— Кажется, он один, — говорит Марисса.

— Ты где-нибудь видишь мой блокнот? — спрашиваю я.

— Эм, нет, — отвечает Марисса. — Хотя он может лежать рядом на диванчике.

— Думаешь?

— Я не знаю, — раздраженно бросает она. — Если это какая-то игра, тогда он точно не принесет его с собой. Про Купера Марриатти можно сказать многое, но он не дурак.

— И не урод, — со вздохом добавляет Кларисса

Я сердито взираю на подругу, хотя тут Кларисса права. Купер не урод. Он очень горячий. И все же. Сейчас не время поднимать эту тему.

— Во-первых, — начинаю злиться я, — он точно дурак, поскольку человек, вступивший в «318», априори не может быть умным. А во-вторых, он даже не симпатичный. — Вранье, вранье, вранье. — Я когда-нибудь рассказывала вам о шраме на его животе? Он до жути безобразен.

Кларисса и Марисса замолкают и нервно переглядываются, потому что я, конечно, рассказывала им о шраме на животе Купера и утверждала, что это безумно сексуально.

Шрам появился у него в результате неудачной поездки на снегоходе. Купер сорвался с него, и снегоход ЕГО ПЕРЕЕХАЛ, а он даже не обратился в больницу, пока позже не выяснилось, что у него внутренняя травма. Безусловно, я считала — раньше — шрам сексуальным из-за того, чем мы занимались в тот момент, когда впервые увидела его.

Я ерзаю и сглатываю ком в горле.

— И я была бы крайне признательна, если б вы прекратили так переглядываться. Это вроде как грубо.

Я еще раз делаю глоток коктейля. Большой глоток. Пофиг. Как там называют алкоголь? Жидкая храбрость? Хорошо. Прекрасно. Я возьму всю храбрость, какую найду: жидкую или какую там еще.

— Скоро вернусь, — объявляю я, встав со стула, и иду прямо к Куперу.

— Привет, — здоровается Купер, заметив меня. Он даже не нервничает, а наоборот, выглядит совершенно расслабленным, закинув руки на спинку диванчика. Разве это идиот не в курсе, что нельзя занимать кабинку, предназначенную для больших компаний, когда ты пришел один. Вот придурок. И почему он не нервничает? Я могла бы сорваться на нем, если б захотела. Имею полное на то право, после всего того дерьма, что мне учинил. Я могла бы… не знаю… ударить его или накричать, или даже устроить сцену.

— Отдай его, — требую я, протягивая руку. Возможно, он будет нервничать сильнее, если буду вести себя властно, демонстрируя, что я — сила, с которой нужно считаться.

— У меня его нет, — отвечает Купер.

Он чуть подвигается и похлопывает по месту рядом с ним, приглашая присесть. Я оглядываюсь на Клариссу и Мариссу и сажусь рядом.

— В чем дело? — спрашиваю я. — К чему все это?

Наши колени соприкасаются под столом, и мне хочется подвинуться, но я этого не делаю. Не потому, что и дальше хочу прижиматься к нему. Боже, нет! Просто не доставлю ему такого удовольствия.

— Элиза, — шепчет мне в ухо. Его дыхание щекочет кожу, и я чувствую такой знакомый запах Купера: мятной зубной пасты, геля для волос и какого-то вкусно пахнущего одеколона. — Ты получишь свой блокнот обратно, но тебе придется выполнить их требования.

— Выполнить их требования? — Я перевожу на него взгляд. — Это чьи?

Хотя я уже прекрасно понимаю, о ком идет речь.

— Ты знаешь, Тайлера и остальных.

Купер отстраняется от меня и смотрит куда-то в другой конец клуба. Я прослеживаю за его взглядом и обнаруживаю Тайлера возле высокого столика в окружении своих дружков. Тьфу. Это как худший ночной кошмар. Закрываю глаза и мысленно считаю до трех, но когда открываю их, я все еще нахожусь здесь.

— Послушай, если вы считаете, что я буду участвовать в ваших дурацких глупых маленьких играх, то сильно ошибаетесь, — заявляю я, глядя ему прямо в глаза. — Как-раз такое уже было, помнишь?

По крайней мере, Куперу хватает приличия отвести взгляд. Наверное, знает, что это правда, и не может оспаривать истину. Я наклоняюсь и потираю колено. Оно все еще покалывает в месте, где мы соприкасались.

Раздается звук телефона Купера. Текстовое сообщение. Он переводит глаза с экрана на меня.

— Ты должна пригласить парня потанцевать, — говорит он. Купер внимательно изучает толпу и указывает на невероятно симпатичного парня за столиком напротив: — Вот этого.

Он блондин в синей рубашке на пуговицах и в брюках цвета хаки. Загорелый. С дорогой на вид стрижкой. Я бы никогда не пригласила такого на танец. Я бы никого не пригласила, а если бы и пригласила, то точно не такого парня

— Я не буду делать это, — процеживаю сквозь зубы

— Тогда они выложат содержимое твоего блокнота в интернет, — говорит Купер.

Я глупо моргаю, не веря своим ушам.

— Они выложат содержимое блокнота в интернет?

Что, черт возьми, не так с этими людьми? Серьезно.

— Что, черт возьми, не так с этими людьми? — уже вслух восклицаю я.

— Они недовольны твоим комментарием, из-за которого я не поступил в Браун, — отвечает он. — А еще ты бросила меня.

— Бросила тебя?

— Да, ты бросила меня. Из-за того, что я один из «318».

— Да ты издеваешься?

Купер пожимает плечами, одним глотком допивает напиток, встает и идет к «318». Я остаюсь сидеть в громадной кабинке одна-одинешенька. Опускаю взгляд на диванчик в надежде, что возможно — всего лишь возможно — Купер принес блокнот и чисто случайно забыл его тут. Разумеется, там ничего нет.

Я возвращаюсь к подругам, голова кружится от жара клуба, гула алкоголя и шока от всего произошедшего.

— Что он сказал? Что он сказал? — спрашивает Кларисса. Она вскакивает со стула и перепрыгивает с одной ноги на другую на своих высоких серебряных босоножках.

— Сказал, что я должна пригласить парня на танец.

— Какого парня? — спрашивает Марисса.

Я показываю на него.

— Ах, он милашка, — вздыхает Кларисса. — Счастливица.

— Бессмыслица какая-то, — говорит Марисса, которая явно соображает чуть быстрее Клариссы. — Зачем они сказали тебе пригласить того парня на танец?

— Не знаю, — отвечаю я, уставившись на него. — Вероятно, он какой-нибудь маньяк, и они знают, если я приглашу его на танец, то в итоге окажусь в каком-нибудь мусорном контейнере: мертвая и расчлененная.

И как только эти слова слетают с языка, я понимаю, что это не так. В голове всплывает кое-что. Кое-что из моего фиолетового блокнота. Кое-что, что я написала в прошлом году однажды ночью, когда Кейт вернулась домой из «Исцеления», и, видимо, очень-очень весело провела время. И тогда я написала: «Пойти в «Исцелении» в сексуальном наряде и пригласить на танец самого горячего парня».

И тут до меня доходит. «318» каким-то образом решили заставить меня сделать все то, о чем я писала в блокноте. Все то, чего я боюсь. Все то, что я записывала с седьмого класса. А если я не подчинюсь, тогда они опубликуют содержимое блокнота в интернете, и все в школе — нет, все, у кого есть доступ в интернет, — узнают мои секреты. На мгновение, мне кажется, будто сердце подкатывает к горлу, а дыхание перехватывает в груди. Остается только одно. Я прячу лицо в ладонях и плачу.