Глава 30
Ривер
В течение следующей недели я познакомилась и возненавидела термин «сексуальная фрустрация1». Единственным человеком, более вспыльчивым, чем я, был Кобаль. Каждый день мы просыпались и шли в поле, чтобы попытаться вытянуть из меня искры, но все заканчивалось провалом. Затем мы приступали к нашим обычным тренировкам. Он требовал, чтобы я старалась усерднее, а я говорила ему заткнуться, часто показывая средний палец. Мы могли огрызаться друг на друга так, как никогда прежде.
Потом мы засыпали, и Кобалю начинали сниться сны, в которые, как бы я ни старалась сопротивляться, меня всегда неудержимо тянуло, заставляя подглядывать.
Благодаря этим снам теперь я знала, что татуировки, покрывающие его грудь, имели идентичный рисунок нам спине, а по бокам тянулись продолжения рисунков на руках.
То, что он вытворял со мной в тех грезах, заставляло меня дрожать и отчаянно желать большего каждый раз, когда я просыпалась. Я даже не представляла, что с моим телом можно делать нечто подобное, пока Кобаль не продемонстрировал позы. К тому же он показывал это с таким энтузиазмом, который заставлял меня думать, что некоторые игры были придуманы, чтобы шокировать. Это действительно шокировало меня, но также заставляло желать, чтобы это произошло в реальной жизни, а не во сне.
Прошлой ночью он удерживал мой взгляд, пока брал «мечту» — теперь я так называла ее — на столе. Локти «мечты» лежали на столешнице, пока она приподнимала бедра навстречу стоящему позади Кобалю. «Мечта» издавала страстные крики, пока он входил и выходил из нее, чтобы затем вновь погрузиться внутрь.
Разочарованный крик женщины, когда Кобаль отступил, эхом отразился во мне. Перевернув «мечту», он положил ее на стол и наклонился, чтобы прошептать на ухо, как хочет наблюдать за ее оргазмом. Хоть слова Кобаля должна была услышать только она, я тоже ясно уловила их, словно он шептал в мое ухо. Я отвела взгляд, встревоженная его словами.
— Смотри, как много удовольствия, — хрипло приказал Кобаль.
С той первой ночи он больше никогда не говорил со мной напрямую, только наблюдал, как я подглядывала. Тем не менее я каким-то образом знала, что эта фраза предназначалась мне. Осознав, что не могу отказать ему, я снова повернула голову. Я наблюдала, как «мечта» ласкает свое тело руками, хотя в реальной жизни меня это больше не удовлетворяло. Ее лицо расслабилось, когда она одной ладонью обхватила свою грудь, а вторую протолкнула между бедер, чтобы погрузить пальцы внутрь.
— Тебе это нравится? — спросил он, сосредоточившись на мне.
— Ох, да, — ответила «мечта».
— Так же сильно, как когда я внутри тебя?
— Никогда.
Мои глаза сощурились, сосредоточившись на Кобале. Я понятия не имела, как он это выяснил, но Кобаль прекрасно знал, что я лежала без сна каждую ночь, страстно желая, чтобы меня ласкали, отчаянно ища освобождения, которого не могла обрести.
После этого я очнулась от сна.
Сейчас же я стояла на тренировочном поле рядом с людьми, которые избегали меня, будто я не только заразилась чумой, но и обвалялась в мусоре, жутко воняя. Если быть честной, пахло от меня действительно не очень. Я была грязной и потной, но этот запах был ничем не хуже, чем от окружающих.
Я была намного злее всех остальных, раздражительней, пока колотила катаной2 по соломенному манекену. Все изящные движения, которым я научилась, были забыты, пока я рубила соломенного человека на такие тонкие куски, что даже мышь не сумела бы использовать их в качестве гнезда. Обхватив рукоять обеими руками, я ринулась вперед, вонзив клинок в сердце чучела по самую рукоятку.
Кто-то неподалеку засмеялся. Бейл шагнула вперед и вытащила катану.
— Не так уж хорошо с точки зрения мастерства, но задание выполнено.
— Как я и хотела, — пробормотала я и вытерла струящийся по лицу пот.
Под палящим июльским солнцем мои дела шли лучше, чем у других людей. Многим приходилось уходить на перерывы, чтобы избежать теплового удара, а некоторых даже госпитализировали в лазарет. Но я редко отдыхала. Впрочем, жара никак не улучшила мое настроение.
Я ненавидела этот изучающий взгляд поразительных, лимонного цвета глаз Бейл. В какой-то момент я поймала себя на том, что хмуро смотрю на демона, который, вероятно, мог бы оторвать мне голову в качестве шутки. Она улыбнулась в ответ.
— Пусть гнев питает битву, но не позволяй ему управлять собой.
Она вернула мне катану и пошла прочь, покачивая бедрами так, что стоявшие рядом мужчины оглядывались, пялясь ей вслед. Я завидовала ее сексуальной раскрепощенности. Если бы я не верила, что мое сердце погрязнет в хаосе, то уже прыгнула бы на Кобаля, и будь прокляты все последствия.
Однако потом я не сумею склеить разбитое сердце. Не говоря уже о том, какой удар по яйцам получит моя гордость, когда Кобаль обратит внимание на другую. Для первого раза это будет отличным опытом… но я хотела от него большего, а Кобаль переспал бы с другой женщиной уже на следующий день.
Я отрубил голову чучелу и пнула ее ногой, отправляя катиться по земле. Люди отпрыгнули в сторону и уставились на меня. Я сердито посмотрела в ответ. Сегодня у меня не было настроения выслушивать их дерьмовые претензии, да и вообще кого бы то ни было, особенно гигантскую гору говна, которая шагнула вперед и встала напротив меня. Кобаль сердито посмотрел на меня, отражая тот гнев, который был в моем взгляде.
Голова соломенного человека лежала у его ног, как я того и хотела. Если Кобаль еще раз скажет, что я недостаточно концентрируюсь во время дополнительных тренировок, то я сделаю так, что он забудет о стояке.
— Ладно, ребята, возвращаемся к отработке рукопашного боя! — крикнул Мак с вершины холма.
Я улыбнулась Кобалю, вонзая катану в пах чучела. Несколько близстоящих людей вздрогнули и поспешили убраться подальше. Демон же просто приподнял бровь, сохраняя скучающее выражение лица, которое заставило мои пальцы изогнуться от желания выцарапать ему глаза. Как по мне, так это было более демоническим инстинктом, а может, вполне человеческим.
Кобаль шагнул вперед, чтобы стать моим спарринг-партнером. Моя кожа словно ожила. Я хотела прикоснуться к нему, но в то же время боялась этого контакта. Сбивающие с толку импульсы только усугубляли ситуацию.
Он сделал вид, что бьет меня кулаком по голове, а я нырнул назад, одновременно блокируя выпад. Что-то промелькнуло в его глазах, когда он нанес еще один удар, от которого я увернулась. Как только Кобаль подошел ближе, я почувствовала жар от его тела. Теперь он делал выпады быстрее, чем обычно, но я успевала отбиваться.
— Хрен, — прошипела я сквозь зубы, когда его скорость вновь возросла.
— Судя по тому, что я видел, ты жаждешь мой, — пробормотал он так тихо, что я поняла — нас больше никто не слышал.
Я определенно не ожидала этого. Возбуждение и обида охватили меня в равной мере. Мы никогда не рассказывали друг другу о снах, оставляя недосказанность, которая портила отношения между нами. Мы оба остро ощущали присутствие негатива, но ни один из нас не знал, как с этим справиться.
Теперь же я чувствовала, как нечто рушится, с каждым толчком и ударом пробиваясь сквозь воображаемую стену, которую мы возвели между друг другом. Кобаль хотел пересечь эту черту и определить, как далеко стоит толкнуть меня, чтобы уничтожить преграду, а я была более чем готова дать отпор. На самом деле я тоже была сыта по горло этим ужасным застоем.
Единственная проблема заключалась в том, что я не могла определиться в своем желании, как это должно закончиться. Моя гордость продолжала воевать с телом. Кобаль был демоном, значит, я никогда не буду достаточно хороша для него, никогда не удовлетворю и никогда не позволю себе быть одной из многих.
Моя мать была одной из многих. Я всю жизнь клялась, что не повторю ее судьбу. Не позволю мужчине использовать меня и выбросить, как поступали с ней снова и снова на протяжении многих лет. Мама никогда не могла постоять за себя. Одно дело, если бы она самостоятельно решала исход своих отношений, но на самом деле она была лишь тряпкой для нового парня, проходящего через нашу жизнь.
Я не буду ничьей тряпкой, даже для древнего демона, прожившего полторы тысячи лет, с телом греческого бога и личностью крокодила. Мои руки стали двигаться быстрее, когда его пинки и удары ускорились. В моих ушах отдавалось лишь наше дыхание, когда мир ускользнул прочь, а я сосредоточила внимание только на Кобале.
Мое тело вздрогнуло, когда в моем сознании начали появляться его движения еще до того, как Кобаль совершал их. На этот раз я не блокировала удары и не уворачивалась, а только нападала, размахивая кулаками. Кобаль отскочил и втянул живот, едва избежав удара с разворота, который я запланировала. Я подпрыгнула, зная, что будет дальше, прежде чем он нанес удар, который иначе сбил бы меня с ног.
Приземлившись, я вновь стала наступать в комбинации один-два, которая заставила Кобаля уклониться, прежде чем снова напасть. Даже понимания будущих движений едва хватало, чтобы опередить Кобаля, так как я устала, но отказывалась сдаваться, когда он так безжалостно оттеснял меня назад.
Пока мы шли, я твердо держалась на ногах, но не потому, что знала куда иду, а потому, что видела дорогу позади себя его глазами. Видела Кобаля и его удары прежде, чем они обрушивались на меня. Все, что я слышала, — его тяжелое дыхание и ворчание от напряжения. Под моим руками его плоть была гладкой, а мускулы бугрились, то напрягаясь, то расслабляясь.
Я шагнула в сторону, чтобы избежать столкновения с большим кленом, к которому Кобаль намеренно вел меня в надежде поймать в ловушку. Шлепки от ударов наших тел друг о друга наполняли тишину, пока мы неуклонно шли через поле. Я сдавала позиции, тем не менее Кобаль не спешил уложить меня на лопатки.