— Верни их, — говорю я, протягивая руку.

— Вернуть тебе что? — спрашивает Купер и ставит чашку обратно на стол.

— Часы, которые я подарила тебе.

— Эти? — спрашивает Купер, показывая на свое запястье.

— Это те часы, которые я подарила тебе?

— Да.

— Тогда да.

— Нет, — возражает он. — Они мне нравятся.

— Когда люди расходятся, — говорю я, — они возвращают друг другу их вещи.

— Это не вещь. Это подарок.

— Подарок, полученный обманом. — Я протягиваю руку. — Верни их.

— Нет. Не хочу. Тот, кого бросили, может оставить себе все подарки.

— Я тебя не бросала.

— Да, ты бросила меня. Это ты ушла от меня тем вечером.

— После того, как нашла список, который показал, что, по существу, наши отношения были шуткой? Да, естественно, я ушла.

— Это был не мой список, — говорит Купер. — Он принадлежал «318».

— Разве это не одно и то же? — спрашиваю я. — Предполагается, что вы, ребята, держитесь вместе. Типа братство — один за всех и все за одного?

Я закатываю глаза, демонстрируя, насколько это нелепо и глупо.

— Может быть.

Купер крутит чашку на столе между пальцами, потом поднимает глаза и смотрит в упор, да так напряженно, что я отвожу взгляд.

— Да плевать, — выпаливаю я. — Можешь оставить себе эти дурацкие часы.

Я смотрю в стол и надеюсь, что он не услышал, как дрогнул мой голос, потому что внезапно мне захотелось заплакать.

— Спасибо, — отвечает он тихо. И больше ничего.

— И что теперь? — спрашиваю я, сморгнув слезы и заставив себя снова посмотреть на него. — Мне сейчас раздеться и ослепить здесь всех?

Я ломаю голову над тем, что могла написать в своем блокноте о «Пятнистой лягушке», но тщетно. Я не так часто бывала здесь, чтобы это заведение заслужило место в моем блокноте.

— Что сказал тот парень? — вдруг спрашивает Купер, проигнорировав мои слова об ослеплении. И о том, что мне делать дальше.

— Какой парень? — растерянно переспрашиваю я.

— Тот, с которым ты танцевала в «Исцелении».

— Ты про то, о чем мы говорили, когда танцевали?

— Нет. Что он сказал, когда ты пригласила его на танец?

— Хм, он сказал: «Давай!». — Купер выглядит озадаченным. — Не стоит так сильно удивляться, Купер. Не все судят человека по тому, насколько он раздет и как смотрится в бикини.

— Я не так сужу о людях.

— Так вот почему ты встречаешься с Изабеллой Ройс?

— С Изабеллой Ройс? — Купер выпрямляется. — Кто тебе сказал, что я встречаюсь с Изабеллой Ройс?

Не успеваю я ответить, как один из типичных работников кафе — хипстер с пятью серьгами в каждом ухе — поднимается на огромную сцену в другом конце зала.

— Привет, — говорит он в микрофон в подключенный микрофон, стучит по нему, а потом произносит: — Проверка. Раз, два, три.

И при всем при этом парню каким-то образом умудряется выглядеть иронично.

— Что ж, мы начинаем. Приглашаем вас выбрать песню, подняться сюда и спеть ее.

Сотрудник кафе показывает на угол, где женщина средних лет устанавливает нечто похожее на папку караоке.

— Великолепно, — вздыхаю я. — Теперь я вынуждена не только сидеть здесь в ожидании каких-то указаний, но и еще слушать, как какие-то безумцы горланят в караоке.

Самое странное, я вовсе не против караоке. Как оно может не нравится? Люди выставляют себя полными идиотами? Весело же! Просто меня бесит присутствие Купера.

Вдобавок, в «Пятнистой лягушке» караоке — это часть перфомансов, которые включают в себя разные развлечения. Обычно это поэтические вечера или выступления малоизвестных инди-групп, но раз в месяц организовывается вечер караоке. В основном люди поют инди-музыку или девчачий рок, а «Пятнистая лягушка» пытается подать это как ретро. В общем, не так весело, как в обычном караоке.

У Купера на лице такое же выражение как и у Клариссы с Мариссой — взгляд а-ля «и как мне ей это сказать?».

— Что? — спрашиваю я. — Почему ты так на меня смотришь?

— Ммм, ты ведь догадываешься, что должна спеть в караоке?

У меня сердце в пятки уходит, когда я вспоминаю, что одним из пунктов в моем фиолетовом блокноте было желание спеть в караоке. Черт, черт, черт! Зачем я это написала? Я не мечтаю стать певицей. Совсем. Если честно, то пою я ужасно. Наверняка именно поэтому я всегда считала, будто будет круто спеть караоке. Требуется большая уверенность в себе, чтобы подняться и сделать что-то, в чем ты не слишком хорош. Тоже самое и в караоке. Неважно, как хорошо ты поешь, всех больше волнует, как ты ведешь себя на сцене. Если ты возбуждена и представляешь себя рок-звездой, людям это понравится.

— Я?

— Ага, — кивает Купер.

— Тут?

Я окидываю взглядом присутствующих. Это явно не место, где будут слушать исполнение во всю глотку последних хитов Бритни Спирс. Тебя тут засмеют. Это заведение для исполнения песен Ани Дифранко⁴, Тори Эймос⁵ и групп, которых обычные люди никогда в жизни не слышали и не услышат даже после того, как покинут это место.

Прямо сейчас, например, две девушки выбираю себе песню, и только что услышала, как одна из них сказала: «Ух, Фиона Эппл⁶! Это лучшее из 90-х».

— Так ты взяла его номер? — интересуется Купер.

— Чей номер? — спрашиваю я.

— Парня, с которым ты танцевала, — поясняет он.

— Рича?

— О, так ты теперь знаешь его имя?

Купер прищуривается и отпивает кофе.

— А почему бы мне не знать его имени?

— Просто он не похож на парня, который удосужиться спросить, как тебя зовут, если ты понимаешь, о чем я.

— Купер, мы танцевали. Естественно, что он спросил, как меня зовут. — Купер снова фыркает и снова отпивает кофе. — Не каждый парень сексуально-озабоченный маньяк.

Я бы не назвала Купера помешанным на сексе. Но и безразличным его тоже не назовешь. Я бы поставила его сексуальную активность на отметку «нормально». В отношениях со мной, конечно. С Изабеллой Ройс они могли трахаться как кролики.

— Я не сексуально-озабоченный маньяк, — обиженно возражает Купер.

— Так никто этого и не говорил, — небрежно бросаю я, обхватывая кружку ладонями и явно наслаждаясь его дискомфортом. — Просто сказала, что Рич не такой.

Что частично правда. Лааадно. Это полная брехня. Рич так помешан на сексе, что притащил девушку из клуба домой и никогда больше ей не звонил. Достаточно ли этого, чтобы считать кого-то маньяком? Не уверена. Но Куперу совершенно необязательно быть в курсе о девушке из клуба или о том, что Рич танцевал со мной только для того, чтобы сбежать от нее.

— Ты сказала: «Не каждый парень сексуально-озабоченный маньяк», — что подразумевает, будто ты считаешь меня таковым, — говорит Купер. — А я не такой.

— Ну, это твои слова, — отвечаю я и пожимаю плечами. — Хотя мне кажется, что ты кривишь душой.

— Кривлю ду… — Купер деликатно покашливает и наклоняется ко мне. — Все из-за той ночи в бассейне?

Ах. Та ночь в бассейне. Совсем про нее забыла. Как-то раз родителей Купера не было дома, и он пригласил меня на ужин. Мы жарили гамбургеры на гриле, ели их с бумажных тарелок, а потом купались и стали целоваться. Купер совсем потерял контроль и пытался прорваться на территорию третьей базы, но я ему не позволила.

— Какая тебе разница? — говорю я. — Это давно в прошлом.

— Никакой. — Его телефон вибрирует, и он проверяет сообщения. — Они хотят знать, будешь ли ты петь.

— Не мог бы ты… — Я пытаюсь сделать вид, будто мне плевать, и отвожу взгляд. — Не мог бы ты сказать, что да. Типа я уже спела?

— Элиза, — качает головой Купер, — не могу.

Я вижу сожаление в его глазах, и это меня ужасно-ужасно бесит. Я даже больше злюсь на себя за то, что вообще попросила Купера о помощи. Прежде чем передумать, я встаю и подхожу к женщине, которая устанавливает караоке.

— У вас есть что-нибудь из Бритни Спирс? — спрашиваю я.