– О да, – ответила Дафна, пытаясь сосредоточиться на партнёре, только вот взгляд её то и дело скользил ко входу в бальную залу. Ледяник означал непринятие ухаживания, но она не знала, смирится ли Энтони с таким ответом или нет. Часть её считала, что он может появиться здесь в любую минуту.

– Помня, каким выдающимся учёным был ваш батюшка, я уверен, мисс Уэйд, вы поразитесь лондонским музеям, – продолжал сэр Уильям, и Дафна заставила себя не отвлекаться.

Только вот не зевать было сложно. Сэр Лавертон – довольно милый человек, но он не препирался и не флиртовал с ней, не заставлял её думать. Ему не под силу разбить ей сердце на куски одной своей улыбкой или сжечь дотла простым прикосновением. И этому стоило бы радоваться.

Внезапно музыка оборвалась, заставив всех танцующих резко остановиться. Партнёр Дафны не отрываясь смотрел куда-то ей за плечо, и она обернулась. И хотя не надела очки, и без них было ясно, кто стоит в дверях.

Постепенно смолкли все голоса, и в комнате стало тихо, как в могиле. Даже те, кто не знал Энтони, сразу же поняли, что в залу только что вошел кто-то из знати. Люди начали кланяться, склоняясь перед ним, как молоденькие ивы на сильном ветру, но он, казалось, не обращал на них внимания.

Хотя для её глаз он был неясным очертанием, Дафна чувствовала его взгляд на себе. Она смогла увидеть, как он сделал шаг в её сторону и снова остановился.

Ещё один человек вошёл в зал и остановился рядом с Энтони. Он был одет во всё чёрное, лишь рубашка белела снежным пятном. В зале стояла такая тишина, что, когда второй гость вздохнул, это услышали все.

– Ну право же, Тремор, – протянул он. – Ты испортил всем веселье одним своим прибытием. – Плавно взмахнув рукой, он продолжил: – Они же просто огорошены. Сделай, что обычно делают герцоги, и вели им продолжать. Иначе, боюсь, нам не достанется ни единого танца.

– Что будет поистине печально, – по-прежнему глядя на Дафну, ответил Энтони, – ведь в последнее время я полюбил танцы.

Затем он оторвал от неё взгляд и приветствовал всех присутствующих:

– Прошу вас, продолжайте.

Снова заиграла музыка, и сэр Лавертон повёл Дафну вокруг зала.

– Герцог Тремор, – пояснил он, когда они соединили руки и встали рядом. – Невозможно, чтобы наше скромное общество его заинтересовало. Интересно, что он тут делает?

– Даже представить не могу, – солгала Дафна, когда они отошли друг от друга.

Двигаясь с сэром Уильямом в замысловатых па кадрили, Дафна думала только о танце. Но едва стихла музыка, как её мысли снова обратились к Энтони. Вернувшись к сэру Эдварду и леди Фитцхью, она увидела, что они с другом присоединились к их кружку. Встречи не избежать.

– Мисс Уэйд, – поклонился герцог. – Как приятно снова вас видеть. Могу я представить вас этому джентльмену? – Он указал на мужчину рядом: – Мистер Дилан Мур, мой старый и дорогой друг. Мур, мисс Дафна Уэйд. Возможно, мисс Уэйд, вы слышали о Дилане, ведь он величайший композитор Англии.

– Ты преувеличиваешь мои таланты, Тремор. – Мужчина в чёрном склонился в поклоне. – Как я понимаю, вы путешественница и побывали во многих необычных местах, мисс Уэйд. Сэр Эдвард как раз рассказывал нам о ваших приключениях в пустынях Востока с вашим знаменитым отцом. Вы и правда ездили на верблюде?

– Много раз, – стараясь не смотреть на Энтони, ответила Дафна. – Но, уверяю вас, в этом нет ничего необычного. Одного-единственного дня верхом на верблюде будет достаточно, дабы в муках ощутить каждую жилку своего тела. Это такое же романтичное приключение, как вырывание зуба.

Рассмеялись все, включая Энтони, но через секунду, когда музыканты стали настраивать инструменты для следующего танца, веселье скрылось под маской самообладания.

– Я хотел бы ещё послушать о верблюдах, мисс Уэйд. Если вас не ангажировали, возможно, вы могли бы оказать мне честь, подарив танец.

– Не думаю... – Дафна запнулась. Она прекрасно знала, что каждый в зале наблюдает за ними и что она не может сказать «нет». Её отказ будет неуважением к Энтони и его титулу, и она не могла так с ним поступить перед всеми этими людьми. – Конечно, ваша светлость, – пробормотала она, придав голосу безразличную вежливость, когда он протянул ей руку. – Вы окажете мне честь.

Дафна позволила отвести себя в центр, ощущая зачарованные взгляды всех присутствующих, когда Энтони положил руку ей на талию, а другой обхватил её ладонь. Она наверняка споткнётся о его ноги! Дафна опустила взгляд.

– Смотрите на меня, Дафна, не на пол.

Она выбрала золотую середину, сосредоточившись на узле его галстука, пытаясь не думать о таращащихся на них людях. Но её страх сделать ошибку на публике оказался безосновательным, поскольку едва начался вальс, как тело вспомнило совместные часы практики, и она с лёгкостью последовала за Энтони.

– Я рад наконец-то увидеть розовое бальное платье, – сказал он, пока они вальсировали. – Помню, как вы были счастливы, когда приобрели его.

Вздрогнув, Дафна подняла голову:

– Вы помните?

– Конечно. – Была в его глазах какая-то страстность и глубина. – Я помню всё.

Дафна чувствовала, что внутри у неё всё трепещет. Как же страшно! Она боялась быть его страстью сегодня, но не завтра; боялась того, как сильно это ранит в будущем, если она поверит ему сейчас.

– Вы прелестно выглядите, – продолжал Энтони. – Розовый вам идёт.

– Не надо! – приказала она резким шёпотом. – Пожалуйста, не делайте мне комплиментов.

– Очень хорошо. Мне стоит сменить тему и поблагодарить вас за уникальный подарок. Я получил его лишь несколько часов назад и могу сказать, что драгоценнее дара в моей жизни не было.

Недоверчиво хмыкнув, Дафна скептически на него посмотрела. Энтони же не обратил на это внимания.

– Так оно и есть, ведь вы были столь жестоки, что заставили меня провести три дня как на иголках. Я уже начал терять надежду получить хоть какой-нибудь ответ.

– В мои намерения никогда не входило причинять вам такое беспокойство, – сказала она. – Пришлось продержать цветок три дня в леднике, дабы убедиться, что он мёртв.

Энтони расхохотался, и Дафна посмотрела на расплывчатые лица людей вокруг них.

– Тише, – шикнула она. – На нас смотрят.

– Да, я знаю, – всё ещё улыбаясь, ответил он. – Словами не описать, как я был счастлив получить мёртвый, замороженный ледяник. Он показывает, насколько вам не всё равно.

– Счастливы? – удивилась Дафна. – Какое разочарование, ведь я надеялась, что ваши чувства примут иное направление – в сторону скорее отчаяния, чем радости.

– Никогда. Может быть, мой завтрашний ответ убедит вас, что я живу лишь ради малейшей вашей благосклонности и внимания.

– О, прекратите, Энтони! Таким вы мне не нравитесь.

– Каким же это?

– Все эти комплименты и чрезмерное выражение чувств. Оно отдаёт неискренностью, ведь это так на вас не похоже.

– Я говорил, что не лукавлю и всегда честно выражаю своё мнение. Но вы не без оснований считаете, будто комплименты мне не свойственны, – добавил Энтони прежде, чем Дафна смогла вставить хоть слово. – В конце концов, я не слишком умело за вами ухаживал. Говорил о долге и обязательствах, когда до֜лжно было о романтике, и страсти, и ваших прекрасных глазах.

– Прекратите! Вы заставляете меня злиться.

– Вас, Дафна? Женщина, которая швыряет совки мне в голову, может злиться? Не верю.

– Я кинула его в вас ненамеренно, – напомнила она. – А если бы намеренно, то ни за что не промахнулась бы.

– Нисколько не сомневаюсь.

Снова переведя взгляд на его галстук, Дафна сжала губы и промолчала.

– Почему вы сердитесь на меня?

Она не сердилась. Лишь пыталась не поддаться его обаянию, но нежность в его голосе заставляла её таять. Дафна посмотрела на Энтони, отвернулась, снова посмотрела.

– Вы пошли к барону и сказали, что мы собираемся пожениться. Как вы могли так поступить, когда я недвусмысленно выразила свой отказ?

– Да, я пошёл к Дюранду, но не говорил ему, что мы собираемся пожениться. Он ваш ближайший родственник мужского пола, и я, выразив своё желание жениться на вас, получил его разрешение ухаживать за вами должным образом. Вот и всё.

– Прекрасно понимая, что ему и в голову не придёт усомниться в моём согласии!

– Что ж, да, – стараясь не улыбнуться, подтвердил Энтони. – Но ведь я давным-давно сознался в своём отвращении к слову «нет». Надеюсь, когда-нибудь я смогу убедить вас забыть об этом моём недостатке и выйти за меня замуж, несмотря на него.

– Я уже говорила, что не выйду за вас. Почему вы никак не смиритесь с этим?

– Потому что не могу перестать думать о вас. О наших танцах и разговорах, и о том дне, когда впервые услышал ваш смех. О той ночи в антике, – шепнул он неистово, и слова его терзали Дафну. – Я помню, какой прохладной поначалу была ваша кожа и как быстро она согрелась под моими прикосновениями. Помню вас залитую лунным светом, с запрокинутой головой. Помню вашу грудь под моими пальцами.

– Прекратите. – Дафна залилась краской под пристальными взглядами окружающих.

– Помню, как вы снова и снова повторяли моё имя, когда я вас касался, и как мне это нравилось. Как вы заполнили все мои чувства, и я уже не мог ни о чём думать.

Дафна едва сдержала готовый сорваться всхлип боли и гнева.

– Вы жестоки, Энтони, – яростно шепнула она. – Жестоко говорить такие вещи, когда мы оба знаем, что лишь ваше стремление добиться своего побуждает вас делать это.

– Мы оба совершили то, о чём жалеем, Дафна. Оба потеряли голову. Я принимаю всю вину, ибо знал, к чему это приведёт, но всё же не смог остановиться. Называете меня жестоким? Но вы даже не позволяете мне восполнить вред, что я вам причинил. Если я слишком настойчив, то лишь из заботы о вас. И, отказывая мне в этом, именно вы, Дафна, поступаете жестоко.

Танец подошёл к концу, музыка стихла. Энтони проводил Дафну к семейству Фицхью и по пути, не обращая внимания на направленные на них взгляды, шепнул ей прямо на ушко: