Иван сосредоточенно смотрел на него. Этот человек не мог не знать о случившемся. Он всегда все знал.

Прежде чем взять доверху наполненную тарелку с фасолью, он еле слышно прошептал:

— Меня исключили…

Словно не слыша его, бай Симеон весело крикнул:

— Если есть голодные, могу добавку дать!

Несколько человек вскочили с мест. Бай Симеон с теплотой посмотрел на них. Он знал, что они живут только этими обедами. Завтракать они не имели привычки, а вечером ложились спать голодными, всегда со спокойной иронией повторяя известную поговорку «…ужин отдай врагу» и с насмешкой посматривая на откормленных, кругленьких, как троянские кувшины, бранников и легионеров. Наполнив повторно мисочки ребят, бай Симеон вышел из-за стойки и прошел мимо Ивана.

— Сегодня вечером приходи ко мне домой! — сказал он ему и принялся сметать со столов крошки.

Вечером говорили мало. На прощанье бай Симеон взял его за плечи, словно старый друг:

— Первый экзамен ты выдержал достойно. Где бы ты ни продолжил учение, куда бы ни попал — оставайся человеком и коммунистом! — Он по-братски обнял его и поцеловал.

Это объятие Странджи много ночей согревало потом промерзшее тело Ивана, помогало справляться с трудностями и гнало прочь подкрадывавшуюся порой слабость.

Вот и сейчас, в этот трудный момент, Странджа появился в дверях камеры.

«Я выдержу, учитель! Верь мне! — произнес Иван мысленно. — Зачем мне будет нужна жизнь, если я стану похожим на болото, если я не найду в себе смелости посмотреть тебе в глаза? Я устою, несмотря ни на что, даже если они захотят размозжить мне голову. Устою!..»

Иван увидел, как Странджа уходит, спокойный и мудрый, добрый и суровый. Исчез так же, как и появился.

И снова Иван остался один.