Чарли

 Ночью я спала очень плохо. Можно сказать, что и вовсе не спала. Вспоминала.

Я часто предаюсь воспоминаниям и представляю, как бы все сложилось, если бы… Если бы не то, что произошло в итоге.

Мы бы с Олли всё ещё были женаты, и, скорее всего, у нас были бы дети. Мы развелись, но ведь не потому, что перестали любить друг друга. Просто обстоятельства оказались сильней. Тогда я была уверена в этом.

Теперь уже нет.

Я вынула из шкафа своё подвенечное платье и, подойдя к зеркалу, приложила его к телу. Это даже не было настоящее свадебное платье, просто белый сарафан, который завязывался на шее, с юбкой-колокольчиком. В тот момент ничего более подходящего у меня не нашлось. Но после свадьбы я больше не носила его, решив сохранить.

Мне хочется надеть его после всех этих лет, что я и делаю. Оно до сих пор мне впору, может, даже немного великовато в талии. Точно так же я стояла перед зеркалом десять лет назад, готовясь выйти замуж. Хотя нет — не совсем так. Тогда меня ждал Олли. Сейчас же он от меня скрывается.

Существенное различие.

Без пяти девять я вышла из дома и вновь отправилась к дому мистера Скотта. Отец Олли косил газон, когда я остановилась на обочине и вышла из машины. Увидев меня, он выключил газонокосилку и пошёл мне навстречу, глядя на меня так, будто не веря, что это я.

Я хотела поздороваться, но слова застряли в горле. Мистер Скотт всегда был для меня как второй отец, и когда я ушла от Олли, то чувствовала, что и его тоже предала. Я боялась, что он возненавидел меня, но на его лице появилась улыбка, и его руки обняли меня.

 — Чарли! Как я рад видеть тебя, девочка.

***

 — Прими мои соболезнования по поводу Митча, — сказал мистер Скотт, когда чуть позже мы пили кофе в его гостиной. — Проклятый ревматизм не выпустил меня из дома в день похорон.

Я покачала головой, заверив его, что всё в порядке. Я не могла не заметить, что за последние годы он очень сдал. Мистеру Скотту было тридцать семь, когда родился Олли, а теперь ему уже было за шестьдесят. Мать Олли была младше его на пятнадцать лет, и Олли сознавался, что отец всегда винил в её уходе их разницу в возрасте.

 — Ну как ты, милая? Столько лет тебя не видел. Стала настоящей красивой женщиной.

Отец Олли смотрел на меня с теплотой, а я чувствовала, что не заслужила этого.

 — Спасибо. И я в порядке, сэр. — Я кивнула, чуть не подавившись собственными словами. Не хотелось ему лгать, к тому же он, скорее всего, и так всё видел. — Если честно, то не очень. Сэр, если вы знаете, где Олли… Мне нужно увидеть его, но боюсь… — Я отвела глаза, испытывая жгучий стыд и неловкость. — Он сам не очень этого хочет.

Я, как могла, рассказала мистеру Скотту о том, что случилось за последние дни, опустив подробности той ночи в доме Пет. Отец Олли внимательно выслушал меня, а когда я закончила, его брови задумчиво сошлись на переносице.

 — Сэр, если вы знаете, пожалуйста, скажите мне, — в отчаянии посмотрела я на него. — Знаю, что с моей стороны это наглость, просить вас об этом, но… Мне правда нужно увидеть его.

 — Я не уверен, но, может быть, Оливер… — Мистер Скотт запнулся, отыскал блокнот с ручкой в ящике стола и написал адрес. — Может быть, ты найдёшь его здесь.

Я взяла листок с адресом и с благодарностью посмотрела на него.

 — Спасибо, сэр. Огромное вам спасибо!

Ничего не ответив, Джеффри Скотт только кивнул.

***

Место, которое указал мне мистер Скотт, находилось в пределах Гери, но в малонаселённой его части. Когда дома вообще перестали мне попадаться, я подумала, что заблудилась, но за деревьями, что росли вдоль дороги, заметила что-то. Дом, как я поняла, проехав ещё немного. Мне нужно было найти съезд, поэтому я поехала дальше, пока не заметила его — узкая тропинка уходила с главной дороги. Её едва хватало для проезда автомобиля.

Чем ближе я подъезжала к дому, тем быстрее колотилось моё сердце. Конечно, я могла ошибиться, и это чей-то чужой дом. Но некое шестое чувство подсказывало мне, что я на верном пути.

Олли здесь. Он должен был быть здесь, хотя во дворе стоял не Dodge Challenger, а темно-красный Chevrolet Silverado, но вполне возможно, это была его рабочая машина.

Я вышла из отцовской машины и огляделась. Похоже, дом был недавно отстроен – тут и там присутствовали следы строительных работ. До меня донёсся стук молотка, идущий откуда-то с обратной стороны дома. На эти звуки я и пошла, волнуясь до ужаса. Даже предположить не могла, как Олли отреагирует на моё появление.

Он забивал доски в пол веранды, сидя ко мне спиной. Я остановилась, не спеша выдать своё присутствие. Олли был полностью погружён в работу; сильные мышцы спины перекатывались под серой футболкой при каждом ударе молотка.

Мне показалось, что работает он с особым усилием. У гвоздей не было ни единого шанса.

Я бы могла смотреть на него ещё долго, но боялась, что, если Олли заметит меня, решит, что я подглядываю (что недалеко от истины), и ему это не понравится. Поэтому я поднялась по ступенькам и сказала:

 — Привет.

Молоток замер в его руках, хотя он и не подскочил тут же, как будто застигнутый врасплох. Олли поднялся и чуть помедлив, обернулся ко мне.

Он выглядел хмурым и уставшим, будто не спал более трёх суток. Вокруг неприветливо глядевших глаз залегли тени, лицо покрывала щетина.

Меня здесь точно не ждали.

 — Как ты узнала?

Голос его был не лучше внешнего вида, но я постаралась не предавать этому значения.

 — Пришлось очень постараться, ты ведь не хотел, чтобы я тебя нашла.

Я сделала попытку улыбнуться, но он не отреагировал.

 — Отец, — без труда догадался Олли. — Ты всегда была умной, Чарли. Что подвело тебя на этот раз?

Он прошёл мимо меня, а я попыталась скрыть, как его слова задели меня. Ладно, хочет оскорблять, я это стерплю.

Он достал из переносного холодильника воду, молчаливым жестом предложив мне, но я отказалась.

 — Почему ты сбежал, Олли?

 — А ты почему?

Он сердито смотрел на меня и, конечно же, говорил о разводе. Я хотела сказать ему правду, но теперь, когда он был так враждебно настроен, не могла себя заставить. Я обхватила себя руками и отвела взгляд, пока его мрачные глаза прожигали моё лицо.

 Я действительно обманулась — Олли стал другим, кем-то, кого я не знала. Чужим и озлобленным. Я сделала его таким, больше винить было некого.

 — Я так и думал, — хмыкнул он, глотнув из бутылки, когда я так ничего и не ответила.

 — Что ты думал? — Я вновь заставила себя посмотреть на него.

 — Ты сбежала, когда стало трудно, — обвинительно бросил он. — Решила, что тебе не нужен муж, который где-то там, на войне, пока ты молодая, в колледже и не имеешь возможности развлекаться из-за чёртового кольца на пальце! — Каждое его слово было пропитано ядом и цинизмом, а я слушала и не верила, что эти слова вылетают из его рта. — Только ты сама этого хотела, помнишь, Чарли? — Он ткнул пальцем в мою сторону. — Ты сказала, что нам надо пожениться, а я, дурак, тогда не понял, что это очередная проделка Чарли Пирс! Ещё одна забава для тебя!

 — Что? — только и смогла обескураженно пролепетать я. У меня волосы на затылке шевелились от того, что он говорил. Того, КАК он это говорил.

 — Чарли ведь была не такой, как все, да? — безжалостно продолжал он. — Бунтарка, правила для которой не писаны. А кем я был для тебя, скажи мне! — Он ударил себя по груди, крича по-настоящему. — Удобным инструментом добиваться своего? «Олли», — он изобразил воздушные кавычки, — никогда не откажет, стоит только Чарли сделать вот так! — Олли так резко щёлкнул пальцами в воздухе, что я вздрогнула. — Единственный раз, когда я отказал тебе — и ты мне этого не простила. Наказать решила. И наказала.

Меня трясло, а из глаз рвались слёзы. Нет, не слёзы, а настоящие рыдания. Он верил во весь этот ужас, что говорил?

 — Тебя наказала? Тебя?! — Мой голос сорвался, я не знала, что со мной случится в следующий момент: я или расплачусь, или зайдусь в безумном хохоте. — Оливер… — Я чуть не подавилась, но, очевидно, «Олли» теперь для меня под запретом. — Ты даже не представляешь, как я наказала себя тем, что сделала с тобой!

Он покачал головой, и я видела, что мне не верил. Сейчас он был закрыт от меня.

Конечно, он мог мне не верить: слава, деньги, видимость удачи, громкие фальшивые романы.

Всё сплошная ложь и фикция. Знал бы он, что мне в своей собственной коже некомфортно. Просыпаться из раза в раз и понимать, что находишься не на своём месте. Надеяться, что твоя реальность — это на самом деле затяжной кошмар, и скоро ты очнёшься, и всё будет хорошо. Но этого не происходит.

 — Всё было по-настоящему, — прошептала я, но мой голос был твёрдым. — У нас с тобой всё было по-настоящему! Всегда! Ты не можешь говорить сейчас, что это не так, и ставить под сомнения мои чувства к тебе, потому что более реального я никогда ничего не испытывала!

 — Значит, ты переоценила свои чувства, и однажды их оказалось недостаточно, — скупо отозвался он.

Я будто наталкивалась на ледяную стену. Да что с ним такое?!

 — Я не переставала тебя любить, Олли! — закричала я, пытаясь достучаться до него. — Ни на один чёртов час последних семи лет!

В то время как я дрожала и кричала как ненормальная, он, казалось, полностью успокоился. Это пугало даже больше, чем его крик.

Сложив руки на поясе, Олли подошёл ко мне, встав лицом к лицу.

 — То есть ты и сейчас меня любишь?

Меня насторожил его безэмоциональный тон, но я кивнула. Я готова была как угодно доказывать ему это.

 — Люблю! Всегда любила и буду.

Губы Олли изогнулись в кривой усмешке, а глаза оставались холодными. Две яркие голубые льдинки.

 — Я тебе не верю, Шарлотта.

Оливер

 Голос внутри велит мне заткнуться, но та часть меня – озлобленная и потерянная часть – продолжает. Она руководит мной, толкает высказать меня всё, что копилось во мне очень долго.

Поэтому я смиряю голос раскаяния. Если не скажу ей всё сейчас, меня разорвёт. Я сойду с ума. Нет, вернусь к безумию, к тому состоянию, которое держало меня своим заложником последние годы. Я не хочу этого, но контроль над собой — не то, чем я могу похвастаться, когда поблизости находится Чарли.