Заку ничего не оставалось. Он сбросил карту — самый крупный из Мечей. А затем, сделав глубокий вдох, он положил рядом Корону — такую же, как и у сидящего напротив Волосача.

Бевин, Август и Герд дружно ахнули.

— Он собирается продолжать в одиночку! — воскликнул Герд. — Я поверить в это не могу!

— Бросаешь своего партнера на втором — последнем — круге? — Бевин засмеялся, поднимая пустую бутыль в одобрительном знаке. — А у тебя есть яйца, малец!

Волосач воспринял это не лучшим образом.

— Ах ты, маленький…

Что бы ни случилось дальше, все было заглушено, когда Волосач перевернул стол, рассыпав карты и монеты. Барменша взвизгнула и отскочила назад, пролив эль на свое платье. Волосач оттолкнул ее с дороги.

— Да я тебе шею сверну! — он начал обходить стол, не спуская убийственного взгляда с Зака.

Бевин схватил его за руку.

— Успокойся, приятель. Это всего лишь игра в карты. Мы даже ставили немного.

— К тому же, он всего лишь ребенок, — добавил Август. Он дружески хлопнул Зака по плечу, отхлебнув ещё эля. Зак с трудом поднялся на ноги.

Тихий стук заставил всех опустить глаза на пол. Удар Августа выбил кошель с монетами из внутреннего кармана жилета Зака. Сине-белый кошелёк с проклятой лерианской розой, вышитой сбоку.

«Да что ж мне так не везёт?» — уныло подумал парнишка.

Август поднял глаза и встретился взглядом с Заком.

— Ты наклонился так близко, — беспомощно развёл Зак руками. — Я думал, ты смотришь на мои карты…

— Ах ты, маленький…, - лерианец потянулся за ножом.

Зак рванул в сторону, перепрыгнул через перевернутый стул и бросился к выходу, демонстрируя Четвертый Закон Брика:

Всегда садись ближе к двери.

* * *

— Интересно, — протянул Ленуар.

Зак с сомнением посмотрел на инспектора. Как бы ему ни хотелось верить, что он нашел что-то важное, он не понимал, что в его рассказе могло заинтересовать. Он полагал, что Ленуар просто пытается подбодрить его, не показывая, как он разочарован.

Иногда он так и делал — притворялся, что не разочарован. Зак всегда видел инспектора насквозь, и это всегда было для него ударом. Но на этот раз было особенно тяжело, потому что вопрос был настолько важным. Люди умирали.

По крайней мере, он может показать инспектору, что достаточно умен, чтобы понять, в чем его ошибка.

— Я даже не уверен, что они говорили об одной и той же болезни, — сказал он, отрезая очередной кусок бифштекса и обмакивая его в подливку, как всегда делал Ленуар. — К тому же он сказал, что это было много лет назад.

— Это точно.

Зак перевернул кусок мяса.

— И даже если это была та же самая болезнь, и она действительно пришла на «Серендипити», я не понимаю, зачем её распространять в Лагере. Что они получат от этого?

Ленуар одарил его лёгкой улыбкой.

— Отлично, Зак. Ты рассуждаешь, как инспектор.

Зак заерзал на стуле, стараясь не выглядеть излишне довольным.

— Самое важное, что нужно выяснить — это мотив, — сказал Ленуар. — Как только ты поймешь, почему было совершено преступление, и кто от этого выиграет, ты будешь гораздо ближе к его раскрытию. — Он вздохнул и сделал глоток вина. — Именно поэтому ты прав, что настроен скептически. Действительно, трудно себе представить, какую выгоду могли бы извлечь несколько простых матросов, убивая тысячи людей в Лагере.

— Может, они имеют что-то против трущоб?

— Они, вероятно, сами живут в трущобах, когда не находятся за границей. Нет, я думаю, очень маловероятно, что они замешаны. И все же я допрошу их, просто чтобы убедиться в своей правоте.

Зак поморщился.

— А вы сможете это сделать, не упоминая обо мне?

Ленуар понимающе посмотрел на него.

— Пощипал несколько кошельков, да?

— Он заглядывал в мои карты!

— Серьёзно, Зак: как ты собираешь мне помогать, если половина моряков в городе жаждут пустить тебе кровь?

— Да всё не так уж плохо. К тому же, я закончил свою работу, разве нет?

— Я думал, тебе нравится на пристани.

— Это было до того, как я пять дней подряд слушал, как моряки рассказывают о шлюхах.

Ленуар фыркнул.

— Уверен, у них это не единственная тема для разговора.

«Да почти единственная, — мысленно ответил Зак, — и настолько подробная, что не оставляет никакого простора для воображения».

Правда, Зак особо и не воображал на этот счёт. Он мало времени проводил среди девушек, а те, с которыми общался, больше походили на мальчишек. Может, они были бы более… похожими на девушек, если бы родились при иных обстоятельствах. Но там, откуда пришел Зак, не было ни накрахмаленных платьев, ни лент в волосах. Жизнь на улицах ломала и ожесточала.

Как камни в водах реки: какую бы форму им изначально не придал Господь, через несколько лет под ударами течения они все становились одинаковыми.

Вот почему было так важно выбраться из этих быстрых вод на твердую землю.

— А что по поводу грузов? — поинтересовался Ленуар. — Ты в них заглянул?

Зак вытащил клочок бумаги и протянул его инспектору.

— Смотрите сами.

Ленуар глянул на листок.

— Это неудобочитаемо, Зак.

— Что?

— Неудобочитаемо, — инспектор раздраженно помахал страницей. — Это значит — невозможно прочитать.

Зак нахмурился.

— Вот вам и благодарность. Я — единственный сирота в Пяти Деревнях, который умеет писать, а вы жалуетесь на мой почерк.

Ленуар остался невозмутим.

— Ты умеешь писать, потому что именно я заплатил за твои уроки, но теперь сомневаюсь, что мои деньги стоили того.

Зак угрюмо ткнул вилкой в бифштекс.

— Все равно там не написано ничего стоящего. Специи и хлопок, хлопок и специи. Немного вина и крепких напитков, — Зак пожал плечами и сунул вилку в рот. — Вот и всё.

— Это все, что пришло с тех пор, как ты начал наблюдать за пристанью?

— В основном. Ещё я вписал товары, которые были доставлены в порт раньше, но разгружались при мне, — он ткнул пальцем в низ страницы.

— Жорель тыличестика? — озадаченно прочитал Ленуар. — Аленький суслик?

Зак выхватил листок из рук инспектора.

— Корень тысячелистника и ангельское сусло, — сказал он, возвращая его.

Брови Ленуара поползли вверх.

— Нам действительно нужно обсудить твоё правописание, Зак.

— А что это вообще такое? — спросил Зак, прежде чем Ленуар успел выполнить угрозу.

Инспектор пробежал глазами страницу и покачал головой.

— Даже не знаю. Больше специй, скорее всего, судя по объёмам. Возможно, сейчас ты ешь именно их.

Зак посмотрел на свою тарелку, но увидел только бифштекс с кровью и масло с кусочком петрушки. Он не очень любил петрушку, но так, по крайней мере, у него на тарелке была какая-то зелень. Сестра Неллис всегда говорила, что мясо нужно есть с зеленью.

— Больше ничего? — уточнил Ленуар.

Зак пожал плечами.

— Я встретил парня, который знал сержанта Коди. Похоже, он ему не очень нравился. Возможно, сержант однажды посадил этого парня в тюрьму.

— Вполне возможно. В бытность стражем Коди много времени проводил в патруле на пристани.

— Вот как? — Зак опустил вилку и нож. Вот, наконец, тема, которая его действительно интересовала. — И как долго ему пришлось быть стражем, прежде чем он стал сержантом?

Зак пытался подсчитать, сколько времени ему потребуется, чтобы пройти путь от ищейки до инспектора, ведь он никогда не спрашивал у Ленуара напрямую.

— Меньше пяти лет, но это исключительный случай. Сержанта Коди повысили очень рано.

— Почему? Потому что он такой большой?

Ленуар фыркнул.

— Брось, Зак. Если бы это было так важно, разве стал бы я инспектором?

— Наверно, нет. — Ленуар не был худым, но и крупным его назвать было нельзя.

— Коди был произведен в сержанты по моей рекомендации, потому что он компетентный следователь. И намного способнее, чем большинство его сверстников.

— И почему он такой особенный?

Ленуар склонил голову набок, глядя на Зака так, словно мог смотреть сквозь его глаза прямо в затылок.

— Скажи мне, что ты видишь, когда смотришь на Коди?

«Своё будущее, надеюсь», — подумал Зак, но вслух произнёс:

— Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду.

— Если бы ты был следователем, какие выводы ты мог бы сделать о Брэне Коди, изучив лежащие перед тобой факты?

Опять эта игра. Ленуару она нравилось. Заку же она нравилась только тогда, когда у него хорошо получалось. В противном случае, он чувствовал себя глупым ребенком. Мальчишка нахмурился, размышляя.

— Как ты думаешь, сколько лет сержанту Коди? — подсказал Ленуар.

Зак пожал плечами.

— Двадцать с хвостиком.

— Двадцать шесть.

Заку не казался двадцатишестилетний парень таким уж молодым, но он не стал произносить этого вслух, а Ленуар посчитает себя совсем уж стариком.

— Ну ладно, ему двадцать шесть. И что с того?

— Он — парень симпатичный, правда?

— Наверное. Я не очень-то над этим задумывался.

Это было не совсем так. Даже Зак заметил, как барменша в «Фиркине» вчера вечером смотрела на сержанта Коди. Она никогда так не смотрела ни на Ленуара, ни на других посетителей.

— Симпатичный парень, — продолжал Ленуар, — двадцати шести лет, с приличной работой. И, тем не менее, не женат. — Леунар наклонился вперед, приподняв одну бровь. — О чем тебе это говорит?

— Может быть, он не хочет жениться.

Зак вообще не понимал смысла в браке. Какой в нём смысл? Делиться тем немногим, что тебе удалось наскрести, с кем-то еще? Нет уж, спасибо.

— Вполне возможно, что брак его не интересует, — согласился Ленуар. — Более вероятно, однако, что это свидетельство его преданности своей работе. И его амбиций. Сержант Коди хочет когда-нибудь стать инспектором, а может, и больше. Сейчас вся его энергия сосредоточена на этом. И именно это, Зак, делает его таким особенным.

Зак задумчиво пожевал губу, как недавно жевал бифштекс.

— Значит, именно поэтому вы и не женаты?

Фырканье Ленуара было слишком тихим, чтобы мальчик расслышал.

— Ешь свой ужин, малец.

— Эй, а почему вы не едите? — Зак был так занят своим бифштексом, что даже не заметил, что Ленуар ничего не заказал.

— Нет аппетита, — поморщился Ленуар, — особенно после того, что я сегодня видел. И прежде чем ты спросишь — нет, я не хочу это обсуждать. Не сейчас.