Пока Джеймс отвечал на пару вопросов, заданных прессой, нас затолкали в личный семейный вагон, где ожидали Сандра и Эверет. Их глаза расширились от вида моих окровавленных коленей.

– Извини за колготки, – застенчиво сказала я.

– О, милая, забудь о колготках, – мужчина махнул рукой. – У меня ещё пять запасных. Я больше обеспокоен твоими ссадинами.

Баррет фыркнул.

– Может, тебе стоит больше беспокоиться по поводу того факта, что твое нет–трусикам правило привело к тому, что Эддисон обнажилась перед журналистами.

Эверет закатил свои глаза.

– Честно говоря, Баррет, на девушке были колготки – разве это не подразумевает трусики? Я же не дал ей пояс с подвязками.

Глаза Баррета вспыхнули, и я поняла, что он, должно быть, ценитель женского белья.

– Не зависимо от того, были на ней трусики или нет, это не уменьшает вреда от журналистов, – сказал Баррет, покачав головой.

В мгновение на глаза легла красная пелена.

– Это все, что тебя заботит? Насколько сильно из-за моей задницы пострадает кампания твоего отца?

– Я не это имел ввиду.

– Да ну. Очевидно, черт возьми, что ты имел ввиду.

– К твоему сведению, я упомянул тот факт, что, если бы Эверет не сказал тебе не надевать трусики, твоя задница была бы прикрыта.

– Только в том случае, если бы я надела бабулины труселя, а не стринги, как обычно, – не подумав, возразила я.

Баррет открыл рот, чтобы поспорить, но потом закрыл. На лице появилась заинтересованность.

– Ты носишь стринги?

– Да, хотя это не твоего ума дело.

– Рад слышать, – поддразнил он. На мой убийственный взгляд добавил, – послушай, я действительно не виню тебя за случившееся, – Баррет указал пальцем на Эверета. – Это полностью его вина.

– Не вини меня, вини моду, – ответил Эверет.

– Без разницы. Просто давайте подготовимся к следующей остановке.

Хоть я и сказала, что сама могла это сделать, Сандра настояла на обработке и перевязке моих коленей. К счастью, ран не было видно через колготки, когда я стояла, но появлялся риск, когда я сидела.

Остаток дня мы провели в бешеном темпе, из-за чего не было времени думать о своей заднице. На нашей третьей остановке у нас был обед перед речью Джеймса. Я не знала, как ему удавалось сохранять голос на протяжении дня – думаю, пастилки от кашля Джейн помогали, а также его просьба о чае с лимоном и медом.

Я была полностью и окончательно измучена к тому времени, как мы поднимались по ступенькам поезда в последний раз. Когда я зашла в первый вагон, все советники и приспешники сгрудились вокруг с лэптопами. При виде меня вспыхнула паника, и они все принялись закрывать свои компьютеры.

Хотя они были не достаточно быстрыми, потому что я уловила один из заголовков.

«Ворота в зад: как будущая первая невестка обнажилась перед всеми репортерами во время тура кампании».

Я в ужасе завизжала, что заставило Пита, одного из приставленных к нам с Барретом помощников, подойти.

– Не волнуйся, Эддисон. Большинство легальных газет не опошляют то, что произошло.

– Подожди, это значит, что они все ещё скрывают это?

Пит тяжело сглотнул, его адамово яблоко подскочило вверх, а потом вниз.

– К сожалению, там есть несколько упоминаний, пару фоток, и... парочка видео.

– О. Мой. Бог.

Если в моей жизни когда-либо и был момент, когда мне хотелось, чтобы разверзся пол и полностью поглотил меня, то этот очень даже подходящий. Даже больше, мне хотелось вернуться во времени и позволить Баррету помочь мне сойти по ступенькам, а не бороться с ним.

Глубоко внутри, я не знала, почему так удивилась. Мы жили в мире, где любое фото могло далеко распространиться за пару секунд. Я, правда, думала, что журналисты не опубликуют фотографии моей задницы? Могу я не быть одной из тех людей, задницы которых отсвечивают на подборках видео в YouTube?

– Что случилось? – спросил Баррет у меня за спиной.

– Оказывается, пресса сочла комичным то, что случилось ранее, – ответил Пит.

– К счастью, они не высмеивали характер Эддисон, – вклинился ещё один сотрудник, Мартин.

– Они просто ржали надо мной и моей задницей, – возразила я, подавив подступающую рвоту.

– О, милая, мне так жаль, – Джейн обняла меня. – Упасть и пораниться в первый же день – это одно, но теперь медиа уничтожают тебя морально.

– Спасибо, – тихо пробормотала я.

– Послушай, почему бы тебе не присесть, а я принесу тебе выпить из вагона-ресторана?

– Вам не обязательно это делать.

– Уверена, что тебе бы не повредило что-то крепкое, – Джейн обхватила рукой мой подбородок.

– Наверно.

– Поверь мне, я знаю.

Проводим меня к стулу, она направилась к выходу из вагона. Остальные вернулись к своим компьютерам, обсуждая какие-то заголовки, не затрагивающие тему моей задницы. Я была переполнена эмоциями и хотела побыть в одиночестве. Не сказав никому ни слова, поднялась со своего места и пошла по проходу. Воздух свистел вокруг, когда я вышла из вагона.

Как только двери окончательно закрылись за мной, я, наконец-то, позволила вырваться горячим слезам стыда. Хотя я могла быть эгоистичной и оплакивать только себя, но я также горевала из-за того позора, который перенесла кампания Джеймса. Это последнее, чего мне хотелось. Сегодня он выкладывался полностью, произнося речь за речью, однако вся пресса была сосредоточена на моей заднице.

Через всхлипывания я услышала, как открылась дверь. Повернувшись, вытерла заплаканные щеки. Ожидала увидеть Джейн или Сандру, но, вместо них, рядом стоял Баррет. На его лице отпечаталось беспокойство.

– Тебя прислал сюда твой папа или Берни? – посмотрев на парня какое-то время спросила я.

– Нет, они сейчас на стратегическом заседании и, прежде чем ты начнешь переживать ещё сильнее, это не касается твоей задницы.

– Хвала Богу за малые милости, – застонав, я закрыла лицо руками. – Это худший день в моей жизни.

– Это же не так.

– Ладно, он соперничает с днем, когда я застала Уолта с практиканткой.

– Да ладно, все не так плохо, – не дождавшись моего ответа, Баррет сказал, – глянь на это с хорошей стороны: по крайней мере, это не оскорбительный заголовок, типа «Явление полной задницы».

– Это никоим образом не улучшит мое самочувствие, – я закатила глаза.

– А как насчет этого? – он повозился с чем-то в телефоне, прежде чем показать его мне. – В интернете твою задницу оценили в девять из десяти звезд.

Уставившись на экран, я в неверии покачала головой.

– У меня даже нет слов.

– Хуже того, чтобы обнажиться перед публикой, может быть только, если твою задницу сочтут отвратительной. Это не наш случай. Ты получила безумную ягодичную любовь.

Я невольно рассмеялась из-за абсурдности всей ситуации, а Баррет ухмыльнулся.

– Боже, рад слышать это. На мгновение я подумал, что придется удерживать тебя от прыжка из поезда.

– Эта идея все ещё актуальна.

– Поверь, завтра найдется история покруче твоей задницы.

– Без обид, но не слишком утешительно слышать это от парня, который спустя пару лет все ещё известен за фотки с обнаженкой.

– Эй, впечатляющее зрелище – незабываемо.

– Только ты можешь так думать, – снова рассмеялась я.

– В конце концов, мы составили потрясающую пару, да? Задница и член.

– Да, это так, – ответила с улыбкой.

– Ну же, пошли внутрь, – он послал мне хитрую ухмылку. – Я хочу видеть, если кто-нибудь из советников рассматривает твою задницу на своем компьютере.

Я не была готова кого-то видеть, особенно со все ещё свежими слезами на щеках, но Баррет был прав. Я ничего не могла поделать, разве что продолжать двигаться вперед – мы обе, я и моя задница.

Я игриво шлепнула парня по руке, прежде чем позволить ему увести меня внутрь.