Глава 19

Баррет

На следующее утро будильник разбудил меня с ощущением, что меня по голове ударила подушка. Возможно, я почувствовал это, потому что скатился с Эддисон только глубокой ночью. Поужинав в кровати, мы сожгли все калории во время большого секс–марафона.

Поискав телефон на тумбочке, вырубил будильник. Зевнул и потер глаза, а когда повернулся, чтобы с утра поцеловать Эддисон, увидел, что кровать пуста. Навострив уши, не услышал шума душа.

Я сел и просканировал комнату в поисках ее. Наконец нашел ее, склонившуюся возле шкафа и яростно пакующую свой багаж.

– Эддисон?

– Да, – ответила она, продолжая запихивать вещи в сумку.

– Зачем ты пакуешь вещи? Мы уезжаем только после завтрака.

Когда девушка повернулась, мой живот скрутило так, словно меня ударили ногой с разворота. Ее покрасневшие глаза опухли от слез. Отбросив одеяло, я вскочил с кровати.

– Что случилось? Что-то с твоими родителями, братом или сестрой?

– Нет, с ними все в порядке.

– Тогда что?

Страдальческий вздох вырвался из ее груди.

– Мне так жаль, Баррет.

В груди появился страх.

– Ты о чем?

– Я просто больше так не могу.

– Но осталось всего две недели.

Девушка покачала головой.

– Я говорю не о кампании. Я имею ввиду нас.

Я нахмурил брови.

– Нас? А что не так с нами?

Она закрыла глаза, словно мучилась в агонии.

– Я не могу быть с тобой.

Легкие сдавило от ее слов, дыхание застряло в горле. Я чертовски уверен, что не ожидал услышать от нее такое. Когда оправился достаточно, чтобы говорить, возразил.

– Но я люблю тебя, и ты любишь меня – прошлой ночью ты сама это сказала.

– Да, я знаю.

– Так в чем может быть проблема?

– В тебе.

– Во мне? – когда Эддисон кивнула, я сказал, – ладно, я могу поработать с этим. Скажи, что я сделал и я исправлю это, клянусь.

– Все не так просто Баррет.

– Будет просто, если только ты дашь мне шанс.

И тогда я осознал, что никогда до этого не просил женщину дать мне шанс. Всегда все было наоборот.

Она подошла к кровати и села.

– Прошлой ночью я не могла заснуть, так что, в конце концов, отправилась на прогулку. Мне нужно было подумать о том, что ты сказал, о том, что мы оба сказали. Как бы я не пыталась, не могла проигнорировать ощущение, что все это просто влияние кампании, что почему-то твои чувства не были настоящими.

Какого черта? Она спятила?

– Теперь ты рассказываешь мне о моих чувствах?

– Это больше, чем просто твое понимание своих чувств. Мы не один месяц находились в ограниченном пространстве. Со временем мы хорошо научились заботиться друг о друге. Думаю, в какой-то момент, ты подумал, что твои чувства были романтическим и физическим воплощением любви, но, на самом деле, это просто была любовь к другому человеку.

– Это полная чушь! – Я встал перед ней.

– Может да, а может нет. Возможно, со мной то же самое. Я просто думаю, что люблю тебя, потому что мы прошли через все вместе.

– То, что есть между нами – не фальшивка. Все реально. Я знаю это, потому что ни разу в своей жизни ничего подобного к женщине не чувствовал.

Эддисон открыла рот и моргнула пару раз, но потом покачала головой, словно избавлялась от какого-то заклятия.

– Ты не представляешь, как сильно я хочу поверить тебе.

– Тогда поверь. Останься со мной, и я заставлю тебя увидеть.

– Я не могу.

– Почему ты так чертовски упряма? – прорычал я.

– Речь не только о подлинности наших чувств. В конце концов, я поняла, что независимо от того, что я чувствую, я не могу игнорировать твое прошлое.

О, чертовски прекрасно. Мое прошлое возвращается и кусает меня за задницу – снова.

– Позволь прояснить, ты не можешь быть со мной, не только потому что, по-твоему, я брежу о своих чувствах к тебе. Теперь ты уже обвиняешь мое прошлое?

– Ты плейбой, Баррет.

– Был. Я был плейбоем, больше нет. Люди могут меняться.

– Хотела бы я тебе верить. Однажды мне уже разбил сердце мужчина, который изменял мне, и я не хочу снова ступать на эту дорожку.

– Как я говорил тебе раньше, я никогда не изменял женщинам.

– И как я сказала тогда, ты ни разу не состоял в длительных отношениях. Что случится через полгода или год, когда я начну надоедать тебе и какая-то задница вскружит твою голову?

– Ты слепая? Все эти месяцы, когда мы были вместе в дороге, я хоть раз взглянул на другую женщину? Флиртовал с кем-то?

– Ты не мог из-за контракта и возможного ущерба для кампании. Что случится после дня выборов, когда кампания не будет иметь значения? – возразила девушка.

– Я поступал так не только из-за контракта. Я вел себя так, потому что был поглощен тобой. Я смотрел только на тебя и всегда так будет.

– Нельзя давать таких обещаний.

Я провел рукой по волосам.

– Мое слово хоть что-то значит?

Эддисон поднялась с кровати.

– Если бы.

– Что вообще происходит? Мы расстаемся, и ты просто уходишь?

– Если ты переживаешь из-за кампании...

– На это мне сейчас больше всего наплевать. В данный момент я больше сосредоточен на нас с тобой.

– За пределами кампании нас с тобой не существует, не по-настоящему.

– О, черт, существует.

Эддисон отвернулась, чтобы бросить в сумку последнюю вещь.

– Послушай, я обо всем позаботилась. Прошлой ночью я позвонила Берни.

– Позвонила?

– Да. Он помог осуществить план, – застегнув сумку, она повернулась ко мне. – Мы скажем, что пневмония, которая была у меня раньше, вернулась, и доктор прописал мне строгий постельный режим. Я опубликую из кровати пост в блоге, ужасно выглядя, и напишу, как сильно разочарована тем, что не могу участвовать в поездке последние две недели. Никто не догадается. Это будет ещё одна поддельная история в фасаде наших отношений.

Схватив ее за руку, я заставил девушку посмотреть на меня.

– Это не фасад, я люблю тебя, черт возьми.

– Пройдет время, и ты увидишь, что я была права.

Когда я открыл рот, чтобы возразить, раздался стук в дверь.

– Кто это, черт побери? – зарычал я.

– Тай.

Я прищурил глаза.

– Ты даже Таю сказала, что уезжаешь, и только потом сообщила мне?

– Он не знает ничего, кроме того, что нужно отвезти меня в аэропорт. Я заставила его поверить, что у Эвана проблемы.

– С твоей способностью врать на пустом месте, возможно, у тебя будущее политика.

Даже если я знал, что это был удар ниже пояса, мне хотелось, чтобы она услышала меня, чтобы перестала судить по прошлым ошибкам.

Проигнорировав меня, Эддисон отошла и открыла дверь. Когда Тай зашел в комнату, он внезапно отшатнулся, словно почувствовал висящее в воздухе напряжение. Пока он колебался, Эддисон схватила сумочку и дорожную сумку.

– Ты не против взять мой багаж, Тай?

– Эм, да.

Когда он проходил мимо меня, парень взглядом искал ответы на моем лице. Я знал, что у него на языке вертелись вопросы.

Когда Эддисон подошла к двери, она развернулась ко мне.

– Прощай, Баррет.

Я хотел бросить ей в лицо тысячи отвратительных слов, но вместо этого выдавил улыбку.

– Я говорю «прощай» только потому, что, по твоему мнению, ты этого хочешь. Возможно, когда ты вытащишь голову из задницы и начнешь думать рационально, то поймешь, какую огромную ошибку совершила, и я буду здесь, когда ты до этого додумаешься.

На лице Эддисон появилось мучительное выражение. Больше не сказав ни слова, она выбежала за дверь. Тай ещё раз глянул на меня «Что за черт?» взглядом через плечо, а потом поспешил догнать девушку.

Следующие две недели прошли в тумане. Я остался на «Нинье», делая в кампании остановку за остановкой. Я ел жирную, забивающую артерии еду из семейной закусочной и хлебал дешёвое пиво. Избегал сна, так что мое существование поддерживал только «Ред Булл», который давал мне энергию для мероприятий на протяжении всего дня и половины ночи.

Верная своим словам, Эддисон выложила видео с объяснениями своего отсутствия во время кампании. Ей действительно удалось изобразить хриплый голос, и, хотя ее специально сделали больной, для меня она все ещё была невероятно красива. На каждой остановке я отвечал на вопросы о ее здоровье и выслушивал пожелания скорейшего выздоровления. Иногда для нее приносили мягкие игрушки или букет цветов. Я отдавал их все Питу, чтобы тот отправил в местную детскую больницу.

За неделю до выборов мы сделали кружок по Колорадо. Мама и папа высадили меня за Денвером и настоятельно предложили взять несколько дней отпуска. Они, должно быть, были сильно обеспокоены мной, потому что предложили даже вернуться на Мартас-Винъярд, чтобы отдохнуть и набраться сил.

Я отказался. Я собирался быть там до конца, даже если это убьет меня. Пребывание на пляже только заставит меня думать об Эддисон, я же отчаянно хотел выбросить ее из головы. Я думал о том, что сказал Маршалл о тайных интрижках в день подписания контракта. Правда была в том, что я бы не смог, даже если бы попытался. Впервые в моей жизни мысль прикоснуться к другой женщине была абсолютно неприемлемой. От мысли посмотреть в глаза другой женщины, двигаясь в ней, меня тошнило. У меня не было абсолютно никакого желания трахать кого-то, кроме Эддисон.

Как я мог? Она была всем, чего я хотел и в чем нуждался. Но что это изменит? Я действительно готов стать моногамным мужчиной с одной женщиной на всю жизнь? Я обещал ей, что всегда буду желать только ее. Девушка была так уверена, но я знал, что не способен на измену. Никогда. Этого просто не было заложено в моей ДНК. Даже если я когда-нибудь и разлюблю ее, то лучше разведусь, чем буду изменять, хотя у меня переворачивался желудок от одной мысли о таких отношениях с ней.

Эддисон была неправа. Она была для меня особенной и всегда будет.

Это была правда, но в настоящее время мне нужно сосредоточиться на кампании. Я стану всем, в чем нуждаются мои родители, а тонуть в своей боли буду по ночам. Поскольку отец постоянно лидировал в избирательных участках, его советники решили, что нужно максимально напрячься перед выборами. Вместо обычных остановок в двух городах, отец будет проезжать шесть городов. Для человека, который хочет разорваться, представляется логичным совершать остановки в каждой точке, где мы были побеждали. Папа очень хотел победить, поэтому он согласился. Я тоже был мазохистом, так что составил ему компанию.