказала, это: «Мои родители уезжают в субботу, не хотите ли прийти и составить мне компанию?».

— Ага, — говорит Кларисса. — И это подразумевает тусовку.

— Именно, — соглашается Марисса. — Ну же, Элиза, мы должны что-то сделать.

— Например? — спрашиваю я.

— Например, пригласить парочку ребят, — предложила Кларисса.

Марисса кивает в знак согласия и добавляет:

— А потом напиться и искупаться нагишом.

На лице у Клариссы возникает беспокойство, и она спешить добавить:

— Я имею в виду, не парней, которые тебе нравятся. Просто… Хочу сказать, не знаю, готова ли ты или хочешь ли даже … Блин, Элиза, прости. — Подруга кусает губу, и Марисса впивается убийственным взглядом в Клариссу. Карие глаза встретились с голубыми.

— Все нормально, — вздыхаю я. — Девочки, вам не обязательно ходить на цыпочках вокруг этой темы. Я целиком и полностью покончила с ним.

Тут я, конечно, вру, и девочки об этом прекрасно знают. Дело в том, что три с половиной недели назад меня бросил Купер Марриатти, он же — последний человек, о котором я писала в блокноте и тот, о ком я больше никогда не вспомню. (Очевидно, я могу назвать его имя, не подвергая себя обвинению в том, что он мне все еще нравится. Это единственное исключение из правила «никогда больше не произносить его имя»). Он мне очень нравился, но у нас не сложилось. Мягко говоря. Купер обошелся со мной отвратительно, и именно по этой причине я выбросила его из своей жизни.

— Разумеется, — кивает Кларисса. — И разумеется, я в курсе, что нам не обязательно ходить на цыпочках вокруг этой темы.

— До меня дошел слушок, что его не приняли в Браун, — заявляет Марисса.

Я вытаскиваю голову и вылезаю из шкафа, невольно заинтересовавшись.

— О чем ты? — спрашиваю я.

Купер учится в выпускном классе, и он всего на год старше нас. Его большой мечтой было поступить в Браун. Серьезно, это все, о чем его семья могла говорить. Сейчас могу сказать, что, по правде говоря, это даже раздражало. Не думаю, что Купер вообще хотел поступать в Браун. Он подал туда заявление только потому, что этого хотели его родители. А они хотели этого, потому что там учился отец Купера, его дед и, возможно, даже прадед, если Браун существовал тогда. В любом случае, то, что он туда не поступил, — большая проблема. Для Купера и его семьи. Ясно дело, что меня это не волнует.