По щекам коленопреклоненной Розалии Аше катились крупные слезы умиления и счастья. Одной рукой она смахивала их, а другой прижимала к себе Кристи, которая в силу своей детской непосредственности никак не могла сообразить, что случилось, и почему все вокруг нее попадали на колени и теперь плачут и радостно смеются одновременно.
Еще никогда прежде Розалия не чувствовала себя так умиротворенно, так… цельно. Как будто все предыдущие годы своей жизни она скиталась по миру в поисках утерянного смысла, подобно слепому котенку тычась мордочкой во все углы в поисках тепла, заботы и любви. Но только здесь, только сейчас она, наконец, смогла обрести искомое. Ее мытарства закончены, теперь у нее есть новый прекрасный дом, где ее, продрогшую и голодную, приютила ласковая и добрая хозяйка. И не было в мире большего счастья, чем, позабыв обо всех невзгодах и треволнениях, всецело довериться ее нежным рукам, утонуть в бездонной глубине ее прекрасных глаз, раствориться в звуках ее чарующего голоса.
Ибо сегодня в лице Киры Первой в мир явилось само Совершенство!
Мучительно долгие секунды отчаяния складывались в минуты и часы, километры презрения к самому себе неспешно наматывались на мою истерзанную душу, чувство собственной ничтожности песчинка за песчинкой громоздилось в огромные курганы бессмысленности моего бытия и терриконы пустоты моей нелепой жизни. Я мечтал только об одном – чтобы мое никчемное существование поскорее закончилось, но смерть упорно продолжала меня игнорировать, как я ее ни звал. Видимо даже для нее я был слишком жалок. Трусость и слабость духа не позволяли мне покончить с собой, а палачи все никак не являлись по мою душу, продолжая истязать ее нестерпимыми муками бесконечного ожидания.
Каморка, в которой меня заперли, отличалась полнейшим отсутствием мебели, и свет, с трудом пробивавшийся в маленькое окошко под самым потолком, еле-еле позволял разглядеть четыре пустых стены. Дважды в день мне приносили и ставили прямо на пол поднос с едой, но я к ней даже не притронулся, поскольку считал себя недостойным даже такой маленькой радости. Мне следовало страдать, не отвлекаясь на удовлетворение примитивных животных позывов. Да и зачем напрасно изводить продукты на отщепенца, который все равно приговорен к скорой смерти.
В своих мыслях я казнил себя сотни и тысячи раз, но мое сердце упрямо продолжало биться, оскорбляя Мироздание каждым своим ударом…
Входная дверь снова открылась, но я даже не взглянул в ее сторону, всецело поглощенный своей болью. Только когда шаги вошедшего человека остановились непосредственно рядом со мной, я на секунду оторвался от самобичевания и поднял на него свои красные от слез и бессонницы глаза.
Я успел лишь разглядеть стандартную униформу уборщика, как незнакомец наклонился и быстрым движением ткнул инъектором мне в шею.
На какой-то миг я испытал чувство облегчения, предположив, что меня наконец-то решили отправить в лучший из миров, обойдясь без лишних церемоний, но время шло, а я все еще продолжал дышать и помирать пока не собирался.
-Что Вы мне вкололи? – я потер слегка зудящее место инъекции.
-Коктейль из Мемоблокса и лошадиной дозы транквилизаторов, - пояснил «уборщик», - Сашка считает, что это должно помочь. По крайней мере, на какое-то время.
-Сашка? – мысли в моей голове путались и ускользали как мокрый обмылок из рук, - какой еще Сашка?
-Саттар, какой же еще! Ну как, полегчало?
Я вперил взгляд в лицо неожиданного гостя, отыскивая в нем хоть какие-то знакомые черты, но напрасно. Этого человека я определенно видел впервые в жизни.
-Кто Вы такой!? Что Вам от меня нужно!?
-Ну вот, вроде бы начал оживать, - он ухватил меня за куртку, поднимая на ноги, - давай, пошли! Нам еще Юлю вытаскивать.
-Юлю? Откуда вытаскивать? – каждая мысль отдавалась в голове гулким эхом, точно камушек, брошенный в глубокий колодец.
-Вообще-то Сашка просил меня спасти только ее, но я настоял на том, чтобы заодно вызволить и тебя. Иначе, думаю, она, когда прочухается, нас по головке не погладит, и за тобой все равно придется возвращаться, но это будет уже на порядок сложней.
Какие-то колесики в моем мозгу смогли, наконец, войти в зацепление и совершили несколько пробных оборотов.
-Овод!?
-Ну, слава Богу! – облегченно вздохнул он, выволакивая меня в коридор, - хоть какие-то признаки разума! Залезай!
Овод подтолкнул меня к большой тележке, на которой по комнатам развозили белье, и откинул в сторону простыню, закрывавшую ее внутренний отсек.
-Но… как? – я снова уставился на его лицо, снова и снова убеждаясь, что передо мной стоит совершенно незнакомый человек, не походящий на Овода ни внешностью, ни комплекцией, - я не понимаю…
-Что уставился? Да, я арендовал дайва на время, другой возможности подобраться к вам не было. И давай отложим вопросы на потом, у нас очень мало времени. Залезай!
Я кое-как втиснулся в тележку, для чего мне пришлось скрючиться в три погибели, и мой нос почти уткнулся в колени. Тележка вздрогнула и покатилась вперед.
Что характерно, несмотря на крайне тревожную ситуацию, я не испытывал страха или возбуждения. Должно быть таким образом на меня подействовали вколотые транквилизаторы. Я вообще не ощущал в себе никаких эмоций, словно на дне моей души выдернули сливную пробку и все их спустили в канализацию. Куда больше меня будоражил рой вопросов, требовавших немедленных ответов. Кто? Как? Откуда? В моем опустошенном мозгу образовался своего рода информационный вакуум, жаждавший наполнения.
-Но каким образом ты…?
-Заткнись! – негромко буркнул Овод, - для тюка с грязным тряпьем ты слишком разговорчив!
Я прикусил язык, сообразив, что едва нас не выдал.
Тележка тем временем продолжала катить по коридорам, подпрыгивая на порожках и жалобно скрипя в каждом повороте. Ее конструкция явно не была рассчитана на такую нагрузку. Не хватало еще, чтобы у нее колеса отвалились…
Мы резко остановились, и я услышал, как Овод что-то бормочет себе под нос, словно разговаривая сам с собой. Щелкнул открывшийся дверной замок, и он удовлетворенно воскликнул:
-Ага! Есть! – а потом отдернул простыню и поманил меня за собой, - давай, вылезай!
Он втолкнул меня в еще одну небольшую комнатку, и у меня ушло некоторое время, пока мои глаза привыкали к полумраку, а затекшие конечности восстанавливали чувствительность и подвижность.
Чуть погодя я разглядел съежившуюся в углу женскую фигурку, которая никак не отреагировала на наше появление. Рядом с ней на полу стоял поднос с едой, к которой она даже не притронулась. Овод подошел к ней, и в его руке блеснул инъектор.
-Темница собственного разума – самая надежная тюрьма, - сделав укол, он отошел назад и встал рядом со мной, - можно даже не тратиться на тяжелые запоры и вооруженную охрану. От себя-то не сбежишь!
Юлия пошевелилась и повернула к нам осунувшееся лицо с заплаканными глазами. Я по-прежнему ничего не чувствовал, скупо отметив, насколько она измождена, и предвкушая новую порцию банальных вопросов.
-Кто… кто вы такие и чего вам от меня нужно? – она с трудом сфокусировала взгляд на моей персоне, - Олег?
-Так, ребята, время не ждет! Все ответы вы получите немного позже… если выберетесь, конечно, - он протянул мне большой пакет с одеждой, - переодевайтесь, и шустро.
-Прямо здесь!? – Юлия, нахмурившись, покосилась на предметы женского туалета, что я ей протягивал. Ее мозг восстановил более-менее нормальную работу заметно быстрее моего.
-Я подожду снаружи, - Овод подошел к двери, но, увидев, что мы все еще медлим, добавил, - ой, только не говорите мне, что вы друг друга стесняетесь!