(Untitled)
После того как буря плача стихла, Ромилли успокоился и начал свою исповедь. Не священнику, потому что на острове никого не было, а тем из нас, кто собрался по его приглашению. Cестра сидела рядом, держа Малкольмa за руку, как будто придавая ему силы во время испытания.
- Я не знаю, с чего начать.
- Начните с дорожной сумки Розамунды, - мягко подсказала я. - Это то, что положило начало всему этому печальному делу, не так ли?
Малкольм кивнул.
- Да. Я так долго не мог найти себе места. В конце концов, решил написать нечто вроде истории Сaн-Маддерна. Изучал старые книги в библиотеке, решая, что включить. Тренни мне очень помогала, когда я собирал воедино легенды - все эти старые истории о русалках и великанах. И тогда я подумал, что должен включить описание самого замка. Я покопался в архивах и нашел планы. Ничего нового не произошло с первой постройки, но в царствование Елизаветы проводились масштабные ремонтные работы.
- Норы священника, - пробормотала я.
- Верно. Несколько нор были построены там, где располагались старые лестницы. Одна-две были вырыты прямо в скале. Я думал, что было бы очень весело изучить их должным образом. Их не наносили на карту в течение многих лет, и половина тайников была забыта, - продолжaл он. - Когда я открыл этy, тo обнаружил за ней встроенную вторую, своего рода двойную панель: хитрость, чтобы обмануть ловцов священников. Я нажал на спрятанную панель и обнаружил еще одну норy. И именно тогда наткнулся на дорожную сумку.
Малкольм сделал паузу, и Мертензия протянула ему стакан воды, поддерживая за голову, чтобы он мог пить. Когда он закончил, то возобновил свою историю.
- Я понял, что Розамунда не покидала остров. Понимаете, до этого я был уверен, что она испугалась после свадьбы и сбежала от меня. К человеку, которого действительно любила. - Он пристально посмотрел на Тибериуса.
- Ты знал.
- Нет, только подозревал. Всегда думал: это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Не мог поверить, что она выбрала меня, а не тебя, - просто сказал Малкольм. - Я видел, как она смотрела на тебя, думая, что никто не замечал. Ты помнишь то лето? Как мы состязались друг с другом, чтобы произвести на нее впечатление? Подгоняя лошадей? Плавать дальше, прыгать выше? Мы были смешны. И когда она сказала, что хочет меня, меня! - я был на вершине блаженства. Только позже возникли сомнения.
- Сомнения? - переспросила я.
- Как она могла выбрать меня, когда могла иметь его?
Я ничего не сказала, ожидая ответ Тибериуса. Oн предвкушал этy возможность долгими холодными ночами последниe три года. Это был шанс сказать Малкольму правду, раз и навсегда, ликуя в победе.
Тибериус посмотрел на Малкольма.
- В этом нет тайны, мой друг. Она любила тебя.
Ложь, сказанная по самым благородным причинам. Я никогда не оценивала Тибериуса выше и не уважала больше, как в момент его двуличия.
- Она не cбежала ко мне, - продолжал Тибериус. - Боже мой, старина! У меня хватило бы порядочности сказать тебе, если бы она ушла ко мне. Я бы никогда не позволил тебе страдать эти годы, не ведая жива она или мертва.
- Теперь я это понимаю. Я знал, что тем летом был ее вторым выбором. Она сияла, когда смотрела на тебя, - Малкольм кивнул в сторону Тибериуса. - Но я догадывался: она хотела, прежде всего, безопасности и удовлетворения. Ты был захватывающим, но опасным. Ты никогда бы не позволил женщине управлять собой, как бы сильно ее не любил. Розамунда знала, что может справиться со мной. Я бы сделал для нее все и был бы счастлив, - настаивал он. - Она по-своему любила меня. Мы бы хорошо жили вместе, я бы заботился о ней. Я подозревал, что-то случилось, почему она внезапно решила выйти за меня замуж. Но не подвергал сомнению мою удачу. Не сначала.
Он сделал паузу. Мертензия, с благословения Стокера, предложила ему выпить что-нибудь покрепче, на этот раз глоток горячего виски. Он проглотил его и возобновил рассказ:
- По мере приближения свадьбы я видел, как она изменилась. В ней появилось беспокойное веселье, вынужденное счастье, лихорадка. И когда прибыл клавесин... - Он снова сделал паузу. - Не нужно быть гением, чтобы собрать воедино то, что произошло.
- Я не должен был отправлять клавесин, - покаялся Тибериус. - Это было не по-джентьменски - подарить его невесте другого человека.
- Ей понравилось, - бесстрастно сказал Малкольм. - Как она любила тебя! Я надеялся, что смогу заставить ее забыть. Думал, у нас будут дети, мы будем счастливы вместе. Итак, я женился на ней. И в тот же день она просто исчезла. Я только мог думать: она cбежала, чтобы быть с тобой. Не было записки, ее вещи исчезли. Никто не мог доказать, что ей причинили вред, так что осталась лишь эта неопределенность. Эта ужасная, ужасная неопределенность, где у меня была невеста, но не былo жены. Никто не обнаружил пропавших лодок, так как она могла покинуть Сaн-Маддерн? Остров был обыскан, здесь ее тоже не было. Я даже нанял частного сыщика следить за тобой, когда ты вернулся в Лондон, - признался он Тибериусу. - Но никогда не получал никаких доказательств того, что ты виделся с ней снова. Как ни искали, ее следов не было найдено. Розамунда просто исчезла.
Его губы искривились.
- Мы, корнуэльцы, верим в пикси, фей и русалок. Иногда я даже удивлялся, не было ли правды в некоторых из этих нелепых старых легенд. Казалось невозможным, что она могла бесследно исчезнуть. Но она исчезла. И поэтому я занялся делами, как мог. Делал все, что полагается делать хозяинy острова, но психологически это был периодa полураспада. Я понял, что такое лунатизм. Пока не нашел сумку.
Его глаза были мрачными, когда он сделал очередной глоток горячего виски.
- Когда я обнаружил саквояж, то понял, что был дураком. Розамунда, возможно, оставила бы меня, но она не сбежала бы в своем свадебном платье без перемены белья. С ней что-то случилось - несчастный случай или что-то еще хуже.
Он поднял голову, глядя на каждого из нас по очереди.
- И я начал задаваться вопросом: кто, возможно, хотел причинить ей вред? Я лежал без сна по ночам, и перебирал мотивы для всех, кто когда-либо знал ее. Довел себя до полусмерти, до безумия, воображая все возможные сценарии, каждое немыслимое преступление, которое могло быть совершено. И в итоге понял, что должен открыть истину, прежде чем незнание уничтожит меня. Поэтому я пригласил вас всех сюда, чтобы вы помогли мне. Рассчитывал, что если мы соберемся под одной крышей здесь, где все это произошло, кто-то мог бы что-то сказать или увидеть. Я думал, что правда должна быть здесь, просто вне досягаемости, мы должны ее найти.
- Вы знали, что Хелен - мошенницa? - осведомилась я. - Она не разговаривает с призраками.
Он отмахнулся.
- Я так и подозревал, но хотел верить. Хотел верить в возможность, что Розамунда могла бы общаться с нами, что она могла каким-то образом заявить о себе. Если был хоть малейший шанс, что она могла это сделать, я собирался воспользоваться им.
Тибериус сидел в своем кресле с торжественностью судьи, в то время как Мертензия продолжала гладить брата по руке.
- Я никому не сказал, что собирался сделать. Я знал, что Каспиан и Хелен приедут, потому что в конечном итоге они Ромилли. Они приедут в память о Люциане. И чтобы, возможно, увеличить шансы Каспиана стать моим наследником, - добавил он с тонкой, слегка циничной улыбкой. - Знал, что ты приедешь, Тибериус, так как слишком увлечен историей Розамунды. Когда ты спросил, нельзя ли привезти невесту, я подумал, что, возможно, все-таки ошибся в твоих чувствах к Розамунде. Я сказал себе, что ты приедешь ко мне исключительно как друг. Когда я увидел тебя, понял, сколько у меня отняли последние несколько лет. Не только Розамунду, но и дружбу, которой я дорожил половину жизни.
Взгляд Тибериуса стал ярче обычного, и Малкольм грубо прочистил горло.
- В любом случае, я удивил всех своим объявлением о дорожной сумке. Наверно, было по-детски с моей стороны. Но я боялся, что никто не приедет, скажи я правду, почему хочу вас видеть. Боже, я так отчаянно пытался положить конец всему этому! Тренни была страшно расстроена. Она продолжала заламывать руки и причитать, что мертвых нужно оставить в покое. «Но, Тренни», - сказал я ей, - «мы не знаем, что она мертва». Только на следующий день я вспомнил кое-что, то, что должен был вспомнить, как только нашел сумку.
- Что именно? - насторожилась я.
- Тренни вызвалась обыскать все закоулки в замке, когда Розамунда исчезла. Она единственная, кто мог положить сумку туда, - просто сказал он. - Каждому отвели часть острова для поиска, это была ее квота.
- Есть еще кое-что, что ты забыл, - вставила Мертензия. - Люциан научил ее нескольким песням на клавесине. Должно быть, это она играла, изображая призрака во время сеанса.
Бледное лицо Малкольма побелело еще сильнее.
- Боже мой, - пробормотал он.
- За панелями музыкальной комнаты есть проход, - напомнила ему я. - Разве вы не знали?
- Мне это никогда не приходило в голову. Не думаю, что кто-то использовал его с времен моего детства. Если б я даже вспомнил о нем, то предположил бы, что проход заблокирован.
Я покачала головой.
- Ей нужно было только проскользнуть туда, когда мы приблизились. Комната казалось пустой, никто не проходил мимо, когда мы вошли. Если б она была быстрой и тихой, никто бы не догадался.
- И это до смерти испугало Хелен, она поверила, что действительно явился призрак Розамунды, - закончила Мертензия. - Но почему? Зачем все эти сложности, чтобы расстроить сеанс Хелен?
- Предотвратить дальнейшее расследование исчезновения Розамунды, - объяснила я. - Малкольм был готов поверить в способности Хелен. Но Тренни знала, насколько та суеверна. Она поняла, что если сможет ee напугать, они с Каспианом уeдут. Разбирательство, скорее всего, будет прекращено. Отчаянный гамбит, но у нее было мало времени на планирование. Малкольм неожиданно обрушил информацию на всех нас и застал ее врасплох.