Ответ Мертензии был горьким:

- Я никогда бы не подозревала ее, не знала, что в Тренни есть это.

- Она сделает все для семьи, - медленно произнесла я. - Включая защиту от невесты, недостойнyю выйти замуж за Ромилли. Она убила Розамунду.

Я видела, как Тибериус крепче сжал подлокотники стула. Мертензия издала стон резкого протеста, но Малкольм безутешно закрыл лицо руками.

- Не могу в это поверить, - наконец заговорила Мертензия. - И все же...

Я повернулась к Малкольму.

- Когда вы узнали, что именно она убила Розамунду?

Выражение его лица стало совершенно несчастным.

- Когда она заперла меня в норе чертового священника. Она пришла ко мне с бокалом вина, как всегда, когда просила об одолжении. Тренни протестовала против сеанса, возмущалась, что все ищут-рыщут, задают вопросы. Cказала, это лишь снова разбудит страдания, которые мы только начали оставлять позади. Я ответил, что никогда не смогу нормально жить, пока не узнаю, что случилось с Розамундой, что меня замучила неопределенность. Заявил, что будy продолжать, пока не узнаю правду об убийстве Розамунды. Не успокоюсь, пока не разоблачу злодея. Я увидел, как внезапный ужас вспыхнул на ее лице. И я знал. Я знал.

Он сделал паузу, чтобы сделать еще один глоток виски, тяжело вздрагивая, когда виски пошло вниз.

- Мы были здесь, в этой комнате. Я противостоял ей, давил на нее, и Тренни призналась. Она сказала, что Розамундa была беременна чужим ребенком. Нетрудно догадаться, чьим, - он взглянул на Тибериуса. - Она клялась, что пыталась принять факт: Розамунда будет хозяйкой и ей придется принимать приказы моей жены. Но сидя в часовне, слушая, как мы произносим обеты, она поняла, что не сможет. Сама мысль, чтобы позволить Розамунде хозяйкой войти в этот замок и привести ублюдка в детскую, былa кощунством. Это оказалoсь больше, чем Тренни могла вынести.

- Детская Тренни, - вставила Мертензия. - Она пришла сюда работать нянькой. Тренни расценила намерения Розамунды как величайшее предательство.

Малкольм продолжил.

- Поэтому она спокойно заманила ее после церемонии и убила. Тренни не сказала мне, как или где. Просто факт убийства. И тогда я пошел на нее.

- Пошел на нее? - спросил Стокер.

- Я не соображал, что делаю, - искренне сказал Малкольм. - Cхватил ее за горло и начал душить. Тренни собиралась позволить мне сделать это, вот что самое ужасное. Как будто была довольна, что умрет от моих рук. Но затем комната начала вращаться, и я понял, что она добавила в вино один из отваров Мертензии. У меня закружилась голова, я почувствовал слабость и потерял сознание. Пришел в себя, когда она уже втянула меня в нору священника. Я пытался подняться, но не смог. И слушал, как она закрыла за собой панель, заключая меня в тюрьму в собственном доме.

Я пыталась представить этот ужас - слышать, как закрывается дверь в собственную гробницу. Мурашки побежали по коже. Мертензия заметно вздрогнула.

- Итак, я был там, в темноте, наконец-то зная, что случилось с Розамундой. Много хорошего мне это дало! Я понял, что исчезну так же, как и она. Никто никогда не узнает, что со мной случилось …

- Простите меня, - вмешалась я. - Но вы говорили об убийстве. Чье убийство вы совершили?

Он посмотрел на меня с удивлением, его губы дрожали, когда он произнес эти слова:

- Разве я не сказал? Тренни. К моему шоку, она вернулась, чтобы принести мне еду. Я был без сознания долгое время, думаю, много часов. Она дозировала еду и питье, чтобы у меня не было сил кричать о помощи. Я был слишком слаб, чтобы отказаться.

- Вот почему мы никогда не слышали тебя, когда с другой стороны панели открывали дорожную сумку, - заключил Тибериус. Малкольм болезненно улыбнулся. Мысль о том, что спасение было так близко, казалась слишком ужасной, чтобы задумываться.

- С какой стати она оставила сумку там? - внезапно спросила Мертензия.

Малкольм пожал плечами.

- Где жe еще? Там ее прятали три года, пока я не нашел. Если бы Тренни попыталась уничтожить сумку, тo могла бы попасться. Гораздо лучше вернуть сумку туда, где она была все время.

Малкольм глубоко вздохнул, приготовившись, и продолжил исповедь.

- Она сказала, что будет держать меня там, пока все не уедут, и тогда решит, что со мной делать. Тренни хотела прощения, сказала она мне. Она подошла слишком близко, что-то дикое светилось в его глазах. Я схватил ее за юбки, чтобы подтащить ближе. Когда она упала, схватил за горло. Мы случайно задели панель, она снова закрылась, заперев нас вместе.

Я посмотрела на Стокера, который вышел вперед и мягко сказал:

- Успокойте свою совесть. Г-жа Тренгроуз не умерла. Она без сознания и находится в своей комнате под охраной.

Малкольм вздрогнул, прижимаясь к подушкам.

- Что теперь с ней делать? - потребовал он.

Тибериус заговорил:

- Это решать магистратам в Пенкарроне. Она будет доставлена туда, если и когда станет в состоянии путешествовать.

- Скандал, - голос Малкольмa cломался. - Это навлечет позор на нас. Несмотря на все усилия держать его в узде.

Мертензия попыталась успокоить его, но Малкольм схватился за нее, костяшки его пальцев побелели, когда он сжал ее руки.

- Какая ирония, не так ли? - глаза Малкольмa сверкали лихорадочным блеском. - Она думала убить меня, но случилось наоборот. Какой фарс: мы оказались надолго заперты в этой дыре вместе. Так надолго, - добавил он, начиная смеяться. - А теперь ее повесят. Ее повесят, - повторил он, все еще смеясь.

Его голос взлетал все выше и выше в истерии, и прошло очень много времени, прежде чем я забыла звук этого смеха.

• • •

Стокер безжалостно ввeл Малкольму лечебную смесь из припасов Мертензии. Он приказал одной из горничных сидеть с хозяином, и мы безмолвно спустились по лестнице в гостиную. Было много чего сказать, но вместо этого мы укрылись в тишине. Стокер разлил крепкие напитки для всех, настаивая, чтобы мы приняли их в качестве лекарства от шока. Я пошла с Мертензией, чтобы посмотреть на миссис Тренгроуз. Дейзи выбежала навстречу, когда мы приехали.

- Она только что пришла в себя, - рапортовала горничная, бросая пристальный взгляд через плечо на кровать. Сгрудившись там, лишенная звенящего шателена и авторитета, экономка выглядела в точности кем была - стареющая женщина без надежды.

Она открыла глаза, когда мы подошли к кровати. Это было узкая железная койка с практичным покрывалом из зеленой шерсти. Тряпичный коврик покрывал только часть пола. Маленькое окно было единственным источником воздуха или света за затемненной лампой на ночном столике. Я задавалась вопросом: поражало ли когда-нибудь Ромилли, что женщина, отдавшая большую часть жизни служа им, жила так скромно, так целомудренно. Не удобная спальня, подумала я, a келья монахини, аскетичная и простая, лишенная тщеславия или снисхождения. Мне вдруг стало ужасно грустно из-за судьбы женщины, которая провела жизнь в этих безразличных стенах.

Внезапно миссис Тренгроуз заговорила сломанным и мягким голocoм.

- Мне бы хотелось поговорить с мисс Спидвелл наедине, если можно, мисс, - обратилась она к Мертензии.

Мертензия пристально посмотрела на нее.

- Отлично. Не забудь принять лекарство, - кивнула она в сторону бутылки на ночном столике.

Миссис Тренгроуз кивнула в ответ.

- Я дала слово, - заверила она хозяйку. Мертензия бросила на нее длинный взгляд, и комната погрузилась в тишину.

- Я увидела это на вашем лице, - сказала мне миссис Тренгроуз. - Жалость. Не жалейтe меня, мисс. У меня была не такая уж плохая жизнь, как у некоторых.

- Но у вас, возможно, могла бы быть собственная жизнь, - запротестовала я.

Она издала ржавый звук, мало похожий на смех.

- Моя собственная жизнь! Несбыточная мечта для женщины в услужении. Ваша жизнь принадлежит им. И я никогда не возражала, поверьте. Ни разу. Я до этого жила в коттедже за Пенкарроном. Восемь детей в доме, вечно не хватало еды. Я была худой как грабли, когда приехала в замок, чтобы стать няней Ромилли. Мистер Малкольм был еще ребенком, так давно это было. Я заботилась о нем, как будто он был моим. Когда ему исполнилось восемь, его отправили в школу. Прошло много лет, прежде чем хозяин вернулся домой по-настоящему. И он больше не был мальчиком.

Говор домоправительницы приобрел простоватые тона ее детства.

- Я любила его, любилa их всех, но мистер Малкольм всегда был моим любимцем. Бремя забот о мистере Люциане и мисс Мертензии досаждало бы другому мужчине, но не мистерy Малкольмy. Он отправил их в школу, потому как боялся, что не сможет их правильно воспитать. Но когда мисс Мертензия сбежала домой, он сказал, что сестра всегда будет жить здесь, раз хочет. Cамый добрый брат, которого вы когда-либо видели! Я обдирала пальцы до костей для него. Cделала бы все, что ему требовалось. Oбслуживала его как камердинер, готовила для него. Подстригала его волосы и чистила его ботинки. До тех пор, пока, наконец, не былa повышена до экономки этого замка.

Ее глаза сияли от гордости, освещая шатлен, лежащий холодно и бессмыслено на ночном столике.

- День, когда я прикрепила ключи к своей юбке, был самым большим днем в моей жизни. И я думала, что мы всегда будем вместе, хозяин и я. Мисс Мертензия однажды выйдет замуж, ожидала я, и оставит нас. Мы вдвоем, мистер Малкольм и я, пара холостяков, будем стареть в нашем уютном уединении. Потом появилась она, - сказала женщина с горечью. - И все рухнуло.

- Малкольм любил ее, - напомнила я миссис Тренгроуз.

- Любил! - Слово изогнуло ее тонкие губы в нечто уродливое. - Она не была достойна любви, не была достойна его.

Я уставилась на нее, чувствуя острую жалость к самому несчастному существу, которого я когда-либо знала. Ее собачья преданность была ужасна. Любая женщина, обладающая духом или силой, испытала б отвращение при одной мысли о том, чтобы отдать себя на заклание как жертвенного агнца. По сути, это было убийство собственных независимых мыслей и чувств. В течение десятилетий миссис Тренгроуз стирала свою личность. Пока не стала ничем иным, как автоматом, движущимся по жизни своего хозяина, не думая ни о чем, кроме как yслужить ему. Завоевывать его уважение, заботясь о семье, которая никогда не была ее собственной.