После нескольких бокалов французского вина Максим начал разговор издалека. Никита пристроил в сторонке закрытый гобеленом стол с картами. Семён, старая лиса, сидел за столом в монашеской рясе, и, казалось, был далёк от происходящего, но именно его блестящий ум всё определял и направлял. Он подготовил и написал договор, в котором отсутствовали лишь подписи. Строганов всё всегда оформлял договорами.

— Ермак Тимофеевич, — начал Максим, — сегодня знаменательный день!

— Ага, я уже объелся, — ответил находчивый Ермак.

— Когда-нибудь ты будешь есть, как боярин!

— Боярин — это ничто! — гордо сказал Ермак. — Кто живёт, как Ермак, тот живёт, как в раю!

— Точно! — громко сказал Мушков и бросил через плечо кость. Марина ударила его под столом по ноге. Он поморщился, посмотрел на неё и понял, что приличные люди так не ведут себя за столом.

— Когда мы двинемся в Сибирь? — звонко спросила Марина.

Максим Строганов кивнул ей с улыбкой.

— Как только закончим приготовления. Ермак Тимофеевич, недавно мы привезли из Ливонии самое лучшее оружие.

— Немцы, ливонцы и шведы умеют воевать, — подтвердил Ермак. — Я сам в молодости провёл несколько лет на севере, работал грузчиком, речным матросом. В то время на Волге было очень неспокойно.

«Тогда на тебя охотились царские стрельцы, — подумал Семён Строганов, улыбаясь. — Поймав казака, его вешали. Разве не тогда вы напали на ногайцев? Сарайшык был столицей ногайского хана, и вы её разграбили, разрушили мечети, разорили магазины, опозорили девушек. В то время люди радовались, если убивали казака... Одним чёртом стало на земле меньше, говорили тогда! Но ты сбежал в Ливонию, Ермак Тимофеевич. Мы знаем твою историю».

— Никита позже подробно объяснит вам план, — сказал Семён вслух. — Мы обсудим, что получит от нас каждый участник похода в Сибирь.

— Справедливую часть от всей добычи! — немедленно потребовал Ермак, положив кулаки на стол.

А Мушков добавил громко и ясно:

— Обещания не принимаются. Мы хотим заключить договор, верно, Борис?

Марина промолчала. Ермак покосился на неё, и стало понятно, что ей лучше не раскрывать рта — слишком молода.

— Договор составлен. — Семён указал на толстую кожаную папку с золотыми замками и строгановским гербом. — Но сначала об оснащении. Я зачитаю. — Он взял лист пергамента, который протянул ему Максим, поднёс к глазам и начал:

— Для всей армии три пушки самой новой конструкции, спроектированные немецкими оружейниками. Лучшие ружья, какие только имеются. Для каждого человека три фунта пороха и достаточно свинца. Также три пуда ржаной муки, пуд сухарей, соль, два пуда гречки и два пуда толокна.

Семён сделал паузу и посмотрел на Ермака поверх пергамента. Толокно был сокровищем для каждого воина от Урала до Адриатического моря. Толокно — это обжаренный и измельчённый овёс, который можно печь или варить. С толокном в дорожных сумках русские завоевали гигантские просторы. И Сибирь не станет исключением...

— Этого мало, — немного подумав, сказал Ермак.

— Слишком мало! — эхом подтвердил Мушков.

— Казак ест, как три быка! — добавила Марина.

Это было не совсем вежливо, и Ермак подумал, не стоит ли выгнать парня.

Мушков побледнел и посмотрел на расписной потолок. «Пресвятая Богородица, Николай Чудотворец, она наговорит на свою погибель,» — в панике подумал он.

— Продолжим. — Семён Строганов снова наклонился над списком. — Для каждого человека, кроме того, ещё масло и половина свиньи.

— Ого! — воскликнул Мушков. — Это хорошо!

— А для лошадей? — спросил Ермак.

Строгановы переглянулись. Никита встал и отодвинул гобелен в сторону. Открылся большой стол с картой.

— Мы построили лучшие струги, какие когда-либо плавали по рекам, — сказал Никита. — Мы собрали весь опыт и сделали кое-что новое. Широкие, но лёгкие струги, куда можно загрузить много людей и грузов, но их можно без особого труда тащит волоком.

— Лодки? — Ермак медленно встал и упёрся в стол кулаками. — Мы должны тащить лодки?

— Через Урал есть только один безопасный путь: вверх по Чусовой до водораздела на Урале. Затем придётся перенести струги через горы, пока не доберётесь до Туры. Там вы снова сядете в струги и поплывёте по Туре до Тобола. Так вы окажетесь посреди владений сибирского царя Кучума. — Никита замолчал, но быстро добавил: — Безбожника!

— На веки вечные, аминь! — саркастически ответил Ермак. Он посмотрел на Строгановых. — А лошади? — наконец спросил он.

— До Сибири можно добраться только по рекам. Придётся оставить лошадей здесь!

Казаку можно сказать, что солнце столкнётся с луной, что Волга течёт на север, а не в Чёрное море, что сеют пшеницу, а собирают капусту... Он послушает и пожмёт плечами. Но сказать казаку, что он больше не сядет на лошадь, это конец света.

— Без лошадей? — хрипло спросил Ермак.

— Я не поеду в Сибирь верхом? — запинаясь выговорил Мушков.

И даже Марина тихо сказала:

— Без лошадей? Это невозможно!

— Уходим! — громко сказал Ермак. — Строгановым нужны люди, которые ссут по ветру! А мы ссым против ветра и побеждаем его! Им нужны другие люди!

— Посмотри на карту, Ермак Тимофеевич! — ответил Никита. — Если ты знаешь другой путь, скажи! Мы готовы всё изменить!

Ермак подошёл к столу. Он долго, наклонившись над картой, изучал её и размышлял, покусывая ногти, потом закрыл глаза и задумался. Его никто не прерывал.

Максим Строганов просматривал списки поставок, Никита стоял в стороне у гобелена, Семён с удовольствием пил французское вино. Мушков прикусил нижнюю губу. Он с удовольствием прикоснулся бы к Марине, потому что эти прикосновения всегда странным образом действовали на него, успокаивая возбуждённые нервы. Ночью он делал это тайком, когда Марина спала. Он осторожно клал руку на её упругую грудь, и от этого ему становилось легче. Это было замечательное, неописуемое чувство...

— Вверх по Чусовой, со стругами через Урал, а затем по Туре вниз до Тобола — это самый простой путь, — сказал Никита, потому что Ермак ещё молчал. — Дальше на юг горы выше, ущелья глубже, не пройти ни на лодках, ни на лошадях. Пока не будет найден хороший путь, Сибирь можно завоевать только пешком или по рекам. Людям Кучума проще. Это их земля, они её хорошо знают. Никому неизвестно, как его всадники проходят в наши края. Святой Стефан тоже шёл пешком...

— Я не святой! — грубо оборвал его Ермак. — Мне нужны лошади, чтобы вывезти добычу! Мы что, потащим всё на собственном горбу? Всю Сибирь взвалим на плечи? Казак без лошади...

— Там, в Мангазеи, у вас снова появятся лошади. — Семён Строганов с кряхтением встал. Его давно уже мучила подагра. — Но ты будешь достаточно мудрым, чтобы остаться на воде, Ермак Тимофеевич. Лошадь может умереть, а река течёт вечно!

— Я должен всё обдумать. — Ермак отвернулся от стола с картой. — Я не знаю, как сказать казакам, что они не поедут в Сибирь верхом.

— Тогда я сам им объясню, — сказал Никита.

— Попробуй, господин хороший. — Ермак злорадно усмехнулся. — Они разорвут тебя на куски, как курёнка! Казак без лошади — не человек.

Мушкова просиял.

— Ты слышала, — прошептал он Марине, — казаки тоже люди.

— С этим можно поспорить, — прошептала она в ответ. — Обсудим это позже, медвежонок.

Мушков вздохнул, подошёл к Ермаку и сказал довольно громко:

— Ермак Тимофеевич, я за то, чтобы вернуться на Дон, но сначала нужно разорить Орёл. Нас обманули!

Строгановы затаили дыхание. Сейчас всё решится... Они знали, что тысяча хорошо подготовленных всадников в состоянии разорить их торговую империю.

— Никита прав, — нехотя произнёс Ермак. Ему трудно было признать ошибочность своего первоначального мнения. — Мы можем добраться до Сибири только по рекам! С лошадьми мы не пройдём через горы, через Урал... Это непроходимый заслон из скал!

— Бог поможет! — смиренно сказал Семён. — Вы пойдёте в неизведанную страну с изображением Бога и святых на знамёнах.

— А добыча? — упрямо спросил Мушков.

— Всё, что вы сможете унести! — Семён Строганов молитвенно сложил руки. — Ваше оснащение, какого нет даже у царского войска, стоило нам двадцать тысяч золотых рублей! Вы самая лучшая армия в мире!