– Знаешь, первый шаг к выздоровлению – это признание, что у тебя есть проблема.

– Спасибо, доктор Фил. Не представлял, что вы развернули здесь свою деятельность.

– Не я. Эддисон.

– Что, прости?

– Она меняет тебя.

– Неважно, – я фыркнул.

– Это же не плохо, Баррет.

– Я этого не говорил.

– Тебе и не нужно ничего говорить. Все сказал язык твоего тела.

– Дай передохнуть, – надулся я.

Поскольку я не хотел больше слушать всякие бредовые теории Тая, то снова поставил компьютер себе на колени. К счастью, он получил сообщение и вытащил свой iPad. Через несколько минут я отключился от реального мира и погрузился в мир «Каллаган Корпорэйшн». Не знал, сколько прошло времени, наверно около часа или двух.

Внезапно, дверь спальни резко открылась, стукнувшись о стоявший за ней стол. Прошло несколько секунд, прежде чем шатаясь, вошла Эддисон.

– О, мой Бог! Почему в вагоне так жарко? – она завизжала, пройдя по проходу. Закинув одну ногу на одно из сидений, девушка начала срывать с себя лосины. Она скомкала их и бросила в лицо парню по имени Эд. – Вот, держи, сладкий.

Щеки Эда покрылись несколькими оттенками красного, когда он схватил лосины и бросил их на пустое сидение рядом с собой. Слава Богу, что на ней была туника, которая прикрывала ее задницу – не то, чтобы они не видели ее по телевизору раньше. Но я знал, что Эддисон будет подавлена ещё сильнее, когда поймет, что засветила бедрами перед большинством помощников в вагоне.

Мы с Таем обменялись взглядами.

– Она пьяна? – спросил Тай.

– Учитывая, что она только что сняла свои штаны, то я бы сказал – в хлам. Лучше будет спросить, где, черт возьми, она нашла алкоголь.

– Это не алкоголь. Около часа назад я дал ей немного лекарств, – рядом возник Саттон.

Я вздохнул и посмотрел на него.

– Какие лекарства?

– Просто немного сиропа от кашля.

Мои глаза в ужасе расширились.

– Ты издеваешься надо мной, да?

– Она серьезно больна и нужно убить любые отвратительные вирусы, которые только есть в ее организме, – возразил Саттон.

– А что не так с сиропом от кашля? – спросил Тай.

– Может то, что он на спирту?

– Ты разыгрываешь меня.

– К сожалению, нет.

– Это проверенный временем рецепт, – заявил Саттон.

– Она же пьяна в говно!

– Эй, мужик, это не моя вина. Я сказал ей принять лишь чайную ложку или две.

– Сколько вообще у нее было?

– Полбанки.

– О, черт, – пробормотал я, пробежавшись рукой по волосам.

– Думаешь, нужно промывание желудка? – спросил Тай.

– Эй, я всегда покупаю его у надежных источников с чистыми дистилляторами (примеч.: Дистиллятор – перегонка, испарение жидкости с последующим охлаждением и конденсацией паров), – сказал Саттон.

– Какое облегчение, – саркастично отбил я. Пока я обдумывал, что нам делать, Эддисон добрела до моего кресла. Она сверкнула коварной ухмылкой и помахала пальчиками в приветствии.

– Привет, Голый, как твой Медведь? – ее голос приобрел хриплые нотки, и я хотел верить, что это произошло из-за кашля, а не из-за меня.

– Эддисон, думаю, тебе стоит присесть.

– Если ты настаиваешь, – подмигнув, ответила она.

Вместо того, чтобы сесть на место напротив меня, девушка взобралась мне на колени. От ее обнаженных бедер исходил жар и прожигал мою кожу через брюки. Но чем больше я думал об этом, тем отчетливее осознавал, что температура была слишком высокой, это не нормально. Я приложил руку ко лбу Эддисон.

– Иисус, Эддисон, ты вся горишь.

Ее губы изогнулись в сексуальной ухмылке.

– Это потому, что я загорелась для тебя.

– Нет, у тебя жар – очень сильный, – повернувшись к Таю, я спросил, – у нас ведь нет термометра в аптечке первой помощи, да?

– Не думаю.

– Пит, пробей ближайшую скорую помощь или больницу.

– Понял, – ответил он.

Эддисон обвила руками мою шею, притянув меня ближе к себе. В то же время она начала поднимать и опускать бедра, потираясь своей киской о мою промежность.

– Не хочешь принять меня в клуб «На небесах»? Я слышала, что ты постоянный клиент.

О, черт.

– Мы в поезде.

– Уупс! – закричала она, прежде чем рухнуть на мою грудь и разразиться хихиканьем. Когда Эддисон подняла голову, она наклонила ее ко мне. – Поезд тоже классный, как насчет посетить клуб «На рельсах»?

Когда Тай рассмеялся, я посмотрел на него.

– Нет. Никаких клубов.

– Тогда ладно, – одна из рук опустилась с шеи и схватила мой набухший член. От этого прикосновения я закричал, как невинный мальчик-подросток. – Медведь хочет выйти поиграть? – промурлыкала девушка.

О, да. Он был более чем готов проснуться от зимней спячки. Но как только он начал показывать голову из своей пещеры, я убрал руку Эддисон.

– Не делай этого.

– Почему нет?

Потому что, если сделаешь, я сорву твои трусики и буду брать тебя прямо перед всеми, пока не будешь кричать мое имя.

– Для начала, ты больна.

– Я не настолько больна, чтобы не быть в состоянии свести тебя с ума, – ее губы изогнулись в коварной ухмылке.

Я закрыл глаза и постарался отбросить мысли сексуального характера. То, что Медведь буквально ревел в штанах совсем не помогало. Обычная Эддисон с дерзким язычком была горячей, но пьяная Эддисон с грязным ртом была просто взрывной.

– Нет. Это неправильно по очень многим причинам.

Девушка надула губы.

– Разве я не желанна для тебя?

Да как такое возможно? На мне сидела греховно сексуальная женщина ростом 1,7 метра. Да, Медведь был очень и очень заинтересован. Я тяжело сглотнул.

– Конечно, желанна, но дело не в этом.

Эддисон сверкнула своим диамантом перед моим лицом.

– Как мой будущий муж, ты обязан удовлетворять меня.

Понизив голос так, чтобы Саттон не слышал меня, я ответил.

– Эддисон, тебе нужно остановиться. У нас фиктивная помолвка, помнишь?

– Ну же, Баррет, займись своими обязанностями – займись мной, – она прижалась своим жарким лоном к моему паху, и я застонал в агонии. Это продолжалось слишком долго, а девушка была слишком соблазнительна.

– Все хорошо, Баррет, – Эддисон обхватила руками мое лицо. – Не плачь.

– Я не плачу.

– Я не хочу, чтобы ты когда-либо из-за меня плакал, – сказала Эддисон, уткнувшись головой в мою грудь. Вдруг она подняла голову. – Не плачь обо мне, Аргентина. Правда в том, что я никогда тебя не оставляла (примеч.: Строки из мюзикла «Эвита» «Don’t cry for me Argentina»).

– А она хороша, – размышлял рядом Пит.

– О, заткнись.

Исполнив одну строчку, Эддисон слезла с моих коленей и пошла к передней части вагона.

Учитывая то, что она была сильно пьяна, девушка больше запиналась и падала, чем шла. Когда она остановилась у лестницы, то развернулась и посмотрела на дверь.

– О, Иисус, – пробормотал я, когда Эддисон подняла руки и начала воссоздавать сцену на балконе из мюзикла «Эвита», который мама заставила меня посмотреть на Бродвее много лет назад.

– Это будет нелегко. Это будет нелегко и покажется вам странным, – она начала петь.

Ворча, я поднялся со своего кресла и пошел к Эддисон. Она должна была лежать в кровати вместо того, чтобы распевать оперные песенки. Вдруг девушка перестала петь. Она дезориентировано покачала головой, а потом снова покачнулась. Ее взгляд нашел мой. Дерьмо.

Прежде чем я смог добежать до нее, девушка рухнула на пол.

– Эддисон! – выкрикнул я, когда упал рядом с ней. Притянул ее в свои руки. – Эддисон? – я нежно потрепал ее по щеке, глаза девушки закатились, и мое сердце в страхе запнулось. – Звоните в скорую! – рявкнул я Питу.

– Через три километра на выезде из трассы есть больница. Мы доедем туда раньше, чем скорая доберется до нас.

– Жми на газ, Карл, – приказал я.

На мою команду, автобус дернулся с возрастающей скоростью. Тай присел рядом со мной и приложил два пальца к запястью Эддисон. В тот момент я был благодарен, что одним из его умений были оконченные медицинские курсы.

– Ее пульс немного замедленный, – через несколько мгновений сказал он.

– Иисус, – пробормотал я.

– Обычно, я поддерживаю мысль, что это просто алкогольное отравление, но мне не нравится это сочетание с высокой температурой, – сказал Тай.

– Ещё долго? – потребовал я.

– Мы уже у выезда, – Карл покачал головой.

– GPS показывает, что больница через восемьсот метров справа, – добавил Пит.

Мы заехали на больничную парковку, прежде чем затормозить перед отделением скорой помощи. Как только остановились, я крепче прижал к себе Эддисон и поднялся на ноги. Таю хватило ума набросить на Эддисон одеяло, прикрыв обнаженные ноги и полуголую задницу.

Я снес ее по ступенькам автобуса. Как только почувствовал под ногами асфальт, побежал. Черт возьми, она была такой легкой. Эдисон застонала из-за качки.

– Прости. Я помогаю тебе, клянусь.

Тай нагнал меня, когда я пронесся через двери скорой помощи.

– Помогите! Мне нужна помощь! – заорал я, когда чуть не врезался в стойку регистрации.

Приемная сестра поднялась с кресла.

– Сэр, мне нужно, чтобы вы успокоились и ответили на несколько вопросов.

– Она без сознания с высокой температурой. Ей нужна помощь. Немедленно!

Я полностью осознавал, что устраивал сцену, но мне было плевать. Я сделаю все, что в моих силах, лишь бы об Эддисон позаботились, даже если меня выгонят во время этого процесса. К моему счастью, остальные не потеряли голову. Тай показал свой значок, а Пит сообщил сестре, кто мы такие. Узнавание отразилось на ее лице.

– Да, сэр, мы примем вас прямо сейчас.

Механические двери, ведущие в сердце отделения скорой помощи, открылись и я поспешил к ним. На полпути мы встретили медсестру, и она провела нас в пустую палату.

– Вы можете положить ее сюда, сэр, – сказала медсестра, указав на носилки.

Я ненавидел тот момент, когда опускал Эддисон на шуршащие бумажные простыни. Я знал, что мне нужно было отойти, чтобы медсестра смогла работать с ней, но это противоречило всем моим инстинктам, которые утверждали обратное. Девушка выглядела там такой маленькой, такой хрупкой. Чувствовать ее в своих руках было так правильно, девушка там была в безопасности. Грудь пронзила боль, которой я не знал ранее. С Эддисон я провел больше времени, чем с любой другой женщиной, поделился с ней своим внутренним «Я» больше, чем с кем бы то ни было за пределами моего близкого круга общения. По непонятной причине я больше не считал ее бичом моего существования, моим бременем. Также я не смотрел на нее, как на недоступную цыпочку. Эддисон стала бо́льшим, чем я мог себе представить, а если быть полностью честным с самим собой, то она стала бо́льшим для меня. Намного бо́льшим.