Глава 21

Пятнадцатая держалась весь остаток дня, а потом пошла и напилась. Причем в моей комнате, пока я мылся. Отбой уже давно наступил, бойцы разбрелись по своим комнатушкам, и я вошел к себе с твердым желанием – поспать. Я даже не был уверен, что буду пить свою кружку вина. Ну да… На моей кровати, свернувшись калачиком, лежала Пятнадцатая и лила слёзы на мою подушку, которую я собирался придавить своей головой. Подушку она обнимала, и оставалось надеяться, что пускала девушка только слёзы, а не сопли. Можно было, конечно, поругаться с ней, но вид у Пятнадцатой был настолько жалобный, что у меня кольнуло в груди.

- И что это значит? – спросил я, присаживаясь рядом и вытирая слезы полотенцем.

- Обидно, – ответила Пятнадцатая. – Столько шла, столько старалась стать нори… А пришёл эр и мановением руки всё решил…

- Ты рада?

- Нет, – Пятнадцатая оставила мою подушку в покое и попыталась сесть, в итоге навалившись на меня. – Хотелось праздника, хотелось торжества… А прошло всё так… Знаешь… Будто, ну…

- Буднично, – подсказал я, впервые поблагодарив память за своевременную подсказку.

- Да… Буднично…

Пятнадцатая попыталась указать на меня пальцем, но отвлеклась и начала крутить им у себя перед носом, словно в первый раз увидела. Пришлось перехватить палец и направить на себя.

- Думала с тобой… посидеть…Тебя ждала… Ждала…

- И сколько кружек вина ты меня прождала? – я тихо засмеялся.

- Много!

- Пятнашка, – хмыкнул я.

- Пятна… тца.. птн… цт… Боги, какое сложное имя…. Чего ты Пятнашкой меня обзываешь?

- Потому что милое имя получилось, – ответил я. – Больше не буду. Будешь теперь серьёзной Пятнадцатой, неустрашимой, неумолимой и трезвой!

- Пятнашкой буду… Не хочу трезвой… Сегодня – не хочу…

Девушка икнула и упала спиной на кровать.

- Я девочка… Мне нужен праздник, гусские духи и таффтонские румяна – вот!

- Ты и так симпатичная, – ответил я. – Без всяких этих румян…

- А так я буду аристократкой… Видел, какая эра красивая… И богатая… И ваще…

- Ну и станешь ты тоже эрой, – я налил себе кружку и лег на живот рядом с Пятнадцатой.

Кровать была не слишком широкая, так что ноги остались на весу. С другой стороны, у простых бойцов кровати были ещё уже.

- Не стану… Эров Император сам жалует… Надо подвиг совершить… А я – не герой…

- Ты – Пятнашка? – не удержался я.

- Да… в душе я – Пятнашка… и девочка… и устала…

Когда я снова посмотрел на неё – Пятнадцатая уже мирно спала. На ночь я её так и оставил у себя, накрыв одеялом. Себе постелил на полу и спал плохо, потому и проснулся ранним утром оттого, что один бок затёк и почти ничего не чувствовал.

Встав, я первым делом открыл окно, чтобы проветрить – в воздухе висел алкогольный запах, после чего сходил до колодца и налил в кувшин из-под вина воды. Заодно ополоснул чашки. Проходя мимо кухни, проверил, кто сегодня назначен дежурным по готовке. Все смены составлялись таким образом, чтобы в каждой был хоть кто-то, кто уже умел готовить и успел попрактиковаться на барже. Вспомнив, где кто из назначенных живет, пошёл будить – обычно этим занималась Пятнадцатая, но сегодня она будет не в состоянии. Память говорила, что похмелье – это не самое приятное чувство в жизни.

Когда я вернулся в комнату, девушка уже проснулась. Сидела, нахохлившись, с растрепанными волосами и завернувшись в одеяло. Я с порога налил воды в кружку и протянул ей.

- Кажется, я вчера перебрала, – сказала она, выпив всю воду и долив ещё. – Сможешь разбудить поваров?

- Уже. Не волнуйся, – ответил я. – Голова не болит?

- Нет, только сухость постоянно во рту, и всё кружится. Спасибо за воду… А как ты догадался?

- Вот такой я догадливый, – решил не открывать я источник своей информации.

- А где ты спал? – не унималась девушка.

- На полу, – ответил я. – Потому что одна пьяная Пятнашка заняла мою кровать.

- Ужасно, – расстроилась Пятнадцатая. – Заснула Пятнашка, а проснулась я… Наверно, ты пребываешь в растерянности.

- Растерян и смущен, – подтвердил я, обхватив голову руками и покачав ей из стороны в сторону. – Буквально раздавлен. Что же делать?

Пятнадцатая улыбнулась и начала натягивать сапоги. Неожиданно повернувшись ко мне, она обняла меня за шею и поцеловала в щеку. Когда я, совершено ошарашенный, поднял на неё взгляд, на кровати уже сидела обычная Пятнадцатая.

- Жду на завтраке, Шрам, – сказала она. – Хохо и Шастя не забудь прихватить.

Наш баракбыл вытянутым двухэтажным зданием, сложенным из плохо обожженного кирпича, с соломенной крышей и просторным чердаком. На первом этаже располагались холл, комната сотника, комнаты десятников (четыре на каждую половину здания и две рядом с холлом) – а ещё кухня, зал для тренировок, склад, столовая и три пустых комнаты, которые можно было использовать как угодно. Из холла лестница вела на второй этаж, где располагалась сотня небольших комнаток для бойцов, в которых даже стола не было – его заменяли подоконники.

Пятнадцатая расселила имеющихся десятников по крыльям, сказав, что комнату рядом с холлом займет Шестой, а нам всё равно надо контролировать бойцов. Слышимость была хорошая (особенно для десятников): толстые доски пола надёжно скрадывали голоса, но вот топот скрыть не получилось бы.

Помывочная располагалась в пристройке, попасть в которую можно было и с улицы, и из барака. Туалет был вынесен отдельно по вполне известным причинам – из трубы в канализацию города попахивало, как ни смывай. В помывочной было три больших комнаты. В двух можно было помыться, воспользовавшись текущей из цистерны водой. Кабинок с трубами было десять штук в каждой комнате. Одну Пятнадцатая отдала девушкам отряда, другую – мужчинам. Чтобы вода не была ледяной – ее можно было подогреть. Цистерна была выкрашена черной краской и нагревалась под солнцем, поэтому летом не нужно было даже топить. Сейчас ночи еще были холодными, и с утра приходилось разводить огонь.

За три дня отряд разбили по десяткам. В мой десяток, помимо меня, вошли Пузо и Зенка. Ко мне же отправили половину мореходов – Рыбу и Гвоздя. Ради смеха ко мне отправили ещё и парня с прозвищем Рыбоед. Для комплекта в отряд докинули ещё одного бойца – Одноглазого (тот потерял левый глаз во время Порки и ходил с повязкой). Два места остались до выздоровления спасенных из моря.

Ко мне же в десяток попросилась Ласка, но Пятнадцатая отказалась. И только в конце дня, после того, как Ласка долго её уговаривала один на один, согласилась. Не знаю, что она там в свою защиту говорила, но строить мне глазки и бесстыдно приставать перестала. Но даже так… мне с ней было тяжело. Девушка что внешне, что повадками неуловимо напоминала мне Злату. И эти воспоминания я приятными назвать не мог. В первую же тренировку своего десятка я понял, что слишком к ней предвзят и нагружаю сильнее остальных.

Десяток для Шестого формировался из бойцов бывшего первого – и частично шестого десятка. Трое напросились к Шастю. К нему же отправился Нож. Кривой ушел в десяток Хохо, а себе Пятнадцатая оставила Ладну. В свою команду она, к слову, набрала самых криворуких и неопытных бойцов – и теперь нещадно их гоняла, пытаясь подтянуть до уровня остальных.

На третий день к нашим тренировкам присоединился Гун-Нор – он лично проводил построение и следил за отработкой слаженности десятков во время манёвров. Слово «манёвры» моя память то ли знала плохо, то ли к самим манёврам у меня было особое отношение – в моей голове смысл и слово сходились плохо.

Помимо нас, в казарме проживало три сотни бойцов нори: часть из них нанялась на службу на стену, а часть – оставалась в городе. Пересекались мы с ними редко, но некоторые бойцы сами подходили узнать, не те ли мы ааори, что приплыли на барже с эром Скаэном. Врать смысла не было – как, впрочем, и скрывать последние новости с севера. О том, что произошло под Лингом, на следующий день судачил весь город, а мы на несколько дней стали знаменитостями из новостей. Гун-Нор строго-настрого запретил нам покидать казарму. А ещё лучше, сказал он, какое-то время ошиваться в бараке и на выделенной земле, чтобы не множить слухи.

- Вас потом ещё замучают, выпытывая подробности, – заметил он при первом же посещении. – Но, если местные нори будут спрашивать, не отнекивайтесь, рассказывайте.

Переговорщики пришли уже на второй день – два вэри, выполнявшие роль десятников. Говорила с ними Пятнадцатая, поэтому я не знал, что она им поведала.

Скаэн и Эл-оли появились только на пятый день. С ними пришли Скас, ещё один лори, чьего имени я не знал, и спасенные нами бойцы – включая Шестого и Первого. Скаэн отозвал Пятнадцатую и что-то долго ей втолковывал, пока я носился и организовывал в отдельной комнате стол для гостей. Запасов еды у нас было достаточно, но для угощения большая часть не подходила. На помощь пришли девушки, натренировавшиеся на кухне на барже. «Камбуз же!» – выдала неожиданно память, когда я вспомнил баржу. «Поздно!» – подумал я в ответ.

Хохо провел Эл-оли, Первого и двух лори по участку и бараку, показывая всё, что те хотели посмотреть. За четыре дня мы успели вычистить и барак, и участок, и даже оградку. Так что переживать за инспекцию смысла не было.

Шасть повел своего бывшего десятника знакомиться с десятком. За два часа девушки успели приготовить и обед для бойцов, и угощение для гостей. Гун-Нор сказал, что нам придётся посидеть с гостями, поэтому бойцам обязанности на «после обеда» пришлось придумывать на ходу. Однако до ужина все были заняты работами и тренировкой, а новоприбывших отправили по комнатам.

- Ну что ж, я начну, – сказал Скаэн, когда мы поели. – Скаса вы знаете. А это Энари – подчиненный эра Ненари, правителя Форта. С Ненари мы уже сегодня общались, всю вашу историю он знает. Поэтому можно не мяться, думая, что рассказывать, а что нет. Первый, ты всех своих десятников знаешь?