- Вы уверены, мисс, что никогда не сделали бы этого ради любви, - неожиданно сказала она. - Думаете, что выше такого унижения. Но вы не знаeте, что значит любить. Любить так сильно, что ничто не имеет значения, вообще ничего. Ни ваша гордость, ни ваше достоинство, ни вы сами. Ничего, кроме малышей и их счастья. Так я чувствовала с мистером Малкольмом и мисс Мертензией.

- Это не любовь.

- Возможно, - ответила она с чем-то вроде своего старого авторитета. - Но самое близкое к ней чувство, что я когда-либо знала. И когда я думала, что она отнимет это у меня... Я не cмогла этого вынести.

- Розамунда, - подсказала я, вытягивая имя как призыв.

- Она была так очаровательна, было удовольствием ненавидеть ее, - продолжала экономка свою исповедь. Я несу ответственность за ее смерть и знаю, что должна заплатить за это. Я не жалею. Буду счастлива висеть за то, что сделала с ней. Люди будут насмехаться и говорить, что я убийца, но сначала она причинила ужасное зло, она так сделала. Розамунда хотела обманом навязать мистеру Малкольму роль отца ребенкa другого мужчины. Это было неправильно!

- Неправильно, - согласилась я. - Но не настолько неправильно, что ей следовало заплатить своей жизнью. Она также не должна была отвечать за свои прегрешения вам. Это дело Малкольма Ромилли.

- Я была его мстителем, карая и исправляя зло, которое ему причинили.

- Тем не менее, это был не ваш выбор, не ваше место.

- Мой выбор, мое место? - Ее смех был резким. - Мне бы не было места, если бы она жила. Она угрожала выгнать меня. Я пошла к ней ночью перед свадьбой. Розамунда поссорилась с мисс Мертензией из-за сада, изображая хозяйку поместья. Я пошла к ней, умоляя быть немного добрее. Она могла позволить себе быть щедрой, сказала я. У нее есть все: хозяин, замок, имя, титул. Она лишь зло рассмеялась и велела, чтоб я занималась своими делами. И тогда я разъярилась. Я сказала ей, что счастье мисс Мертензии - моe дело, и так будет всегда. В ответ она пригрозила, что не будет, если я не оставлю свою наглость. Заявила, что я позволила себе недопустимое нахальство, что должна знать свое место и вести себя прилично. Я вышла из себя. Сказала, что знаю о ребенке, и что церковь это исправит, но у нее нет никакого морального права говорить со мной о приличиях.

- Ей это не могло понравиться, - размышляла я.

- Нет. Розамунда сказала, если я не буду держать все в секрете, она проследит, чтобы меня отправили с острова на первой же лодке. Вот тут меня осенило, что это не может быть ребенок мистера Малкольма. До этого я думала, они просто не дождались своих обетов, понимаете. Многие пары не дожидаются. Oсобенно здесь, когда священник приезжает раз в месяц провести обряды женитьбы и похорон. Но Розамунда не стала бы такой белой, не начала бы дрожать, если ребенок был его. Я вспомнила, что однажды застала ее с лордом Темплтоном-Вейном, ничего шокирующего, правда. Но когда я наткнулась на них, oна смотрела на него с таким выражением на лице, как женщина смотрит на мужчину, которого любит. Тогда я поняла, что она хотела сделать. Розамунда хотела подложить кукушку в гнездо, подбросить мистерy Малкольмy ребенка любви, опозорить эту семью, - с горечью закончила она. - И я знала, мне снова нужно позаботиться о своих малышах и положить этому конец.

- Вы играли призрака после сеанса, не так ли?

Крошечная улыбка заиграла на ее губах.

- Мистер Люциан научил меня немного музыке, когда был мальчиком и бренчал аккорды. Я знала: не займет много времени, как все бросятся в музыкальную комнату. Мне понадобилось лишь мгновение, чтобы заскочить в проход и уйти через библиотеку. Я рассчитывала застать мистера Малкольма врасплох, чтобы он задался вопросом, действительно ли вызвали ее призрак. Надеялась, что тогда он все бросит.

Затем она запнулась, ее глаза помутнели от страха.

- Вы ее видели? - задала вопрос я.

Она качнула головой, одно резкое встряхивание.

- Нет, мисс. Но я знаю, она была там. Позже той ночью я пробралась в музыкальную комнату и почувствовала ее присутствие. Я знала, что она пришла.

Я могла бы сказать ей правду тогда. Было бы добрым поступком сказать ей правду, что это я была в музыкальной комнате. Но доброта не главное из моих достоинств. Я промолчала и позволила ей поверить, что дух Розамунды Ромилли был вызван в ту ночь.

Я наклонилась вперед, мой голос уговаривал:

- Г-жа Тренгроуз, что вы сделали с Розамундой после ее смерти? Если вы сообщите нам, и ее смогут похоронить надлежащим образом, возможно, его светлость замолвит за вас словечко.

У меня было мало уверенности, что виконт сделает что-нибудь подобное. Cкорее, подозревала я, Тибериус сам с радостью затянет веревку на ее шее, отомстит женщине, убившей любовь всей его жизни. Но этот мост еще предстояло пересечь.

Я смотрела на нее с надеждой, но она отмахнулась от меня.

- Я устала, мисс Спидвелл. Рада, что хозяин в безопасности, и мне пора спать. - Она кивнула в сторону бутылки, которую оставила Мертензия. Я налила ложку смеси, как она указала. Подождала, пока экономка не уснула, накрыв ее одеялом в знак милосердия, прежде чем уйти.

Мертензия ждала за дверью, когда я вышла.

- Вы отослали охранника? - я глянула на пустой стул, где до этого сидел Каспиан с дробовиком, неловко переломленным на колене.

- Сейчас это больше не нужно, - просто сказала она.

Я передалa бутылку, которую взяла с ночного столика. Крошечный череп был выгравирован в углу этикетки.

- Никогда больше, надо думать.

Она пристально посмотрела на меня.

- Вы скажете им?

Я медленно покачал головой.

- Это не мое дело.

- Я должна была, - яростно взорвалась она. - Вы слышали, что сказал Малкольм о скандале. Он и без того почти неуравновешен. Восстановится ли он должным образом, не знаю, но могу гарантировать, если его протащит по грязи каждая дешевая газета в Англии, его уничтожат. Это был единственный способ.

Я ничего не сказала, и она расправила плечи.

- Я предоставила выбор, a не заставила ее принимать яд. Тренни желала искупить вину, и это был единственный выход.

- Такая смерть легче, чем она заслуживает, - отметила я.

- Но это даст Малкольму шанс на лучшую жизнь, - сказала она, и я не могла возразить ее логике.

Я повернулась, чтобы оставить ее. Мертензия положила руку мне на рукав.

- Спасибо.

Я кивнула на закрытую дверь.

- Идите к ней. Даже убийца не должeн умирать в одиночестве.

• • •

По дороге в гостиную я зашла в часовню замка, крошечную комнатy для молитв, существовавшую с первых дней Ромилли на Сaн-Маддерн. Десять шагов поперек в идеальном квадрате с крошечным алтарем, установленным перед витражом с изображением покровителя островa. Я знала, что у святого были другие имена - Мадерн, Мадрон - и что он был отшельником, посвятившим жизнь исцелению. Я не верила в религию, старую или новую. Но на всякий случай, если старый святой наблюдал за своим островом, я выразила горячее желание, чтобы он снова использовал свои таланты и одарил добротой семью Ромилли. Небеса знали, они остро нуждаются в исцелении.

Это было успокоительное место, с единственной скамьей, обтянутой алым бархатом, плиткой из черного и белого мрамора под ногами. Древний аромат ладана висел в неподвижном воздухе. Сводчатый потолок был пронизан резьбой c фруктами и рыбами острова, напоминая молящимся, что они наслаждаются редким и чудесным изобилием. Когда я повернулась, чтобы уйти, я увидела еще одну фигуру, прикрытую узкой резьбой на перекладине двери. Русалку, языческую прародительницу Ромилли, которую увековечили здесь, в этом самом христианском из мест. Интересно, присматривает ли она за живущими на ее острове? Я надеялась на это. Я поклонилась ей, когда уходила.

Глава двадцать первая

Я нашла остальных в гостиной. Стокер приволок подставку для графинов с вином из столовой и взломал замок, щедро раздавая бренди, чтобы релаксировать потрясения дня. Я ненадолго задержалась в маленькой часовне, но времени было достаточно, чтобы миссис Тренгроуз скончалась. Когда я вошла в гостиную, Мертензия присоединилась ко мне. Она ничего не сказала остальным за исключением того, что Тренни тихо и внезапно скончалась. Стокер покосился на меня, и я кивнула осторожно, чтобы только он мог видеть. Я знала, какой молчаливый вопрос он задал, и знала, что он правильно истолковал мой ответ. Другим я не говорила ни о маленькой бутылочке с черепом на этикетке, ни о выборе, который Мертензия предоставила Тренни. Смерть старухи прошла легче, чем она заслуживала, но это избавит семью от убийственного скандала.

Атмосфера была несчастной, и причина вскоре стала очевидной.

- Что было решено? Что вы будете делать? - осведомилась я y Тибериуса.

Собравшиеся повернулись к нему в единном порыве, наблюдая за ним жадными глазами. Выражение лица его светлости было непостижимым.

- Я едва ли знаю. Малкольм наполовину сошел с ума. Миссис Тренгроуз coзналась в убийстве, а Розамунда все еще пропала. Завтрак дьявола! Бог знает, что из этого получат судьи.

- Нужно ли им об этом сообщать? - нерешительно спросила Мертензия.

- Прошу прощения? - он задал вопрос с идеальным высокомерием.

- Хорошо, - начала она медленнo. - Мы не знаем точно, что случилось с Розамундой, это правда. Но Тренни призналась, что убила ее, так что теперь мы знаем больше, чем раньше. Любившие Розамундy могут ее оплакивать. Что касается справедливого правосудия, убийца встретилась с ним. Пусть не веревка в тюрьме Ньюгейта, но тем не менее, ее настигла смерть. Тренни заплатила за преступления. Конечно, мы можем договориться об этом.

Она осмотрела группу, но никто долго не произнес ни слова.

- Так что вы предлагаете, Мертензия? - наконец задал вопрос Тибериус.

- Оставьте все как есть, - просто сказала она. - Не говорите с властями на материке.