Глава тридцатая

Бобби никак не могла уснуть.

Это было нечто новое для неё, во всяком случае, с самой юности она не могла такого припомнить. Раньше, когда она служила в Марсианской морской пехоте, всякий раз, как выпадало несколько свободных минут, стоило только прикрыть глаза — и она тут же проваливалась в забытье. А вот так лежать на кушетке в импровизированном офисе, пристегнувшись, чтобы не свалиться в умеренной гравитации Каллисто, и глазеть в потолок... Та Бобби Драпер не поняла бы.

Но сейчас три часа в её цикле сна, а она здесь, проверяет мышцы и заставляет расслабиться те, что напряжены. Работающий на палубе монитор отбрасывает пятна света и темноты над ней. Она заметила, что напряжение опять сжало плечи, и заставила себя их расслабить — в четвёртый раз или в пятый, или уже в двадцать пятый. Прикрыла глаза и твёрдо решила не открывать. В коридоре что-то закапало. Конденсат мог появиться из-за сбоя в системе отопления или воздухоочистителей. Бобби старалась не обращать на это внимания.

Её экипаж разбрёлся по станции или по «Шторму», или по собственным койкам в комплексе пещер контрабандистов на Каллисто. Она тревожилась, что её люди вот так рассеиваются среди гражданских. И кроме того — удастся ли их собрать вместе, когда появится настоящая цель? Силам лаконийской охраны требовался только счастливый случай. Ей нужны все.

Её плечи опять напряглись.

Вот чёрт.

Одной рукой Бобби отстегнула ремни крепления и поднялась. Может быть, час в тренажёрке «Шторма» поможет пережить бессонницу. Но по пути к ангару она остановилась на палубе и ещё раз проверила, как делала по пятьдесят раз за день. Карта была разбита на два сегмента. Меньший показывал относительные позиции главных объектов системы Сол, отслеживая, как в планетарии, предсказуемые и неизбежные изменения в картографии.

Больший экран отображал систему Юпитера в высокой детализации, с данными из логов контроля трафика. На меньшем экране Юпитер и его спутники выглядели спокойными и безмятежными, невозмутимо двигаясь через безбрежный космос. Вблизи они напоминали улей. Сотни кораблей — от стареньких старателей и горнодобытчиков до «Бури», и все прочие между ними.

Бобби интересовала именно «Буря».

Трехо вывезли из системы на одном из скоростных лаконийских шаттлов, немедля отправили на Лаконию, чтобы разобраться с кризисом в медленной зоне. Ну, а «Буря», как сторожевой пёс, осталась шнырять возле спутников Юпитера в поисках потерянного антивещества. Большую часть времени корабль ходил по сложной орбите у Ганимеда, но как-то сделал вылазку и к Европе. Рано или поздно, «Буря» явится на Каллисто, и у Бобби не будет выбора. А до тех пор ей оставалось лишь представлять, как новый лаконийский вице-адмирал валяется без сна в своей койке из-за того, что груз антивещества, достаточный, чтобы уничтожить спутник планеты, пропал, и его надо найти.

Бобби выбрала на карте красную точку, «Бурю». «Всё, что можешь ты, я могу сделать лучше».

На экране всплыло оповещение. Лента новостей с Цереры, экстренные новости. Она открыла сообщение — из-за письменного стола на неё смотрел молодой человек с серьёзным лицом.

— Это Дэвид Майлз и «Голос Цереры», — заговорил он с лунным акцентом, — а позади меня вы можете наблюдать, как сотрудники службы безопасности совместно с агентами государственной безопасности Лаконии обезвреживают ячейку преступников-сепаратистов. Здесь, в самом сердце станции Церера, где, как считается, произошёл самый большой провал с момента присоединения коалиции к лаконийской Ассоциации миров.

Бобби почувствовала, как стал туже зажим в спине. И не только из-за того, что каждая потеря в подполье означала новый риск для неё и её людей. Она терпеть не могла смотреть, как на глазах переписывают историю. «Присоединение системы Сол к Ассоциации миров» — чертовски далёкий от правды способ сказать, что Лакония ворвалась туда на полу-инопланетном военном корабле и убивала всех на пути, пока мы не легли кверху брюхом.

Даже если не придёт ответ от Наоми, настало время сделать древний человеческий выбор — дерись или беги. Когда репортёр принялся захлёбываться в восторге от того, как много взято оружия и бойцов врага, Бобби хрустнула костяшками пальцев. У неё есть три варианта. Взяться за «Бурю», лететь к вратам или уничтожить «Шторм», а его команда растворится среди населения. Каждый из вариантов по-своему плох.

— Эта ячейка была раскрыта благодаря обнаружению зашифрованного пакета данных, передаваемого по общей системе, — продолжал репортёр, и в окне ленты новостей появилась широколицая женщина с россыпью родинок на щеках, как в брызгах краски.

— Структура раскодированного пакета совпадала с данными, перехваченными сегодня от известных нам сепаратистов, — начала она, и Бобби вырубила вещание.

Она активировала соединение с Джиллиан. Её первый помощник сразу приняла вызов, как будто ждала. Прежде чем Джиллиан успела заговорить, Бобби спросила:

— Бутылка пришла?

— Да, — ответила Джиллиан. — У нас полная копия данных. Я хотела дать тебе выспаться, пока не закончится дешифровка.

— Мы ведь запускаем дешифровку в своей системе?

— Ты смотрела новости с Цереры, — сказала Джиллиан. Это был не вопрос. — Те простофили оказались настолько тупыми, вот теперь и умрут. Туда им и дорога. Мы не тупые. Мы не умрём.

— Сколько ждать, пока данные не прочтутся?

Джиллиан пожала плечами.

— Может быть, ещё час.

— Я в тренажёрном зале, — сказала Бобби. — Как только будет готово — сразу ко мне. В тот же момент. Поняла?

— Да, понятно, — ответила Джиллиан, и Бобби разорвала соединение. Теперь надежда поспать испарилась. Нервы раскалились как звезды. Она опять вызвала на экран тактическую карту. Красная точка «Бури» до сих пор оставалась у Ганимеда. Она долго всматривалась в неё, как будто капитан вражеского корабля мог почувствовать её внимание, мог испугаться. Потом отключила дисплей и пошла на «Шторм».

Спортзал был ярко освещённый и чистый. Всё оборудование — марсианского дизайна, наложенного на лаконийские технологии. Бобби бросилась заниматься, как будто это могло помочь всё забыть. Отчасти так и случилось. Она пробыла в геле-сопротивлении сорок минут, когда пришло сообщение Джиллиан. Бутылка, полученная с Оберона. От Наоми. Тот ответ, которого она так ждала. Задыхающаяся и вспотевшая от напряжения, Бобби открыла послание.

Наоми воспользовалась фильтром фона, и потому находилась как будто в безликом белом пространстве. Как ангел, который принёс письмо с каких-то абстрактных небес. Наоми неосознанно наклонила голову прежде, чем начать говорить, как всегда, когда приносила плохие вести.

— Привет, Бобби, — заговорила она. — Твой план... кажется мне надёжным.

Бобби расплылась в улыбке, до боли в щеках.

В свои последние дни её дед иногда говорил о том, что его ранние воспоминания становятся до странности ясными. Он мог не припомнить имя сиделки или когда кто-то в последний раз его навещал, но мелочи из своего детства видел живо и ясно. Как будто прошлое для него становилось важнее настоящего, а будущее истончалось.

Он рассказывал ей о том, как впервые в жизни увидел живого кота и как странно было взять его на руки — каждый раз с тем же трепетом в голосе. Память Бобби не вела себя так, пока нет. Но, кажется, это что-то похожее. Когда она вызывала свой экипаж на «Шторм» для совещания, все мысли были о давней службе на Марсе.

Её первой огневой группой командовал сержант Хук — ростом почти на полголовы ниже Бобби, с залысинами и резкими, как у терьера, чертами худого лица. Ни до, ни после того никто не мог так, как он, заставить её подчиняться или внушить такой страх.

Она была совсем новобранцем, таким же зелёным, как остальные, и он обращал её в подлинного морпеха. До брифинга по каждой миссии он находил способ её поддержать. Кивнуть, дотронуться до плеча или руки — что-нибудь, означавшее «неважно, что будет дальше, ты не одна». Он ни разу не унизил её, произнеся это вслух, и ни разу не оставил несказанным. Когда он ушёл в отставку, Бобби узнала, что он делал это для каждого.

Теперь, когда её люди возвращались назад на корабль, она делала что-то подобное. Стояла в шлюзе, смотрела, как они поднимались на борт. Тимон Коул со старой татуировкой, разомкнутым кольцом АВП, поблёкшим от времени так, что теперь это просто голубоватая клякса на тыльной стороне руки. Лиз Чоу с седоватыми светлыми волосами. Каспар Асу, похожий на тинейджера в окружении дедушек. Дениз Ли. Скальди Остин-Бей. Йен Фриман. И чуть ли не последний — Алекс Камал. Алекс, её самый старый друг и человек, рядом с которым она как будто уже провела с десяток жизней.

Он выглядел усталым, словно Бобби оторвала его от сна. Может, так и есть. Алекс не стал бы жаловаться. Он помедлил, оказавшись с ней рядом, как будто они снова на «Росинанте». Как будто дома. Она коснулась его руки, и он кивнул, словно всё понял. И может, так и было.

Когда в столовой собралась вся команда, Бобби вызвала из памяти свою карту. Она заполнила стену. Кто-то сзади покашлял, и Бобби сообразила, что глядит на неё уже несколько долгих секунд. И что ей это нравится.

— Итак, — начала она. — Мы получили послание сверху. Новая миссия. Высокий уровень риска. Высокие ставки, — она переключилась на изображение «Бури». Странно, несмотря на все особенности архитектуры «Шторма», язык его форм такой же, как был у кораблей Марса задолго до оккупации. А «Буря» — нечто совсем иное. Тусклая, асимметричная, с кривыми линиями и выступами, напоминающая какой-то чудовищный позвонок. — Мы уничтожим эту штуковину.

Она подождала минутку, думая, что услышит немедленное возмущение. «Буря» без видимых усилий накинула на горло Сола удавку. Бобби могла бы сказать: «Мы вывернемся наизнанку и все превратимся в чаек», и это было бы почти так же реалистично. Но спорить никто не стал. Глядя в их лица, она видела заинтересованность. Ожидание. Она видела в них надежду и понимала, что не ошиблась.