Глава 18

Любовь – это недопонимание между двумя друзьями. Оскар Уайльд Матильда времени даром не теряла. Себастьян одевался к ужину, когда один из лакеев доставил на серебряном подносе записку.

Читать послание не было надобности, он и без того догадывался о его содержании, но тем не менее развернул записку и обнаружил там несколько строк, подтвердивших его догадки. Леди Матильда просила графа присоединиться к ней в ее личных покоях, дабы выпить по бокалу мадеры перед ужином.

От графа не укрылась официальность сей просьбы, и, когда он отложил послание в сторону, в голове всплыло потрясенное лицо леди Матильды, и Себастьян вновь ощутил болезненный укол, припомнив ее осуждающий взгляд.

Он так долго жил вдали, избегая порицания людей, чье мнение для него что-то значило, и при мысли, что он потерял расположение важного для него человека, Себастьяна начинало подташнивать.

Как бы то ни было, рано или поздно ему придется встретиться с тетушкой лицом к лицу. И в назначенное время он вошел в ее будуар.

Матильда как раз потянулась за хрустальным графином.

– Закрой дверь, Эвермор, – велела она, наливая мадеру в два бокала.Столь официальное обращение нельзя было назвать хорошим знаком. Как, впрочем, и то обстоятельство, что, протягивая бокал мадеры, Матильда предпочла не встречаться с Себастьяном взглядом. Тот понял, что его ждет серьезная головомойка.

Удивительно, но тетушка не стала обрушивать на него поток уничижительной критики.

Вместо этого она ругала себя.

– Вот уж не думала, что я так беспросветно глупа, – проговорила она, задумчиво созерцая содержимое бокала, позади нее над открытой балконной дверью колыхались от сентябрьского ветерка шифоновые драпировки. – Но сегодня у меня возник повод пересмотреть свое мнение о себе. Все эти недели я полагала, что вы с мисс Меррик работаете в библиотеке.

– Мы и работали.

Кажется, ничто в мире не могло заставить взрослого мужчину почувствовать себя глупее, чем неодобрительный взгляд его незамужней тетушки.

– Я считала закрытые двери библиотеки чем-то совершенно невинным… предназначенным позволить двум авторам спокойно творить, избежав пустячных беспокойств, причиненных домашней челядью. – Леди Матильда самоуничижительно усмехнулась. – Теперь я вижу, насколько недалекой была.

Я ведь не какая-то зеленая девчонка. Мне следовало догадаться… мужчина и женщина без присмотра проводят вместе дни напролет. Я отчаянно виню себя за бестолковость.

– Это всего лишь поцелуй, – оправдывался Себастьян, радуясь тому, что Матильде известно только об этом. – Осмелюсь сказать, он совершенно безвреден.

– Безвреден? – Она окинула его холодным взглядом. – Я думала, что могу на тебя положиться, что ты станешь вести себя как джентльмен.

Ее слова стегнули его, словно кнутом, заставив мучиться угрызениями совести.

Себастьян одним глотком осушил мадеру, поморщившись от приторного вкуса.

– Тетя, – начал он, но та не дала ему договорить.

– Я слышала о твоих итальянских эскападах, но пыталась не доверять сплетням.

Я верила, что ты лучше, нежели тебя рисуют скандальные газетенки. Мне невыносимо думать, что мальчик, в котором я воспитывала должное отношение и уважение к женщинам, мог приобрести столь разнузданную репутацию, но сегодня я убедилась в том, что слухи были правдивы, а вот я ошибалась.

Себастьян не в силах был объяснить произошедшее в Италии.

– Я уже не тот, кем был раньше. За последние три года я изменился… – Ты любишь эту девушку? Собираешься жениться на ней?

Внезапный, взявшийся из ниоткуда вопрос застиг Себастьяна врасплох. Он изумленно воззрился на Матильду.

– Бог ты мой, нет.

Его резкий грубый ответ заставил их обоих вздрогнуть.

Матильда обмякла в своем креслице, словно худшие ее страхи только что подтвердились.

– Когда мисс Меррик прибыла сюда по просьбе лорда Марлоу, я без задней мысли согласилась быть ее компаньонкой, потому что, невзирая на твои интрижки с кокотками и замужними дамами, я даже не предполагала, что ты попытаешься поразвлечься с незамужней девушкой из респектабельной семьи в своем собственном доме, под моей крышей.

– Я не развлекался с ней!

– В самом деле? А как это назвать? Обсуждением очередного поворота сюжета твоей книги?

Себастьян со вздохом потер руками лицо. Он понимал, что должен хотя бы попытаться объясниться, но не был уверен, что одним объяснением все ограничится.

– Матильда, это не просто развлечение. Впервые за многие годы я снова пишу, и все благодаря ей. Она меня вдохновляет.

– Еще бы, я собственными глазами видела, как именно она это делает.

Он нетерпеливо хмыкнул.

– Это не то, чем кажется. Все начиналось как игра, но… Матильда в ужасе воззрилась на него: – Игра? Эвермор, девическая добродетель – не игрушки! Ты скомпрометировал ее?

До Себастьяна вдруг дошло, что защищать честь Дейзи теперь – все равно, что запирать конюшню после того, как лошадей украли, но деваться было некуда.

– Разумеется, нет, – солгал он прямо в глаза любимой тетушке. Слишком поздно он вспомнил, что ему никогда не удавалось обмануть Матильду.

Холод в ее взгляде сменился презрением.

– Значит, да. Ты превратил уважаемую молодую женщину в шлюху.

Его вновь кольнуло треклятое чувство вины, и, поджав губы, Себастьян отвел глаза.

– По крайней мере, можно радоваться, что я единственная видела вас сегодня днем. Слуги знают? Да что там, слуги всегда все знают, но с ними я сумею сладить. Вот если вас видел еще кто-нибудь, быть беде. – Отставив в сторону бокал, Матильда встала, в ней вдруг появилась некая решимость, будто вопрос теперь уладился к ее полному удовлетворению. – Если окажется, что в результате этой связи девочка забеременела, тебе, Эвермор, придется обеспечить ее и ребенка. Одному Богу известно, как в таком случае поступит Марлоу. Вероятно, пожелает твою голову на блюде. Ведь мисс Меррик – подруга его жены. – Тетушка направилась к двери. – Я немедленно отошлю девушку домой, к сестре, хотя единственное объяснение, которое я могу предложить… – Нет! – Все в Себастьяне взбунтовалось против такого расклада вещей. – Она не уедет домой. Она никуда не уедет.

Остановившись, Матильда обернулась и удивленно взглянула на племянника.

– Прошу прощения?

При одной только мысли о том, что придется писать без Дейзи, что ее не будет рядом, по венам Себастьяна начала растекаться паника.

– Она не может уехать. Только не сейчас. Мне нужно закончить книгу.

– Книгу? – Матильда недоверчиво уставилась на него.

– Тетя, эта книга действительно хороша, – отчаянно втолковывал ей он. – Лучшее, что я написал за последние десять лет. Я не могу объяснить почему, но причиной тому она. Она вернула мне цель жизни. Она нужна мне. Я должен закончить книгу и не справлюсь без нее.

– К черту вашу книгу, сэр! – возмущенно перебила его тетушка. – Эта молодая женщина находилась под моим присмотром, я согласилась выступить в качестве ее компаньонки и, сделав это, приняла на себя священное обязательство приглядывать за ней. Мне плохо при мысли, что я не выполнила свой долг и была так ослеплена привязанностью к тебе, что позволила респектабельной девушке превратиться в шлюху под самым моим носом.

– Она не шлюха! – крикнул Себастьян, взбешенный подобным сравнением.

– Она то, что ты из нее сделал.

Себастьян подавил боровшиеся в нем гнев, страх и чувство вины.

– Она не уедет, – сквозь стиснутые зубы повторил он. Беспощадный в своем намерении, он посмотрел леди Матильде прямо в глаза. – Я хозяин этого дома, и эта девушка никуда отсюда не уедет. Если сия ситуация оскорбляет ваши нежные чувства, мадам, вы вольны переехать в летний домик.

Матильда смотрела на него, словно он самый низкий мерзавец, какого только можно себе вообразить, но Себастьян не мог отступиться от Дейзи. Пока не мог, не теперь, когда он так в ней нуждался.

Он развернулся на каблуках и, хлопнув дверью, вышел из гостиной леди Матильды.

Бог ты мой, нет. Слова Себастьяна грохотом литавр отдавались у Дейзи в ушах, звуки его взволнованного голоса разрывали сердце на части. Дейзи уставилась на распахнутые французские окна, ведущие с балкона, подслушанный разговор продолжал эхом звучать в голове, и она вдруг поняла, что навсегда запомнит эту картину. Замысловатая ковка балконных перил, шифоновые драпировки лимонного цвета, темно-красные герани в терракотовых горшках.

Бог ты мой, нет. В свете этих слов, будто в насмешку, на Дейзи нахлынули воспоминания о волшебстве минувшей ночи: она вдруг поняла, что едва признавшись в любви, уже знала, что он не отвечает ей взаимностью. Знала, чувствовала и предпочитала не верить в это. Но теперь не было смысла отрицать очевидное, и Дейзи пожалела, что явилась к ужину первой, а не последней, и, дабы убить время, решила прогуляться по саду, и что любопытство побудило ее задержаться возле открытого окна, когда услышала, как упомянули ее имя. Но что теперь толку от сожалений.

Боль ударила прямиком в грудь, затем волнами растеклась по телу, вызвав дурноту. Она шлюха, поняла Дейзи, когда в ушах раздались слова Матильды о возможной беременности, отчего ее замутило больше прежнего. Возможно, она носит ребенка.

Дейзи вспомнила, как миссис Моррис шепталась с миссис Инкберри о гулящих девках, которые спали с мужчинами. Теперь она понимала, почему.

«Люси, Люси, – чувствуя приближение истерики, думала Дейзи, – почему ты не призналась мне, что истории про детей в капусте – неправда?

Зажав рот рукой, Дейзи заглушила рвущиеся из груди рыдания, рыдания, вызванные паникой и страхом. Что теперь делать? Если она забеременела, как ей смотреть Люси в глаза? А миссис Моррис? И всем подругам с Литтл-Рассел- стрит? Ее с позором сошлют рожать в деревню, подальше от людских глаз.